Голоса паровозов (7 фото + 4 видео)
Он завораживает и подчиняет себе внимание, словно прекрасная музыка, как некое созвучие всего живого. В нем есть одновременное сочетание трех сил: утверждения, тревоги и торжества.
Российский паровозный гудок, столь отличимый от всех остальных гудков на свете, содержит в своем голосе выражение страстей, созвучных великим временам…
Рассказывая об истории появления и развитии звуковых сигналов на железной дороге отметим, что вначале для подачи оповестительных сигналов на паровозе применялся колокол — в Америке и на маленьких паровозах в Европе он дожил до самых последних дней (cowbell — «коровий колокольчик»).
После того как проблема подачи более эффективных звуковых сигналов в целях безопасности публики возросла, был придуман и установлен паровой свисток, как на пароходах. Грубо говоря, некая трубка через которую с ревом выходил пар. Вначале он был однотоновым, то есть подавал звук только одной ноты.
На маневровых «черепахах», «овечках» и «щуках» свисток так и оставался однотоновым (резким, пронзительным, высоким) вплоть до конца работы этих машин в 1950-х годах. Поэтому маневровые всегда были узнаваемы по такому вот птичьему свистку… В этом и умысел был — сразу можно отличить, кто подает голос на станции, прибыл поездной магистральный локомотив с грузовым или пассажирским поездом или это трудится маневровый.
Но это всё же не для России, с её огромным бескрайним пространством и нелегкою судьбой. Требовалось что-то необъятное и необыкновенное, созвучное её расстояниям. Поэтому в 1910-е (и благословенные, и очень страшные для России годы) породили многотоновые паровозные свистки. Вначале два свистка — малый и большой — были применены на паровозе серии Э (этой феноменальной рабочей российской лошади) конструктором Вацлавом Яновичем Лопушинским на Владикавказской железной дороге в 1909 году, но каждый из них давал все-таки по одному отдельному тону.
Однако с появлением курьерских паровозов серии С («Сормовский») однотонового звука показалось мало: словно сама история потребовала применить три тона свистка. Конструктор паровоза серии С Бронислав Сигизмундович Малаховский воплотил в этой машине лучший европейский опыт того времени — а в Европе и Америке многотонные свистки уже были.
На первом паровозе серии С (его называли «Русский Прери» способный развивать скорость в 110 км/ч) настройку свистка на нижегородском Сормовском заводе, по имени которого паровозу и присвоена буква серии, осуществлял регент нижегородского кафедрального собора.
Трехтоновые свистки давали уже не ноту, а созвучие, чаще всего красивый, певучий аккорд сакраментального настроения. Это был необычайно яркий голос своего времени. Но и этого оказалось мало. Нужно было придумать ещё что-то более мощное, более невероятное.
И тогда, с началом выпуска в СССР в 1930-е годы тяжелых, мощных товарных паровозов серии ФД (Феликс Дзержинский) и пассажирских ИС (Иосиф Сталин) их стало пять. Предельно давление пара в котле равное 15 атмосфер позволяло вдыхать в них должную силу. Это был одновременно и громогласный властный рев, способный с близкого расстояния достичь болевого порога уха, бросающий человека в мелкую дрожь от макушки до ступней, и торжественный сигнал, и озорно предупреждающий возглас, наконец — утверждение стихийной жизненной силы. Это был могучий и грозный звук.
«Когда я входил с тяжелым поездом в Узловую на своем ФД и давал свисток, на рынке у вокзала всех бабок с мешков как ветром сдувало», — рассказывал один старый машинист.
Впоследствии в 1958 году подача громких звуковых сигналов локомотивами в пределах населённых пунктов была запрещена и этот запрет действует до сих пор.
Голос пятитонного гудка расцветал в пространстве, словно звуковой букет, и отзывался протяжным эхом, плывшим далеко с лесных чащах. Он наступал не сразу после гудка, а через несколько секунд и долго ещё не замолкал в глубине придорожной глуши или на самой ширине реки вдали от моста, с которого раздавался гудок. В больших городах голоса гудков всегда были слышны словно в отдалении, и это придавало атмосфере города особое настроение — тревоги, происходящих где-то напряженных странствий…
Голоса мощных паровозов слышно было километров за 15–20. Иногда на одной станции слышали, как отправляется поезд с другой — соседней
Такое явление было весьма характерным для Бологое-Полоцкой железной дороги, где раздельные пункты (станция или разъезд) находились друг от друга на расстоянии ровно через 8 километров. Например когда паровоз отправляясь со станции Пено, подавал свой громогласный один длинный гудок, то его уже мог услышать дежурный на соседней станции в Соблаго.
Машинисты, ездившие на закрепленных паровозах, настраивали свистки по-своему, каждый на свой лад, делая их непохожими на гудки других локомотивов, но в то же время узнаваемыми. Это был не только эстетический подход и воплощенная любовь к своей профессии, но и благодаря этому уже издали можно было различить свой паровоз. Между мембранами свистка засовывали гвозди, металлические пластины, сами мембраны подпиливали, заливали свинцом. Особым шиком считалось дать длинный свисток не простым нажатием на ручку, а, выражаясь на музыкальном языке, с динамическим разнообразием — вначале акцент, затем мгновенное затухание, которое разрастается до всепобеждающего фортиссимо.
Услышав голос родного свистка, жена машиниста, хозяйка дома, ставила на плиту разогревать щи: кормилец приехал. По гудкам паровозов узнавали имена машинистов, причем нередко образ человека представал в голосе машины, на которой он работал. Жители железнодорожного поселка благоговейно констатировали: «Это едет с товарным Вася Коркин»; «Павел Кондратьич с курьерским прибывает»; «Пошел пригородный, с ним сегодня поехал Витька Григорьев». Бодрая была музыка!
На больших станциях машинисты, работая на маневрах, старались ограничиваться короткими рявканьями, подававшими голос весомо и полнозвучно. Голоса эти круглосуточно будоражили пристанционные поселки, надрывая сердца миллионов людей. Когда-то по паровозным гудкам курьерских и скорых поездов люди даже выставляли точность хода часов. В паровозном гудке застыла целая эпоха нашей истории. Поэтому паровозный гудок никогда, никогда не должен замолчать насовсем. Благо действующие паровозы в России ещё сохраняются и продолжают радовать нас своими могучими возгласами.
Статья подготовлена с использованием отрывка из книги А.Б. Вульфов "Повседневная жизнь российских железных дорог"