Голоса паровозов

Российский паровозный гудок, столь отличимый от всех остальных гудков на свете, содержит в своем голосе выражение страстей, созвучных великим временам…

Трехтоновые свистки давали уже не ноту, а созвучие, чаще всего красивый, певучий аккорд сакраментального настроения. Это был необычайно яркий голос своего времени. Но и этого оказалось мало. Нужно было придумать ещё что-то более мощное, более невероятное.

И тогда, с началом выпуска в СССР в 1930-е годы тяжелых, мощных товарных паровозов серии ФД (Феликс Дзержинский) и пассажирских ИС (Иосиф Сталин) их стало пять. Предельно давление пара в котле равное 15 атмосфер позволяло вдыхать в них должную силу. Это был одновременно и громогласный властный рев, способный с близкого расстояния достичь болевого порога уха, бросающий человека в мелкую дрожь от макушки до ступней, и торжественный сигнал, и озорно предупреждающий возглас, наконец — утверждение стихийной жизненной силы. Это был могучий и грозный звук.

«Когда я входил с тяжелым поездом в Узловую на своем ФД и давал свисток, на рынке у вокзала всех бабок с мешков как ветром сдувало», — рассказывал один старый машинист.

Машинисты, ездившие на закрепленных паровозах, настраивали свистки по-своему, каждый на свой лад, делая их непохожими на гудки других локомотивов, но в то же время узнаваемыми. Это был не только эстетический подход и воплощенная любовь к своей профессии, но и благодаря этому уже издали можно было различить свой паровоз. Между мембранами свистка засовывали гвозди, металлические пластины, сами мембраны подпиливали, заливали свинцом. Особым шиком считалось дать длинный свисток не простым нажатием на ручку, а, выражаясь на музыкальном языке, с динамическим разнообразием — вначале акцент, затем мгновенное затухание, которое разрастается до всепобеждающего фортиссимо.

Услышав голос родного свистка, жена машиниста, хозяйка дома, ставила на плиту разогревать щи: кормилец приехал. По гудкам паровозов узнавали имена машинистов, причем нередко образ человека представал в голосе машины, на которой он работал. Жители железнодорожного поселка благоговейно констатировали: «Это едет с товарным Вася Коркин»; «Павел Кондратьич с курьерским прибывает»; «Пошел пригородный, с ним сегодня поехал Витька Григорьев». Бодрая была музыка!

На больших станциях машинисты, работая на маневрах, старались ограничиваться короткими рявканьями, подававшими голос весомо и полнозвучно. Голоса эти круглосуточно будоражили пристанционные поселки, надрывая сердца миллионов людей. Когда-то по паровозным гудкам курьерских и скорых поездов люди даже выставляли точность хода часов. В паровозном гудке застыла целая эпоха нашей истории. Поэтому паровозный гудок никогда, никогда не должен замолчать насовсем. Благо действующие паровозы в России ещё сохраняются и продолжают радовать нас своими могучими возгласами.