Бытовые легенды и страхи в СССР: чего боялся советский человек (5 фото)
25 июня 1950 года коммунистическая Северная Корея напала на Южную Корею, и началась так называемая Корейская война. Северной Корее помогали СССР (военными советниками и летчиками) и Китай, а на стороне Южной Кореи воевала коалиция войск западных стран, в том числе и США.
Надо сказать, что Вторая мировая война только что закончилась, и еще свежи были в памяти публикации о биооружии, которые разрабатывала Япония, союзница Германии. И почти сразу же после начала военного конфликта Северная Корея, Китай и СССР обвинили правительство США в распространении чумных бомб. Китайские газеты во множестве публиковали фотографии «маленьких неизвестных черных насекомых», которых американцы якобы сбрасывали с самолетов. Не отставали и советские издания.
В 1950 году в них рассказывалось не только об американских диверсантах, которые забрасывают на территорию СССР колорадского жука, но и о новой опасности такого же типа:
о бомбах, из которых при падении вылетают зараженные чумой мухи, или о прививках тифа, которые местному населению делают под видом медицинской помощи.
Газета «Смена» весной 1952 года пестрит заголовками: «Военнослужащие американской армии подтверждают применение американскими агрессорами бактериологического оружия» или «Американские интервенты продолжают совершать чудовищные преступления». Партия и правительство организуют заводские митинги по поводу войны в Корее: на этих митингах рассказывают о коварстве американского командования и зачитывают резолюции против «применения американскими агрессорами биологического оружия». Корреспонденты сообщали, что американские империалисты в Корее сбрасывают бомбы с «чумными мухами»; в одном газетном репортаже даже говорилось, что американские самолеты «разбросали желтые листья, пораженные бактериями», в другом — о «четырех баках мух, блох и пауков, зараженных болезнетворными бактериями».
Правительство США сразу же заявило протест против этих обвинений. Ситуация накалялась еще и тем фактом, что в Токио в это время располагалась реальная американская военная лаборатория, известная под кодовым номером 406. Именно ее подозревали в инфекционном терроризме. После публикаций в китайских газетах фотографий «маленьких черных» насекомых-диверсантов, с опровержением выступили американские энтомологи — они опознали неизвестных существ. «Диверсантами» оказались совершенно безвредные болотные ногохвостки (Isotomurus palustris). Другое неизвестное насекомое, якобы зараженное менингитом, оказалось обычным москитом, у которого были оторваны крылья. Именно это изображение служило подтверждением того, что в секретной военной лаборатории якобы вывели новый вид насекомых, переносящих заразу.
Американское правительство потребовало от ООН создать независимую комиссию и провести расследование. В результате переговоров в 1952 году в Корею была отправлена большая международная комиссия от ООН. Она не проводила реальных полевых микробиологических исследований (не очень, кстати, понятно почему), а ограничилась сбором фольклора — то есть фиксировала корейские и китайские свидетельства такого содержания: «жители такого-то города наблюдали пролетающие американские самолеты, а потом нашли на земле таких-то насекомых». В этих рассказах фигурировало более тридцати самых разнообразных видов живых существ, которых якобы зараженными сбрасывали с самолетов, включая полевых сверчков и двустворчатых моллюсков. Примерно таким же образом проводил расследование французский коммунист Ив Фарж, посетивший Корею и Китай специально для того, чтобы подтвердить факт применения американцами бактериологического оружия. В Китае прогрессивный французский деятель опрашивал местных жителей, услужливо согнанных местной администрацией в здание министерства культуры. Свидетели рассказывали о насекомых, которые начальство велело собирать в банки и сжигать, и о внезапных смертях людей. В результате британский биохимик доктор Нидхэм, руководитель международной комиссии ООН, сказал, что доказательств они не привезли, а «поверили на слово китайским ученым», поэтому «можно утверждать, что вся эта история была чем-то типа патриотической конспирологии».
В СССР при жизни Сталина никто и не думал сомневаться в существовании американских бомб с чумой. Однако сразу после смерти «отца народов» в Политбюро возникает желание изменить отношение к этой информации или как-то проверить ее. Уже 14 апреля 1953 года глава МГБ Лаврентий Берия получает служебную записку от лейтенанта Селиванова, который до 1952 года был советником военно-медицинской службы в корейской народной армии. Селиванов сообщает, что в 1951 году именно он помогал северокорейскому медперсоналу создавать официальные заявления о том, что США распространяют оспу. По словам Селиванова, северные корейцы чувствовали, что обвинения в применении бактериологического оружия были необходимы для компрометации американцев, и поэтому попросили трех военных советников (в том числе и Селиванова) помочь им «в создании мест заражения»: сами они боялись не справиться.
Также Селиванов сообщает, что в 1952 году докладывал начальству, что в Китае не было ни вспышек чумы и холеры, ни случаев использования биологического оружия, а если бы такие случаи и были, то «образцы были бы немедленно посланы в Москву».
Через несколько дней Берия получает вторую записку, в которой советский посол в КНДР Разуваев открывает новые подробности истории. Он рассказывает, что, несмотря на его сопротивление, корейцы распространили информацию о случаях заболевания чумой и организовали публичные похороны людей, якобы умерших от этой болезни. Более того, чиновник из министерства внутренних дел КНДР, недолго думая, даже предложил специально заразить холерой и чумой приговоренных к смерти (видимо, чтобы было кого показать западным журналистам).
Как мы видим, члены Политбюро сами подтвердили факт создания «фейковой новости», как сказали бы мы сейчас. Мотивы ее создателей довольно ясны: по их же собственным словам, история об американском «бактериологическом оружии» была нужна китайским советникам для дискредитации американцев, врага номер один в холодной войне, и для обоснования военной помощи «братскому корейскому народу». Отметим, что советские специалисты всячески сваливали вину за распространение этой истории на корейцев и китайцев.
Весной 1953 года, после получения разъяснений от советских специалистов, Берия с возмущением писал Молотову, что эта история нанесла СССР большой политический ущерб на международной арене.
Однако, несмотря на признание фабрикации отдельными советскими функционерами, для широкой публики эта информация осталась засекреченной до 1990-х годов, а фейк продолжал быть частью антиамериканской пропаганды.
Для нас важен другой вопрос: почему эта чистой воды фальсификация оказалась очень успешной и правдоподобной для многих — начиная от представителей мировой «прогрессивной общественности» (так в советской прессе называли зарубежных сторонников Советского Союза) и заканчивая рядовыми читателями газеты «Правда»?
Во-первых, в условиях холодной войны, когда пропаганда регулярно занималась демонизацией врага, многим казался совершенно естественным тот факт, что США способны на любые, самые изощренные и коварные злодеяния (вспомним историю про колорадского жука).
А во-вторых, эта искусственно созданная история была сделана по образцу реальных фольклорных сюжетов, которые в разных культурах появлялись естественно и спонтанно для объяснения эпидемий и прочих неприятных явлений (когда, например, в эпидемии чумы обвиняли евреев, якобы отравляющих колодцы).
Поэтому мы совершенно не должны удивляться тому, что фальсификация стала фольклором.
В 1970—1980-е годы по СССР ходили уже настоящие городские легенды о врагах, которые используют против советской страны биологическое оружие. Например, в разгар строительства Байкало-Амурской магистрали рассказывали истории об американцах, которые к рельсам БАМа подкидывают опасных клещей в ампулах: «находишь такую ампулку, а там ватка и черные точки. Это клещи, которых американцы забрасывают».
В Ленинграде, согласно городским легендами, ровно тем же самым занимались финские туристы: мол, они едут пить водку в Северную столицу и из окон автобусов выбрасывают пробирки с энцефалитными клещами.
А вокруг путей Транссибирской магистрали китайцы разбрасывали маленькие стеклянные шарики, чтобы они преломляли солнечные лучи и поджигали леса. Инфекционные террористы, согласно слухам, даже пытались заразить мышей накануне Олимпиады-80: «В Москве замечены разбегающиеся по дворам мыши. Вызвали эпидстанцию. Оказалось, что они заражены (кто-то из иностранцев)». Идея бактериологической диверсии могла использоваться для того, чтобы отучить детей подбирать на улице незнакомые предметы. Когда наша собеседница в начале 1980-х принесла домой найденный на улице металлический шарик, ее бабушка отобрала шарик и «выбросила его в унитаз под предлогом, что это бактериологическое оружие, которое забросили нам американцы».
Советские СМИ много говорили о «психологической войне», которую будто бы ведут против СССР капиталистические страны во главе с США. В конце 1950-х годов эта идея соединяется с представлением о биологическом оружии и порождает страх уже перед «психологическим оружием». Хотя этот новый страх и не производит фольклорных текстов, он ложится в основу нескольких фильмов, где рассказывается о подпольных лабораториях, где нацисты во время Второй мировой войны или их наследники в послевоенном мире разрабатывают химическое вещество, способное превратить армию противника в массу тупых, послушных и агрессивных зомби: так, например, в 1968 году на этот сюжет были сняты фильмы «Эксперимент доктора Абста» и «Мертвый сезон».
Некоторые сюжеты о биотерроризме пережили и советскую эпоху, и лихие 1990-е.
В современных версиях легенд террористы портят нашу «экологию» — например, завозят «вредных животных», запускают в пруды и реки рыбу ротан, чтобы она ела других рыб, и т. д. И они же объявляются ответственными за разрастание ядовитого борщевика: американские шпионы якобы ездят по нашим дорогам и специально рассыпают его семена. Сейчас на роль врага, распространяющего борщевик по России, назначаются другие «враждебные» страны — например, Эстония.
Это прямой путь к нашим страхам: «инфекционные легенды» возникают, когда окружающий мир представляется враждебным, когда ощущается внешняя угроза и когда есть четкое представление о ее источнике — о фигуре могущественного врага.
В 1960—1970-х годах в Швеции очень боялись «русских клещей» — насекомых, которых специально заразили страшным энцефалитом в Советском Союзе. А в 2016 году, когда в России переживали последствия украинских событий 2014−2015 годов, идея бактериологической опасности, исходящей от американцев, появилась вновь: главный санитарный врач Онищенко связал появление вируса Зика с военной американской лабораторией в Грузии.