«Я эту шифровку подписать не могу. У нас потерялся тягач с гаубицей и двое солдат»
Ну и на закуску восьмое отделение, куда я собственно и ехал. Длинное узкое помещение с единственным окном, которое не нашли ничего лучше, как заклеить какой-то серой бумагой от просмотра извне, из-за чего в помещении было постоянно сумрачно и приходилось включать свет круглые сутки. Стены выкрашены масляной краской в какой-то унылый цвет как на гауптвахте. Ну и под стать всем этим убогим декорациям начальник отделения, худощавый желчный капитан-двухгодичник с вечно недовольным выражением лица.
Причина недовольства выявилась быстро. Капитан порадовал меня известием о том, что завтра утром дивизия выезжает на полигон на окружные учения, а у него оба комплекта шифровальной техники не исправны. Сам он в ней разбирается слабенько, не знает её и не любит. Про его сержанта-срочника и курсанта-стажёра окружных курсов как специалистов по ремонту и речи нет. И как он вообще собирался воевать? Пришлось с ходу засучить рукава, обложиться техническими описаниями и вникать что к чему. Отремонтировал оба комплекта уже глубоко за полночь. Устал изрядно и заснул прямо в кабинете на матрасе. Дивана или чего-то подобного в шифроргане не водилось.
Утром сыграли тревогу, народ погрузился кто во что. Залезли и мы в свою кибитку. Тронулись. Колесили по горам Грузии, Армении и полигону Азербайджана дней десять. Каких-то особых воспоминаний и впечатлений эти учения у меня не оставили. Обычная штабная рутина, только в полевых условиях. А вот возвращение и некоторые события, связанные с ним, в памяти отложились. И не самым лучшим образом.
Вернулись домой. Шеф проследил за выгрузкой имущества из спецаппаратной, отправил машину в гараж и направился домой почистить пёрышки от дорожной пыли. Нам с курсантом и сержантом бани или чего-то подобного предложено не было. Помылись под краном. И тут прибегает в отделение заместитель командира дивизии, просит бланки исходящих шифртелеграмм. Дескать, ему надо написать шифровку в штаб армии. Естественно, даю их ему. В тот день я, как и все дни до того, исправно дежурил по отделению. Подполковник, сидя у нас, пишет коротенькую телеграмму командующему армии о том, что все части такой-то дивизии возвратились в свои пункты постоянной дислокации, вся техника, личный состав на месте, отвоевались без происшествий. В общем, ничего особенного. Но забирать телеграмму на подпись командиру дивизии он не стал, сказав, что комдив на обеде. И далее, ты, дескать, отправляй её, а когда командир приедет, он её подпишет. Объясняю подполковнику, что у шифровальщиков так не принято. Шифртелеграмму подписывает у начальника тот, кто её составлял, да и отправлять её до подписания запрещается. Без подписи это не документ, а так, анонимка. По́дпол начал на меня давить своим авторитетом: ну что тебе стоит, дело, мол, пустячное, сам видишь, обыденный доклад. Дескать, надо срочно, в армии его ждут. (Они вообще все такие напористые и гонористые были в штабе этой дивизии). Не отпускаю подполковника, звоню на квартиру шефу. Обрисовываю ситуацию и даю трубку офицеру. Тот давит теперь уже на моего начальника. Моему шефу, видимо, такие нарушения не впервой, не привык он отстаивать свои права. Словом, даёт мне команду обработать и отправить телеграмму. Ну, раз начальник сказал, сделаем. Обработал, оформил, отнёс на узел связи. Как всегда быстро и чётко.
Уже когда шёл обратно к штабу, увидел подъехавшего командира дивизии. Беру исходящую шифровку, захожу в его кабинет. Кроме комдива в кабинете присутствует начальника штаба и все замы, в том числе автор шифровки. Прошу разрешения у комдива и предлагаю его заму как автору самому подать исходящую телеграмму на подпись. Тот почему-то отказывается. Ну что же, делаю за него это я. Комдив читает шифровку и обращается к её автору: «Вы писали, товарищ подполковник?» Тот стоит навытяжку как провинившийся школяр в кабинете директора школы. «Так точно». «Поторопились. А ведь не все ещё доклады получили», – и уже ко мне – «я эту шифровку подписать не могу. У нас потерялся тягач с гаубицей и двое солдат. А в другом полку, что ещё хуже, раззява-солдат потерял свой автомат».
Вот так новости! Гаубица-то, понятно, найдётся, чай не иголка, а вот автомат уже вряд ли. С заместителя комдива за такой косяк с телеграммой, понятное дело, не спросишь. Крайним в этой неприятной ситуации остаюсь я. Значит, мне и расхлёбывать. И чем скорей, тем лучше. Выскакиваю из кабинета, пулей лечу в шифрорган, падаю на телефон и звоню на узел связи, намереваясь отменить отправку телеграммы. А там меня «радуют»: уже отправили. Звоню в восьмой отдел армии дежурному по отделу. Как могу, объясняю ситуацию, каюсь и посыпаю голову пеплом. Тот мне отвечает, что телеграмму они уже расшифровали, но по счастью на доклад командующему ещё не унесли. Словом, пронесло. Не трудно представить, что было бы и какие последствия ждали бы меня лично, если бы эту липовую писульку доложили командующему. Через некоторое время мне позвонил уже старший офицер восьмого отдела армии и потребовал подробно доложить обо всех обстоятельствах, связанных с этой шифровкой. Доложил ему всё, как было, ничего не скрывая, никого не обвиняя и не снимая с себя ответственности. Тот сказал, что ему всё понятно. Ко мне у него особых претензий как к стажёру не было. А вот шефу моему видимо крепко настучали потом по голове телефонной трубкой за этот косяк. До самого конца моей практики он дулся на меня как мышь на крупу, хотя я и пахал на него как негр на плантации весь месяц. Злопамятным оказался. Очевидно, мне следовало бы действовать по старому армейскому принципу ПВО (Подожди Выполнять, Отменят). А потом взять всю вину на себя. И отзыв он мне потом вдогонку отправил такой, что выпускникам исправительных учреждений, наверное, лучше дают. Слава Богу, мои наставники в училище не поверили всей написанной им мути и исправили итоговую оценку на «хорошо». Об этом я уже писал ранее («Мы своих не бросаем» https://zen.yandex.ru/media/army_corder/my-svoih-ne-brosaem-5aec38c34bf161076f717333 ). Урок из этой истории я для себя вынес хороший, на всю свою службу. А вот возвращение из этого турне в родные пенаты было ещё интереснее. Но об этом в другой раз.