Как офицер-десантник догонял свою собственную похоронку

«В ту пору я был старшим лейтенантом, артиллеристом-корректировщиком. Наша дивизия ВДВ стояла в Кабуле, а корректировщики жили на аэродроме в постоянной готовности к убытию на задание. На боевые выходы убывали в составе группы из четырёх человек: старший группы офицер и трое солдат.

В тот день наша группа должна была убыть с колонной на Джелалабад. Все сидели в полной боевой готовности: бронежилеты, каски, оружие, патроны, снаряжение. Ждали команды. И тут мне понадобилось срочно посетить туалет. Туалетов поблизости было два. Один штабной, другой для всей остальной публики. Тащиться до «общественного» туалета было далековато, а выезд вот-вот, и по зрелому размышлению я заскочил в ближайший штабной. Только вышел из него, как навстречу мне мой командир.

– О, ты как раз и очень вовремя. Давай, срочно бери свою группу и бегом к вертушкам. Те уже раскручивают винты. Убываете в горы.

– Так я же должен на Джелалабад убывать с колонной.

– Отставить Джелалабад. Сказано, убываешь с вертушками. Давай, и поскорее. Те уже ждут.

Ну, приказ начальника – закон для подчинённого. А смена задания – обычное дело. Быстренько поднялись и бегом к вертолётам. Те уже действительно были готовы улететь, ждали только нас.

Пробыли мы в горах неделю. Корректировали огонь наших пушкарей. Словом, ничего особенного, обычная работа. Возвращаюсь, иду в штаб доложить о прибытии. Не успел дойти, как навстречу из штаба выходит комполка. Увидел меня и остолбенел.

– Как, ты живой?

– А какой я должен был быть, товарищ подполковник?

– Блин, да мы же тебя уже похоронили!

– Вот это новости! Как это так?! – охреневаю в свою очередь.

– Ты ведь должен был убыть с колонной на Джелалабад. Колонна попала в засаду. Есть потери. Нам сообщили, что там один наш офицер погиб. Из наших там должен был быть только ты. Вот и решили. Ну-ка кадровика ко мне срочно.

Из штаба выскочил помначштаба по строевой части, занимавшийся кадрами.

– Ты уже оформил документы на старшего лейтенанта?

– Так точно. Уже оформил и отправил.

– Ууу! – комполка скривился как от зубной боли. – Ладно. Сейчас что-нибудь придумаем. Иди пока к себе.

Иду в свою офицерскую палатку. Вхожу. Картина: за столом мои друзья офицеры, на столе стаканы, нехитрая закусь, один стакан с водкой прикрыт ломтиком хлеба. Все остолбенели, смотрят на меня как на выходца с того света. И гробовая тишина.

Уже потом выяснилось, что вместо моей группы с колонной ушла другая четвёрка. В этом выходе и погиб знакомый мне офицер-десантник.

Через час вызывают меня в штаб. Прямо на входе начальник штаба. «Со вчерашнего дня ты в отпуске. Вот, получи отпускные документы, с лётчиками уже договорились. Через час вылет на Душанбе. Там тебя встретят. Организуют борт на Москву. Всё, двигай, и чем скорее, тем лучше».

Едва-едва успел кое-как собраться, но на самолёт таки успел. В Душанбе меня действительно встретили, вручили «подорожные грамоты» и пересадили на гражданский борт до Москвы. Словом, долетел до златоглавой меньше чем за сутки. Там пересел на колёсный транспорт и домой.

Само собой, пока добирался, никаких телеграмм родителям не посылал. Старики мои жили в Подмосковье. Приезжаю, подхожу к дверям своей квартиры. У меня свой ключ от квартиры, им и отпер входную дверь. Вхожу, оставляю свой скарб в прихожей, прохожу в комнату и замираю. Стоит посреди комнаты весьма миловидная дама и смотрит на меня широко раскрытыми недоумевающими глазами. Родители как-то писали мне, что хотят поменять жильё, поэтому я быстро сообразил, что обмен, видимо, уже состоялся. Только я о нём ещё не знал.

– Простите, но здесь живут или, как я уже вижу, жили мои родители.

–А, так мы поменялись с ними квартирами. Хорошо, что вы в военной форме, а то я уже невесть что подумала. Вот их новый адрес.

Прощаюсь с дамой и отбываю по указанному адресу. Дверь квартиры мне открыл отец. Мать тоже была дома. Слёзы радости, обнимания, радостные восклицания. Мать хлопочет на кухне, готовится накрывать праздничный стол, а я начинаю осторожно выпытывать у отца:

– Папа, мне из военкомата никакие бумаги не приходили?

– А что за бумаги?

– Да так, ничего особо важного. По службе.

– Да нет, ничего не было.

Готовимся сесть за стол, и тут звонок в дверь. Мать рванулась открывать, чтобы не отвлекать мужчин от разговора, но я опередил её. Как будто почувствовал. Открываю, на пороге стоит капитан в общевойсковой форме. Ну точно из военкомата, кажется, я встречал его там. Стоит, держит в руках какой-то конверт и смотрит на меня расширенными глазами. Только что рот не открыл. Я всё мгновенно понял. Протягиваю руку и беру у него конверт со словами: «Это для меня». Тот не решается отдавать. Повторяю с нажимом в голосе: «Это для меня». Наконец капитан решается, отдаёт конверт, не говоря ни слова, разворачивается и уходит.

«Кто это был?», – спрашивает отец. «Да это ко мне, из военкомата. Ничего особенного».

Уже после обеда отец спросил: «А кем ты там служишь в Афганистане?» «Да так, при штабе полка штаны протираю». «Ага, десантник-артиллерист. При штабе полка он штаны протирает». Отец у меня фронтовик, всю Отечественную прошёл от звонка до звонка на передовой. Обманешь такого.

А конверт с тем посланием (конечно же, там была похоронка на меня) я за все эти тридцать с лишним лет так и не распечатал. Пока он не распечатан, жить буду».

Среди бывалых фронтовиков бытует поверье: солдат, на которого ошибочно пришла похоронка, будет жить долго. Герою этого рассказа уже далеко за шестьдесят. Жив-здоров, полон сил и энергии. С праздником вас, дорогие афганцы!