Операция «КОЗЛЁНОК»: как спецназ ЮЗА встречал Рождество (8 фото)
Отмороженные полицейские
Новогодние праздники — самые душевные. Друзья и родные собираются за столом, по бокалам разливается что-нибудь игристое и крепкое, звучат пожелания и поздравления, исходят паром горячие блюда, играет музыка, ослабляются галстуки, втихую расстёгиваются пояса, а настроение — самое мечтательное!
Но это всё — дома. Там, где уют и тепло, где бабахают только праздничные фейерверки и пробки открываемых бутылок, где можно расслабиться и не забивать голову тысячами разных забот. А если дело происходит на войне? Тем более в разгар жаркого южноафриканского лета (декабрь–январь в южном полушарии — это самые что ни на есть летние месяцы)?
Юг Африканского континента. Юго-Западная Африка, территория, прочно занятая ЮАР. В ООН её называют Намибией и требуют прекратить незаконную оккупацию, немедленно отдав власть чернокожему населению. ЮАР сопротивляется как может.
К северу от ЮЗА — Народная Республика Ангола, бывшая португальская колония, с 1975 года — независимое государство. С 1966 года на этой территории идёт война, до середины 1970-х вялотекущая, с конца десятилетия — жаркая и ожесточённая. Весь север ЮЗА — прифронтовые оперативные секторы, сплошные военные и полицейские базы ЮАР.
Из южной Анголы, из-за границы, регулярно приходят отряды ПЛАН, боевого крыла партии СВАПО — организации, борющейся за независимость Намибии. Приходят не с пустыми руками — русское оружие, китайские мины и пачки листовок на языке кваньяма. Из гранатомётов стреляют по лагерям, взрывчатку подкладывают под опоры ЛЭП, а политкомиссары усердно обрабатывают местное население, внушая, что против белых расистов весь мир голодных и рабов должен как один человек и т. п. Регулярная армия ЮАР в ответ плюёт на нерушимость границ и посылает в Анголу бронеколонны и парашютистов — те громят партизан ПЛАН, а мимоходом уничтожают подвернувшиеся под руку гарнизоны ангольских вооружённых сил.
Вовсе уж на заднем плане, невидимый для всех, окаянствует спецназ, подрывающий терминалы с нефтью, корабли и мосты.
В ООН регулярные истерики, СССР гневно осуждает, США грозят пальцем, соседние африканские страны заламывают руки… скучно, господа.
Но вот парадокс — формально войны нет. Есть всего лишь полицейская операция, направленная против террористов. А армия — это так, это для усиления, ну мало ли что. Но поскольку территория ЮЗА формально администрируется Южной Африкой, то в пределах границ армия де-юре применять оружие не имеет права. За границей — пожалуйста, для того, собственно, и держим. А вот внутри — увы. Толстенные кодексы и постановления прямо и недвусмысленно запрещают.
Так что безопасность региона к югу от границы возложена на полицию. Регион огромный — там один уезд побольше Бельгии какой будет, и, естественно, пока тучный и одышливый констебль, обливаясь потом, дотрюхает на старом «Джипе» от Онгенги до Оконго, любой нарушитель успеет выспаться, позавтракать и неспешно уйти обратно через границу. Да и всё оружие у такого — старый дедушкин «Веблей» да дубинка. Значит что? Значит, нужно специальное мобильное подразделение, которое скоростью посрамит гепарда, а мощью — буйвола.
И такая гвардия есть! Называется она SWAPOL-TIN (Suid West Afrika Polisie Teen Insurgensie — «противоповстанческое подразделение полиции Юго-Западной Африки»). Но все, от генерала до рядового, называют их Koevoet («Куфут»). В переводе с языка африкаанс — «ломик-фомка». Намёк на то, что этим ломиком всякие террористы и диверсанты будут выдернуты из своих укрытий, будто ржавые гвозди из трухлявого дерева.
Даже по стандартам фронтовых армейских частей, которые белых перчаток отродясь не носили, «Куфут» — это «отморозки».
Воюют они жестоко и безжалостно, носясь на своих «касспирах» от Каприви до Эхомбы, а в качестве мер убеждения предпочитают спаренные «браунинги» или трофейные автоматы Калашникова. Если армии, чтобы пересечь границу с Анголой, всё-таки требуется разрешение вышестоящего командования (на 100 километров вглубь границы — от командующего оперативным сектором, на 150 — от командующего сухопутными войсками и т. д.), то «Куфут» подобной ерундой голову себе не забивает: надо углубиться на 25 или даже 50 километров в Анголу — какие проблемы! Подстреленных по пути боевиков привязывают к кожухам запасных колёс — и так трупы доставляют на базы. А тем, кто боевика лично подстрелил, — ещё и «наградные» выплачивают.
В общем, «бандитствующие охломоны», «шпана в полицейской форме», «эсэсовцы» и «эскадроны смерти» — между прочим, это характеристика «Куфута» со стороны генералов, а не какой-то там либеральной прессы. Правда, умение работать за ними сквозь зубы признают — всё-таки «Куфут» держит рекорд по количеству убитых сваповцев: соотношение потерь в среднем 1:25.
«Зелёные ботинки» (у констеблей «Куфута» ботинки и кеды светло-зелёного цвета, в отличие от стандартных армейских коричневых), в свою очередь, к армии относятся с лёгким презрением.
Мы, мол, реальной работой заняты, а эта пехтура за пределы гарнизона меньше, чем побатальонно не высовывается, да и то — желательно под прикрытием авиации.
Посему для любого уважающего себя полицейского из отряда подколоть лишний раз пехоту — святое дело и в чём-то даже обязанность!
Козлёнок и «ангелы»
Время действия — декабрь 1984 года. Место действия — территория Каоколенд, между реками Хоаниб и Кунене, что в Юго-Западной Африке. Это глушь. Точнее — ГЛУШЬ! По любым меркам: намибийским, африканским, мировым. Плотность населения — один человек на два квадратных километра. «Дыра мира», мягко говоря. Центр этого захолустья — свалка мусора, называющаяся город Опуво, с военной базой «Альфа».
Двадцать пятое декабря. Рождество. Милый праздник, когда душа обращается к чему-то светлому, желательно нефильтрованному, а ещё желательнее — к выдержанному годика эдак три-четыре. Семейные оперативники «Куфута» отбыли в недельный отпуск, а холостяки остались маяться бездельем на базе в Опуво, где расположен полевой штаб мангруппы «Зулу-5» SWAPOL-TIN.
Трое сержантов и один констебль пребывают в препаршивейшем настроении: почти вся часть разъехалась, рейдов не ожидается (партизаны тоже люди, тоже празднуют Рождество), делать нечего, а отпраздновать не на что — да и нечем.
Вообще-то к празднику ожидался транспортный борт из ЮАР, набитый всякими вкусностями, — но в ВВС порядка не было отродясь, а у сухопутчиков тем более: то ли «Геркулес» до Хрутфонтейна не долетел, то ли автоколонна с деликатесами оттуда затерялась по пути в неизвестности… В общем, ни баранины тебе, ни говядины, ни индейки, ни овощей-салатиков, ни тортика праздничного — ничего.
На полицейских армии плевать, остались без подарков — ваши проблемы, так что бравые оперативники вынуждены тупо убивать время и сидеть на сухпаях — да ещё в такой день!
Хорошо, что хотя бы спиртное в сержантском клубе есть. Четвёрка угрюмо пьёт пиво и рассуждает, что Рождество в этом году выдалось поганое. После второй бутылки сержанту Леону Лотцу приходит в голову светлая мысль — узнать, что же происходит в соседнем здании, вон там, ниже по дороге? Он чистит форму, застёгивается на все пуговицы, надевает фуражку и бравым строевым шагом идёт туда.
Туда — это в офицерский клуб. Одна печаль — предназначен он, во-первых, для офицеров, а во-вторых, для сухопутных войск ЮАР. Сержанты полиции ЮЗА туда, конечно, допускаются — но только чтобы сообщить господам офицерам что-то важное. А больше — ни-ни, классовые и ведомственные различия блюдутся строго. Конечно, эти rooigevaar (красные большевики — жарг., афр.) — безбожники и лгуны отъявленные, но насчёт классовой ненависти они правы, втихаря признаётся себе Лотц.
В офицерском клубе сидит компания желторотых лейтенантиков из 102-го пехотного батальона, прибывших в Опуву неделей раньше, необстрелянных и пороху не нюхавших, — и армеуты собираются отметить светлый праздник на всю катушку.
От увиденного Лотц мрачнеет: на огне аппетитно жарится козлёнок, гарнира навалом, проблем нет ни с закуской, ни с выпивкой. От запаха текут слюни и подводит живот — настолько всё вкусно. Лотц поздравляет лейтенантов, обменивается с ними пустяковыми фразами, вежливо присутствует ещё некоторое время, после чего уходит обратно и рассказывает друзьям об увиденном. Компания соглашается, что такое положение дел надо немедленно исправлять. Ведь если у толстого отнять немножко, то будет не кража, а просто делёжка. И вообще — Господь велел делиться, а уж в такой день — тем более. Правда, констебль Йохан Мари замечает, что, несмотря на всю набожность и наихристианнейшее поведение пехотинцев, те отнесутся к предложению разделить трапезу со скепсисом.
Армия, что с них взять.
Спецназовцы кивают, берут ещё по кружке пива и начинают измышлять план извлечения козлёнка из грязных лап армейцев. Он же в заложниках у них, горячится Лотц, — а мы на что? Мы же полиция, наша прямая задача — заложников освобождать! Сержант Стефаанс дю Приз лезет в карман за Библией, открывает Евангелие от Матфея и читает (гл. 25, ст. 31—33): «…Егда же приидет Сын человеческий в славе своей и вси святии ангели с ним… и разлучит их друг от друга якоже пастырь разлучает овцы от козлищ: и поставит овцы одесную себе, а козлища ошуюю…»
— Правильно, — замечает сержант Рейма Редлингьюс, — это ж прям про нас. Нас же ангелами зовут… «ангелами смерти», правда, ну неважно. Вот мы в славе своей и придём, и разлучим этих… козлищ. Ошуюю, так сказать, и одесную.
— Но, — размышляет Мари, — как бы вот это сделать, чтобы не смущать славой своей этих сопляков?
— Смотри сюда, дубина, — отвечает дю Приз, — видишь, что написано? «Якоже тать в нощи, тако приидет» (1-е Фес., гл. 5, ст. 2). Тайно придёт — вот тебе недвусмысленное указание. Прямо из Писания.
— Прости нам, Господи, богохульные речи эти, — подытоживает Лотц, — давайте братия со смиренным сердцем и приступим.
«В большой семье…»
План получает кодовое наименование «Операция „Козлёнок“», командующим операцией назначается Санта-Клаус, а Лотц — непосредственным командиром, ответственным за исполнение. Операцию решено проводить в два этапа — план «А» и план «Б». План «А» заключается в том, чтобы разделить офицеров и тушку, план «Б» — непосредственное освобождение «заложнёнка»… то бишь козлёнка, и доставка его на базу «Куфута».
В ходе оперативного совещания командующий вносит важное уточнение: необходимо выждать момент, когда туша поджарится, — сырого козлища вкушать будет противоестественно. Диверсанты единодушно голосуют «за».
Через какое-то время Лотц опять направляется в армейский клуб.
— Ещё раз, господа, счастливого Рождества вам, но боюсь у меня для вас неприятные новости, — сухо сообщает он лейтенантам. — Из заслуживающего доверия источника получены сведения, что к окраинам города подбирается большая группа террористов, в течение часа возможен миномётный обстрел. Так что вы должны быть готовы к тому, чтобы отразить нападение.
Юные лейтенанты обалдело внимают словам сержанта. Перед глазами у них встают кадры из фильмов типа «Самый долгий день», «Мост слишком далеко» и прочей военной классики: батарея лупит прямой наводкой, дымы пожарищ, рёв штурмовиков… в общем, предвкушение первого настоящего боя с настоящим врагом. Лотц уходит. Через какое-то время на окраине города слышатся грохот разрывов и что-то, напоминающее стрельбу, шум, гам и прочие крики.
Дверь в столовую распахивается, на пороге стоит возбуждённый Лотц.
— У нас проблемы! — кричит он. — Серьёзные проблемы! Подполковник требует вас в штаб! Немедленно! Фургон у крыльца!
Лейтенанты бегут грузиться в заботливо поданную «Тойоту». Лотц тем временем проверяет все помещения — мало ли, вдруг кто-то заснул в подсобке или ещё где.
— А что нам делать с козлёнком? — внезапно спрашивает один из лейтенантов. — Мы же не знаем, когда вернёмся обратно. Может быть, и вообще… Если мы тут оставим тушу без присмотра, она в угли превратится.
— Так точно, сэр, вы абсолютно правы, — с готовностью кивает сержант. — Я предлагаю снять его с огня и поместить на кухню, мало ли что. Вероятнее всего, террористов надо будет преследовать, а это значит, что вы вернётесь Бог знает когда. Так он хотя бы будет остывший, но годный к употреблению.
Вдвоём они снимают вертел с козлёнком, относят его на кухню и садятся в минибас, где уже сидят остальные. Тронувшись с места, Лотц нажимает тангенту на своём уоки-токи и сурово сообщает:
— Приступить к плану «Б»!
Лейтенанты с затаённым восхищением глядят на сурового, закалённого в боях ветерана легендарного спецназа «Куфут», хладнокровно ведущего машину, когда на окраине Опувы гремит, судя по всему, самый настоящий бой!
Он скуп на слова, он уверен в себе, и у него даже есть резервный план!
Лотц тормозит «Тойоту» перед штабом батальона, все выгружаются.
Тем временем «противник» скрытно проникает в расположение офицерского клуба. Мари, дю Приз и Редлингьюс грузят в свою машину прожарившегося козлёнка, салаты, гарниры и вообще всё, до чего смогли дотянуться шаловливые ручонки.
В оперативном центре дежурный офицер и несколько штабных с изумлением смотрят на группу армейских лейтенантов во главе с полицейским сержантом.
— И как это понимать? — спрашивает один капитан.
— Ну, я подумал, что неплохо бы было привезти их сюда, — отвечает Лотц, — поскольку сегодня праздник, Рождество, а им и поесть-то нечего.
После чего он моментально исчезает — прыгает в «Тойоту» и выжимает газ до упора, на полной скорости летя на базу. Убедившись, что козлище отделено, он информирует командующего армейским гарнизоном подполковника Яна Бирмана и капеллана, что хотел бы их видеть на своём скромном Рождественском ужине. Те с благодарностью принимают приглашение.
За несколько минут до прибытия полковника и падре к спецназовцам заявляются пышущие яростью армейцы. Лейтенанты не одни — на подмогу себе они взяли сержантов и капралов, надеясь, что задавят «обнаглевших полицейских» толпой. Однако всё похищенное к этому моменту сержанты успели спрятать в своём кубрике и запереть дверь.
— Где наша еда?! — вопят возмущённые лейтенанты.
— Какая еда? — флегматично отвечают спецназовцы, развалившись на стульях. — Не видите, сухой корочкой питаемся.
На столике сиротливо стоит бутылка с Кока-колой и пакетик с вяленым мясом — бильтонгом.
— Да мы… Да мы вас… — крики армейцев постепенно стихают.
— Отвалите, — флегматично отвечают полицейские. Хотя сержанты и держат в руках карманные Библии, но глаза светятся отнюдь не смирением и кротостью. Спецназ всё-таки, резкий и дёрганый. А в комнате и впрямь ничего нет. Предъявить нечего.
Армейцы пасуют — с таким приёмом они ещё не сталкивались. В это время появляются подполковник Бирман и капеллан. При виде высокого начальства младшие офицеры тушуются окончательно, а группа поддержки мгновенно испаряется — в любой армии каждый унтер знает, что от больших звёзд надо держаться подальше. Командующий поздравляет пехотинцев с Рождеством. Те, промямлив ответное поздравление, уныло ретируются.
Спецназовцы накрывают на стол, начинается трапеза. В присутствии начальства, как мирского, так и духовного, полицейские как на духу исповедуются, откуда они взяли яства. Капеллан с подполковником смеются так, что у них слёзы выступают. Вечер проходит в весёлой и непринуждённой обстановке.
На следующее утро сержанты, решив напоследок вставить армейцам шпильку, развешивают на деревьях таблички «Еда на вынос. Одобрено „Куфутом“» — и стрелки на указателях направлены в сторону офицерского клуба.
Взбешённые лейтенанты решают, что с них хватит, и подают рапорт по команде.
Через день Редлингьюс и Мари приезжают в армейский штаб к подполковнику Бирману по каким-то служебным вопросам. В конференц-зале идёт совещание, дверь прикрыта неплотно и спецназовцы становятся невольными свидетелями того, как командующий с ледяным спокойствием снимает стружку с навытяжку стоящих лейтенантов.
— Зарубите на носу, и чем быстрее вы это сделаете, тем лучше будет для вас, — холодно говорит подполковник. — Вы прибыли в самую мрачную дыру в ЮЗА. Каоколенд — это кладбище для неудачников, наивных дурачков и «тормозов». А если бы это были настоящие террористы? Настоящее нападение? Тоже бросили бы всё и помчались в штаб? И по пути словили парочку мин? Да-да, и валялись бы с дырками в голове… Поздравляю, я не знал, что у меня столько «покойников». Надеюсь, что повторно вас «хоронить» не придётся.
Полицейские внутренне ухмыляются.
— Мой дедушка был родом из Баварии, — еле слышно произносит Редлингьюс. — В семье у нас бытовала немецкая поговорка. Нечто вроде нашей Jysluimer, jyverloor (не зевай! — аф.).
— Это какая?
— Что-товроде In einer großen Familie darf man nicht mit dem Schnabel klappern. (В большой семье… — нем.)
— Это точно, — с серьёзным видом соглашается Мари. — Война всё же. Бдительность — превыше всего!
- Шагающий велосипед хочет породниться с животным миром
- Родина-мать зовет! Как проходит весенний призыв в Таиланде
- 13 ошеломительных примеров, доказывающих, что пренебрегать техникой безопасности нельзя
- Житель Московской области нашел способ обезоружить телефонного мошенника
- Как проходили военные сборы в СССР