Несостоявшийся офицер британского экспедиционного корпуса

Говорят, что нет ничего хуже, чем ждать и догонять. К счастью, на этот раз ждать мне пришлось не долго. Уже через пару дней раздался звонок, и бодрый голос Николая сообщил мне, что завтра мы встречаемся с ним в Домодедово. И в 15.20 вылетаем в Абу-Даби. И далее.

За окном было совсем не жарко. Где-то минус двадцать – двадцать пять. Обычная температура в Москве для начала января. Туда, куда мне предстояло лететь, было плюс тридцать. Я не знал точно, как придется подниматься на борт корабля. А потому полагал, что нужно взять с собой минимум вещей.

Что мне могло понадобиться? Кроссовки, сандалии, шорты, майка, свитер, летняя куртка. Обезболивающие таблетки и парочка упаковок шоколадных ирисок «Меллер». На всякий случай я положил рядом с сумкой тонкий бежевый шарф из кашемира (примерно 70 сантиметров в ширину и два метра в длину). И кое-что по мелочи.

Николай сказал, что мне непременно нужно будет захватить с собой крем от загара. Я не был уверен, что это так уж необходимо. У нас под Баграмом в Афганистане тоже иногда бывало довольно жарко. Возможно, направляясь в Индию, крем от загара брали с собой офицеры британского экспедиционного корпуса. Советские же офицеры брали с собой в Афганистан две бутылки водки. Потому что больше не пропускала таможня.

Увы, водку в Афганистан я с собой не брал. Из отпуска вез на заставу чугунную дверку для печки. Несколько учебников для своих солдат, чтобы уже во время службы в Афганистане они готовились к поступлению в институт. Да, мамину пластмассовую вязальную спицу (после того, как однажды напоролся на хитрую духовскую ловушку на саперов, в дальнейшем использовал эту спицу вместо минного щупа или шомпола от автомата).

Но почему-то в этот раз, мне вдруг очень сильно захотелось побывать в шкуре офицера британского экспедиционного корпуса. И я потратил пол дня на то, чтобы найти этот самый крем от загара, о котором впервые услышал от своего друга.

Это была не первая моя поездка на войну. И я прекрасно знал, что брать с собой лишнее нет смысла – придется выбрасывать. А то, что нужно, тебе там и так дадут. Или ты найдешь сам. Но вот, чего на войне ты не найдешь и днем с огнем, так это обезболивающие таблетки и ириски «Меллер».

Да, в этот раз собраться мне было совсем не сложно. Не сложнее, чем раньше. К тому же, мои сборы облегчало то, что я собирался ехать лишь в один конец.
Последнюю ночь я спал, как младенец. Мне ничего не снилось. И этой ночью, впервые за многие годы, у меня ничего не болело. И кашлял я в эту ночь гораздо меньше, чем обычно. Потому что это была последняя мирная ночь, в которую можно было нормально выспаться. Ведь на войне толком поспать не всегда получается.

За ночь ртутный столбик термометра упал до минус двадцати восьми градусов Цельсия. А поэтому перед выходом из дома мне пришлось основательно утепляться. После плотного завтрака я обмотал свое тело газетами. Газеты обмотал пищевой пленкой и тонким шарфом из кашемира. Под джинсы, поверх трусов, надел шорты. Под рубашку – две майки. Затем натянул на себя свитер и летнюю куртку. Брать с собой зимнюю куртку мне не хотелось (таскай ее потом с собой по всему Индийскому океану!). Стопы ног я тоже обмотал газетами. И поверх газет надел две пары носков. Обул кроссовки. Взял с собой черную вязаную шапку и перчатки.

Да, я превратился в ту самую капусту, у которой сто одежек и почти все без застежек. Но которой теперь был не страшен не только серый волк, но и самые сильные московские морозы. В таком виде я планировал, без особых проблем, добраться до аэропорта. В туалете избавиться от газет и от пищевой пленки. И дальше уже лететь на свою последнюю войну налегке и с чистой совестью.

На плече у меня болталась небольшая спортивная сумка, в которой лежали сандалии, баночка крема от загара, умывально-бритвенный набор, обезболивающие таблетки и шоколадные ириски «Меллер». В кармане куртки лежали загранпаспорт и мобильный телефон. Что еще нужно Солдату удачи для полного счастья? Ах, да – совсем немного той самой удачи!

Мы встретились с Николаем у стойки регистрации. Я сразу же как-то расслабился. Николай был командиром нашей группы. И, значит, все технические вопросы по доставке моего тела до места выполнения боевой задачи лежали на нем.

А потому я особенно не вникал в то, что происходило у стойки регистрации. Очаровательная девушка в красивой аэрофлотской форме спокойно, но настойчиво повторяла, что мы не можем вылететь в Шри-Ланку. Потому что по новым правилам у нас должны быть обратные билеты. С определенной или открытой датой вылета. А у нас таких билетов нет.

Николай терпеливо пытался ей объяснить, что Шри-Ланка - не конечная точка нашего путешествия. И после посещения этого замечательного острова мы направимся отдыхать дальше. Но куда, дальше – мы еще не решили. И, соответственно, билетов туда, у нас пока что нет.

Девушка, с улыбкой, рекомендовала нам быть решительнее. Потому что пока мы не решим, куда полетим дальше и не купим туда билеты, хотя бы с открытой датой вылета, мы вообще никуда не полетим.

Николай что-то говорил о том, что дальше, мы, скорее всего, поплывем на корабле, а не полетим на самолете. Но это тоже не прокатывало. Затем он звонил кому-то по телефону. С кем-то спорил и возмущался. Потом передавал телефонную трубку сотруднице Аэрофлота. Она с кем-то мило беседовала. И возвращала трубку Николаю. Коля снова с кем-то общался на повышенных тонах…

Да, это было забавно. У нас в стране есть законы и есть правила, которые обязательны к исполнению. Но есть еще «звонок другу». И если этот друг сидит в хорошем, теплом кресле, то звонок этого друга легко может «подкорректировать» любые правила и законы в нужную сторону.

Я не сомневался, что нужный звонок непременно будет. Просто тот друг, который организовал нашу поездку, сидел в очень хорошем и в очень теплом кресле. Но смотреть на весь этот цирк даже мне было не по силам. Я отошел немного в сторону. Чтобы не вникать во все происходящее.

Вскоре Николай, в очередной раз, передал свою трубку девушке. И в этот раз она уже ни с кем не спорила. А просто оформила нам билеты: Domodedovo – Abu Dhabi – Bandaranaike.

Как говорится, если нельзя, но очень хочется, значит, можно.
В аэропорту было довольно прохладно. И мне хотелось поскорее попасть в самолет, укрыться теплым пледом и немного расслабиться в уютном кресле. Увы, дорога до аэропорта далась мне все-таки не так легко, как я рассчитывал. Я боялся, что скоро у меня начнется очередной приступ кашля. Да, и стоять у стойки регистрации было довольно утомительно.

Но между мною и самолетом возникло очередное препятствие. Выглядело оно довольно мило и симпатично, но немного сурово. В своих командировках по Европе я уже успел обратить внимание на то, что сотрудники международных аэропортов, как правило, выглядят очень приветливыми, излучающими гостеприимство и радушие. Визитной же карточкой многих сотрудников наших аэропортов в то время почему-то была их хроническая неулыбчивость.

Вот и в этот раз никто из сотрудников домодедовской таможни нам не улыбался. От слова совсем. Меня просветили каким-то суперсовременным рентгеном. Возможно, пытаясь обнаружить, кроме перелома в двух отделах позвоночника, трещины в локтевой кости, осколочного ранения ног, пулевого ранения в спину, хронической пневмонии, что-то еще, не менее интересное. Ах, да, к тому времени над верхней губой у меня оставалась еще парочка осколков от мины-лепестка (ПФМ-1С). Металлические осколки давно уже из меня повынимали, остались только осколки полиэтилена (хотя несколько из них уже «повылезали» сами). Но, к сожалению, их рентгеновский аппарат обнаружить не мог.

Затем просветили мою сумку с вещами. А дальше началось самое интересное. Стройная и довольно симпатичная девушка-таможенник, которую в детстве почему-то так и не научили улыбаться, приступила к изучению содержимого моей сумки. Согласен, сумка моя, действительно, выглядела более, чем подозрительно. В ней было до безобразия мало вещей. На фоне, набитых доверху, сумок и чемоданов туристов, с сарафанами, рубашками а-ля «пожар в джунглях», с футболками, с вечерними платьями и костюмами, моя сумка выглядела слишком вызывающе. Слишком провокационно.

Это было похоже на дерзкий вызов или на попытку обвинить нашу родную таможню в профессиональной непригодности. Ведь понятно же, что никто не полетит за тридевять земель с пустой сумкой. И если кто-то старательно пытается сделать вид, что в его сумке ничего запрещенного к провозу нет, это значит, что в ней непременно что-то такое нехорошее есть. Просто это «что-то» очень хорошо спрятано!

Минут двадцать таможенница безуспешно пыталась найти это «что-то». Она прощупывала каждую складку моей сумки. Проверяла каждый предмет, находившийся в сумке, какими-то приборами. При этом внимательно всматривалась в мое лицо. Надеясь, что рано или поздно я выдам себя сам. И подскажу ей, где я спрятал оружие, наркотики, боеприпасы и журнал «Мурзилка». Но лицо мое, кроме традиционного пофигизма, не выражало больше ничего.

Я понимал, что очень скоро она меня возненавидит. И еще через парочку минут готова будет расстрелять меня лишь за то, что я еду отдыхать на побережье Индийского океана без неё, а она остается в зимней, холодной Москве одна, без меня. А то, что у меня нет с собой ничего из личных вещей, скорее всего, означает лишь то, что на моей пластиковой карточке есть столько всего, что ей даже и не снилось. И это казалось ей не только вызывающим, но и крайне оскорбительным.

Неожиданно ее взгляд остановился на банке с кремом от загара. Просто удивительно, как таможеннице хватило выдержки, чтобы не закричать что-то вроде наших излюбленных «Ура» или «Банзай»! Но она сдержалась, лишь радостно выдохнула и голосом Навуходоносора Второго изрекла:

- С собой можно провести не более ста граммов крема. А у вас двести грамм! – И победоносно посмотрела на меня. Видимо, ожидая моих возражений или жалких попыток вымолить пощаду.

Перед таможенницей стоял пластиковый контейнер, в котором лежали предметы, которые были запрещены к провозу и оставлены пассажирами – какие-то баночки, тюбики, коробочки. Она молча кивнула в сторону этого контейнера. Дескать, вам налево, баночке с кремом - направо.

Взглядом побитого, но непобежденного я посмотрел вокруг. Помнится, в молодости нас учили никогда не сдаваться! Рядом со мной стояло ведро для мусора. Я открыл баночку и аккуратно вывалил в него весь крем. Закрыл баночку и так же аккуратно положил ее сверху. Взял свою сумку и пошел на посадку. Ощущая спиной и каждой клеточкой своего тела всю гамму чувств и эмоций, которую испытывала в этот момент ко мне очаровательная и такая неулыбчивая сотрудница домодедовской таможни.

Эх, видно, не судьба была мне побывать в шкуре офицера британского экспедиционного корпуса, который брал с собой на войну крем от загара. Не Судьба! Но я не жалел об этом.

© Александр Карцев, http://kartsev.eu