Как в 1983 году в Мозамбике захватили в плен более 20 советских геологов (7 фото)
20 ноября 1981 года из пассажирского самолёта в аэропорту города Мапуту вышла группа советских граждан: шесть геологов, их жёны и дети. Африканская страна встретила пассажиров непривычной для них жарой. Позднее, в первую ночь на новом месте, один из них запишет в своём дневнике: «Под марлевым пологом спать душно — от пота лежишь весь мокрый. Прохлады нет даже ночью». Советским геологам и их семьям предстояло привыкнуть к новому климату — в жаркую африканскую страну специалисты приехали по работе на два года.
Помощь от Советов
К тому времени в Мозамбике уже четыре года шла гражданская война. В 1975 году восточноафриканское государство получило независимость от Португалии и стало называться Народной Республикой Мозамбик. К власти в стране пришло движение «ФРЕЛИМО», руководители которого объявили курс на строительство социализма. Вскоре антикоммунистическое повстанческое движение сформировало свою партию — Мозамбикское национальное сопротивление (РЕНАМО). Приверженцы РЕНАМО начали партизанскую войну против коммунистического правительства.
Советский Союз с момента обретения Мозамбиком независимости помогал ФРЕЛИМО. В 1976 году в столицу страны Мапуту прибыла первая официальная группа советских военных советников, чтобы практически с нуля создать в Мозамбике полноценные вооружённые силы. Позднее СССР стал посылать в страну и гражданских специалистов, чтобы помогать строить экономику и обучать местное население.
Так, в начале 1980-х в Мозамбик прилетела группа советских геологов, которые должны были исследовать уже существующие в стране рудники и разведывать месторождения редкометальных пегматитов.
В группу входили более 20 человек из разных городов Союза: от Иркутска до Баку. Почти все прилетели с жёнами, кто-то — с детьми.
«Убивать их было незачем»
Геологов и других советских специалистов поселили в городе Нампула в северной части Мозамбика на виллах, в которых до обретения страной независимости жили местные португальцы. Геологи регулярно уезжали на различные рудники, где разведывали пегматитовые тела. Их семьи оставались в Нампуле.
Одним из приехавших в Мозамбик геологов был 44-летний Виктор Бороданов.
«Когда я приехал в Мозамбик, было непривычно видеть людей с чёрным цветом кожи. Постепенно мы подружились с местными: к каждому геологу приставляли двух-трёх местных рабочих, которые помогали и учились у нас, — рассказывает RT Бороданов. — Меня поражало, как они бедно живут и скудно едят. Однажды мой друг из числа рабочих пригласил меня в гости, чтобы познакомить со своими родителями. Мы зашли в глиняную лачугу, а его отец как раз ел. Весь завтрак состоял из небольшой пиалы супчика».
Когда геологи отправлялись из Нампулы на рудники, к ним приставляли охрану из четырёх автоматчиков на машинах впереди и сзади автоколонны. Причём солдаты сопровождали советских специалистов только на определённом участке, где на колонну могли напасть повстанцы. Остальной путь до рудников считался безопасным, и геологи преодолевали его сами.
«Однажды мы проехали опасный участок, остановились, вышли покурить. Охранники попрощались с нами и поехали обратно. Мы стали загружаться в машины, чтобы продолжить путь, смотрим, а у дерева стоит автомат — солдаты его забыли. Мы их догнали, вернули оружие. Такие вот охранники у нас были», — смеётся собеседник.
В августе 1983 года советские геологи и буровики работали на руднике Морруа в 200 км от Нампулы. В тот год в стране участились нападения боевиков на правительственные объекты. В связи с этим власти усилили охрану Морруа — набрали и вооружили волонтёров из окрестных деревень.
Вечером 20 августа Виктор Бороданов и его товарищи отправились на охоту. По договору кормить советских специалистов должна была принимающая сторона, но еды, которую для них готовили местные рабочие, не хватало. Поэтому геологи добились разрешения периодически охотиться на антилоп и косуль с условием, что половину добычи они будут отдавать рабочим.
С охоты мужчины вернулись около трёх часов ночи и сразу легли спать. На руднике геологи жили в бревенчатом доме — самом крепком из всех. Рядом с ним стоял дом буровиков, сколоченный из деревянных щитов.
Внезапно людей на руднике разбудил свет от сигнальных ракет, которые взлетали в небо со всех сторон.
«Уже потом мы поняли, что боевики пытались разглядеть, охраняются ли наши домики на руднике. Палили они долго, примерно полчаса. Все наши закрыли ставни в доме и сели по стенкам. Все ждали непонятно чего, — рассказывает Бороданов. — Я был любопытный, вышел на кухню, встал у окна и стал смотреть: красиво так, в небо летят и летят разноцветные ракеты».
Боевики беспрепятственно вошли в лагерь — потом выяснится, что охранники и добровольцы рудника не стали оказывать сопротивления и разбежались. Советские специалисты уже поняли, что рудник захватывают повстанцы: уши закладывало от непрекращающихся автоматных очередей. Где-то рядом с домом прогремел взрыв от брошенной гранаты.
«В этот момент из-под мойки прямо у моих ног вдруг выбежал наш повар, из местных. Я столько времени стоял рядом и не заметил его! Повар выбежал из дома, а я понял, что надо прятаться, потому что боевики уже были близко к нам. Залез под умывальник, прикрылся энцефалиткой (противоэнцефалитный костюм. — RT). Тут в дом залетают автоматчики, кричат на португальском: «Выходи! Выходи!» Всех товарищей, кого нашли, вывели, построили у стены дома. Потом я услышал, как боевики сказали: «Это ваш путь к свободе», и повели всех из лагеря, — рассказывает Виктор Бороданов.
Он не сразу вылез из своего укрытия, и это его спасло. В дом зашли двое автоматчиков и стали забирать ценные вещи: «У меня там фотоаппарат лежал с полностью заснятой плёнкой. Я хотел его перезарядить на следующее утро, да не успел — забрали».
В соседнем доме в этом время находились три человека. Один из буровиков залез на чердак, ещё двое попытались спрятаться на первом этаже, но не смогли.
«Боевики зашли туда и сразу застрелили одного бульдозериста, Колю Воронова, а его товарищ, буровик Миша Зияетдинов — такой наивный и доверчивый парень, — увидев это, закричал «Нет!», я слышал. Его тоже застрелили. Оба они были безоружные, нападавшим незачем было их убивать. Я думаю, им было стыдно, что они на глазах у этих двух ребят будут рыскать по комнатам и таскать чужие вещи, поэтому они их и застрелили», — рассказывает очевидец.
Во всём лагере из советских граждан захвата избежали только геолог Виктор Бороданов, который залез под мойку на кухне, и буровик Валерий Кузнецов, спрятавшийся на чердаке.
Большинство местных работников в это время были не в посёлке, а остальные смогли вовремя сбежать из домов и спрятаться. Уже потом один из работников рассказал Виктору Бороданову, что под утро они с коллегами как раз шли на рудник, но заметили боевиков, которые двигались в сторону Морруа, и повернули обратно.
В плен захватили 24 человека. Один из геологов за день до захвата уехал с рудника в Мапуту, чтобы решить рабочие вопросы, и избежал пленения. Зато не повезло другому советскому специалисту: он приехал в Морруа незадолго до захвата, чтобы проинспектировать работу специалистов.
Ещё один геолог по фамилии Истомин незадолго до поездки в Морруа переболел малярией. Хотя он был ослаблен после тяжёлой болезни, мужчина всё равно решил поехать на рудник со своими коллегами и попал в плен.
Жена Виктора Бороданова Галина, которая встретила мужа и его товарища в Нампуле, когда они вернулись с новостью о захвате заложников, вспоминает, что оба погибших до этого чудом избежали смерти в Африке.
«Миша Зияетдинов выжил, когда его искусали пчёлы. Он на бульдозере случайно разворошил гнездо с дикими пчёлами, и его сильно покусали: из-за жары он работал с открытыми дверями и без рубашки. Доктор сказал, что он чудом выжил, — рассказывает Галина Бороданова. — А второй погибший, Коля Воронов, до Мозамбика работал в другой африканской стране, и ему удалось выжить во время правительственного переворота».
По выжженной саванне
После того как спасшиеся рассказали в Нампуле о захвате, в погоню за боевиками с пленными послали отряд правительственных войск. На протяжении всего пленения бандитов периодически настигала правительственная армия, но к 1983 году солдаты имели мало опыта в операциях по освобождению заложников: каждый раз повстанцы успешно отбивали атаку и продолжали гнать пленников к неизвестной им цели.
В отличие от Виктора Бороданова, его бывший коллега Геннадий Ерёмин не помнит, чтобы боевики говорили что-то во время того, как пленных геологов выстраивали в шеренгу перед стеной дома на захваченном руднике. В то время геолог Ерёмин занимал в группе специалистов должность партийного техрука. Сейчас он живёт в Липецкой области и о захвате мозамбикскими боевиками рассказывает буднично и безэмоционально, словно ничего особенного тогда и не произошло.
«Мы проснулись под утро от того, что в лагере началась стрельба. Помню, что было ещё темно. Оружия у нас не было, мы не отбивались. Нас быстро окружили, потом вывели из дома, построили в шеренгу и повели на запад, в сторону Малави», — рассказывает RT Геннадий Ерёмин.
Поначалу пленников не связывали, вели их одной группой под дулами автоматов. Идти приходилось днём и ночью по горящей — в прямом смысле этого слова — саванне. Дело в том, что в конце лета местные крестьяне поджигали сухую траву: пламя уничтожает личинки малярийного комара и мух цеце. Пленникам приходилось идти в том, что они успели надеть на себя посреди суматохи ночью, по выжженной или горящей земле.
Как вспоминает Ерёмин, боевики боялись, что местные жители заметят группу пленных белых и расскажут правительственным войскам об их местонахождении, поэтому рядом с деревнями геологов прятали, накрывали одеялами и заставляли сидеть тихо.
«Нам ничего не объясняли, не говорили, почему нас взяли в плен, мы шли в полной неизвестности. Кормёжка была скудной, первые дни мы вообще почти не ели. Потом нам давали ту же еду, которой питались сами боевики, — маниок. Это такая местная крахмалистая картошка», — рассказывает геолог.
Через несколько дней после захвата группу во время привала нагнали правительственные войска. Боевики стали отстреливаться, двое геологов — Волегов и Богданов — воспользовались их замешательством и незаметно сбежали. Прибиться к правительственному отряду им не удалось, он находился на другом берегу реки.
Боевики отразили атаку и, когда обнаружили, что двое сбежали, послали к правительственным войскам своего человека, который передал, что если «советских» попытаются освободить, то всех пленников расстреляют.
Сбежавшие геологи лишь спустя три дня вышли к посёлку, заметили школу с государственным флагом и обратились к местным жителям. Бывших пленников доставили в столицу страны, а оттуда — в Москву, где они подробно рассказали о захвате.
Однако советское правительство не стало сообщать общественности о захвате более 20 своих граждан в Африке.
Не все хотели бежать
Между тем пленники страдали от жажды и голода, у людей началось истощение. Одним из первых заболел 55-летний геолог, старший из группы. Когда он не смог больше идти, товарищи несли его на носилках.
«Некоторые геологи уже были в возрасте, у кого-то были проблемы со здоровьем и старые болячки. В экстремальных условиях это всё обострилось, и кто-то из ребят не выдержал, — рассказывает Геннадий Ерёмин.
По его словам, пленных разделили на две группы. Они вновь встретились спустя две недели в военном лагере повстанцев.
К этому времени двое пленных были истощены настолько, что в лагерь их принесли без сознания. Ещё у одного геолога полностью развалились сандалии, ему пришлось идти босиком.
«Боевики с нами особо не разговаривали. В лагере их командир позвал нас в хижину и показал карту, поэтому мы примерно представляли, где находимся, — в западной части страны, недалеко от границы с Малави. Они говорили нам: «Идёт война, а вы, русские, помогаете нашим противникам». При этом про выкуп ничего не говорили».
По словам Ерёмина, с самого момента пленения он и некоторые его коллеги хотели бежать, другие геологи считали эту идею неудачной: «Они думали, что, пока нас много, Союз нами занимается и будет пытаться вызволить из плена, а если мы все разбежимся и нас будет мало, то заниматься нами не будут».
Пленников снова погнали вперёд. Через несколько недель всё повторилось: боевиков обнаружил правительственный отряд. Повстанцы стали отстреливаться, а пленных спрятали и приставили к ним семь автоматчиков.
«Ночью они заснули, потому что боевики на самом деле тоже были уставшими: воды и еды не хватало даже для них самих. Я решил бежать. Тихо прополз мимо автоматчика, поднялся, пошёл. За мной пошли ещё двое товарищей — Бурнадзе и Мирахмедов. Мы взяли с собой небольшую канистру, в которой не было воды, и побежали».
Ерёмин вспоминает, что уговаривал бежать своего коллегу Юрия Гаврилова, но тот отказался: сказал, что беглецов поймают, да и дойти до города, где власть принадлежала правительственным силам, не получится. Это решение впоследствии будет стоить Гаврилову жизни.
Между тем Ерёмин, Бурнадзе и Мирахмедов, отбежав от лагеря, первым делом стали искать источник воды.
Сбежавших геологов спасло то, что в Мозамбике они успели освоиться: понимали разговорный португальский, на котором общались местные жители, могли ориентироваться на местности, знали, как добывать воду. Геологи заходили в сёла, но делали это осторожно, чтобы не нарваться на партизанские отряды. Они двигались на восток, в сторону города Келимане на побережье Индийского океана.
«Мы шли по тому же пути, по которому нас вели боевики, только в обратном направлении. На дороги не выходили и старались идти ночью. Обращались к местным, просили нас покормить. Они люди очень забитые и боялись сделать нам что-то плохое, хотя и догадывались, кто мы такие. Один раз нам даже зажарили курицу. Ночевали мы только в саванне, в сёлах никогда на ночь не оставались», — говорит Геннадий Ерёмин.
Через несколько дней после побега трое советских граждан добрались до села, где стоял автомобиль, на котором солдаты правительства в населённый пункт привезли продовольствие. Трёх белых истощённых мужчин посадили в машину и повезли в Келимане, подконтрольный правительственным войскам. Ещё через несколько дней за ними прилетел самолёт, и трёх геологов отправили домой, в Советский Союз.
Четверо погибли, двое пропали без вести
Когда боевики обнаружили, что из группы сбежали ещё трое человек, они ужесточили условия для оставшихся в плену: два дня им не давали еды и воды, а при движении на головы надевали одеяла, в которых сделали прорези для глаз.
Вскоре от истощения и болезней скончались Григорий Николайчук и Евгений Чупахин.
К тому времени советские власти не сделали никакого официального заявления, однако о ситуации с пленением более 20 человек стало известно международным организациям. Красный Крест потребовал от РЕНАМО немедленно освободить хотя бы тех пленных, кто болел и не мог передвигаться сам. Оппозиционная партия распорядилась отпустить трёх человек. Их доставили в Мапуту на вертолёте.
Оставшиеся пленные находились в таком тяжёлом состоянии, что уже не могли идти даже под угрозами захватчиков. Отряд передвигался всё медленнее. Через несколько дней после освобождения трёх пленников боевики выбрали двух геологов — Виктора Истомина и Юрия Гаврилова — и увели их от группы. Больше их никто не видел. До сих пор их судьба остаётся неизвестной.
Через четыре месяца плена боевикам пришлось освободить ещё трёх больных пленных.
Виктор Бороданов, который изучал историю пленения, считает, что к началу 1984 года даже сами боевики уже не понимали, что делать с захваченными и обессиленными людьми.
25 января 1984 года оставшихся пленников привели в деревню, командир отряда объявил им, что они находятся на границе с Малави. Мужчин переправили на лодках через речку и оставили.
На том берегу их встретили местные малавийцы, которые приветливо кричали и трогали бороды белых людей. На площади поселения бывших пленников ждали машины Красного Креста. Спустя несколько дней советских специалистов посадили в самолёт до Мапуту.
Как вспоминает Бороданов, при подлёте самолёта к столице Мозамбика начался ураган, сильнейший в регионе за последние сто лет. Лётчикам удалось в сложных условиях посадить самолёт на аэродром.
Освобождение советских граждан из плена мозамбикских бандитов тогда не освещалось в СССР. Не пригласили журналистов и на официальную передачу геологов советской стороне.
Виктор Бороданов в течение всего времени, что его коллеги находились в плену, жил в Нампуле. Его жена вспоминает, что супруги захваченных специалистов относились к их семье с недоверием: «Была у них обида на Витю, потому что он вместе с ними не попал в плен. Они почему-то решили, что он должен был погибнуть или быть захваченным вместе с товарищами».
«Когда встретились с нашими ребятами, они выстроились в ряд, и мы по очереди пожимали друг другу руки, — вспоминает Виктор Бороданов. — Вскоре нас всех отправили домой, в Москву».
Советские геологи пробыли в плену 158 дней и прошли по мозамбикской земле около 500 км. Захват стоил жизни двум людям, в плену погибли два человека и ещё двое пропали без вести.
Первые сообщения о случившемся появились в советских газетах лишь во второй половине 1980-х годов.
Ни Виктор Бороданов, ни Геннадий Ерёмин после Мозамбика никогда не ездили в заграничные командировки, но продолжили работать геологами.
«В 1990-е годы частники предлагали мне поехать работать в Мозамбик, на тот же рудник, но я отказался. Сказал, что в 1980-е государство не смогло обеспечить нам охрану, а частная компания тем более ничего не сможет сделать», — рассказывает Геннадий Ерёмин.
Виктор Бороданов после развала Советского Союза потерял работу в НИИ, от которого он ездил в Африку, и пошёл работать охранником.
«На дежурствах делать было особо нечего, вот я и начал от скуки записывать свои воспоминания о том, что произошло в Мозамбике. И в итоге получилась книга «Мозамбик-83. «Убойный» контракт», — рассказывает он.
Свою книгу Виктор Бороданов посвятил геологам, «погибшим и пропавшим без вести в дебрях мозамбикской саванны».