Вовкина картошка. История из детства

Делал он это умело и с любовью. Я долго не мог этого понять, поскольку у нас в семье, готовила мама.
Меня не интересовала чистка картошки для жены, а вот подготовка к армии была у нас культом. Мы бесстрашно карабкались по перекрытиям строящегося рядом с домом здания, с пластмассовыми автоматами за спиной, и тайком от взрослых, метали перочинный ножик в дерево. И раз Вовкин батя, офицер – танкист, сказал, что в армии надо уметь чистить картошку, то я просто обязан это освоить.
- Вовка, - сказал я решительно, - научи меня чистить картошку.
- Да я не умею.
- Ты же сказал, что чистил?
- Да, один раз, но медленно.
- А куда нам спешить? До армии ещё восемь лет.
- А давай! – неожиданно ожил флегматичный Вовка, - почистим и пожарим! Батя с мамкой вернутся, а на столе ужин! Вот удивятся!
- А ты жарить умеешь?
- Нет, но я видел, как мамка жарит, - там легкотня. Главное – не пересолить и чтобы не подгорело.
- А может, сварим в мундире?
- Ну, ты и тупой! Если в мундире – тогда зачем картошку чистить?
- Тоже верно, - сказал я обречённо, поскольку интуитивно почувствовал, что добром, наша затея не закончится.
Вовка вытащил на середину кухни пол мешка картошки, поставил между табуретками мусорное ведро, и эмалированное ведро с водой. Достал из стола два больших кухонных ножа, с широкими лезвиями, и показал мне, как надо чистить картошку. Огромный нож, в его небольшой ручонке, держался неуверенно, а снять тонкую кожуру у него не получалось. Поэтому он периодически ставил картошку на мешок, и обрезал кожуру. Я решил блеснуть рацпредложением:
- Вовка, а давай картошку обрежем со всех сторон, чтобы получился чистый кубик?
- Не, у мамки чистая картошка круглая, или как яйцо.
- Ну, тогда, мы с тобой до утра будем чистить. А ведь ты хотел батю с мамкой порадовать. А квадратную картошку легче потом полосками резать. Давай!
- Ладно, давай, - ответил без энтузиазма Вовка, и грустно посмотрел на мешок с картошкой.
Чистка картошки, по моей передовой технологии, пошла бодро. Мы пели песню из Неуловимых мстителей, акцентируя голос на словах: вы нам только шепните, мы на помощь придём! Мы увлеклись, и остановились только тогда, когда мешок опустел. Ведро было полным очищенной картошкой. Мусорного ведра не хватило, и под очистки пришлось взять большой медный таз, который Вовка приволок из спальни родителей.
Выбросив мусор, мы приступили к жарке. Жарил Вовка, а я только резал картошку на соломку. Залив масло в сковородку, и поставив её на огонь, Вовка, тоном бывалого повара, начал мною руководить:
- А чё у тебя соломка разной толщины? Давай режь одинаково, для бати с мамкой жарим!
- Вовка, не мешай, какая разница?
- Да ты чё? Соломки должны быть одинаковыми, я точно знаю! Вот эту – ты правильно порезал, - сказал Вовка, вытащив из кучки соломку, и положив её передо мной, - делай остальные как эту, а косые мы сами съедим.
Когда на кухне запахло горелым маслом, Вовка уверенно взял миску с соломкой, налил в неё воду, перемешал рукой соломку, потом слил воду в раковину и опрокинул соломку на сковородку. Раздалось шипение, потом Вовка скрылся в клубах пара и огня. Одновременно раздался его крик. Как водится в таких случаях, звал он мамку. Я схватил Вовку за ремень, и потянул его на себя. Весь пол в кухне был покрыт слизью крахмала, ведь кубики мы резали на деревянном полу, поэтому, я поскользнулся и упал, уронив Вовку на себя.

Успокоившись, мы выключили газ, и осмотрели последствия взрыва. Вовкиной чёлки, бровей и ресниц – как не бывало. Кожа на лице покраснела. К счастью, глаза остались целыми. Кухне повезло меньше. Тюль была уничтожена, потолок в масле, стены и пол в картошке.
- Батя меня убьёт! – мрачно констатировал Вовка, - опять жопа болеть будет. Он так больно порет своим офицерским ремнём!
- Надо полотенце на жопу намотать, и больно не будет, - выдал я очередное рацпредложение.
- Надо, - неуверенно сказал Вовка, и достал из шкафа два махровых полотенца.
- А зачем тебе два полотенца? - с удивлением спросил я.
- Ты тоже намотай, и тебя он тоже выпорет!
- Я не его сын, - начал было я, но Вовка меня перебил:
- Шкодили вместе, давай отвечать тоже вместе. При тебе, может меньше бить будет. А если батя расскажет дяде Оскару, то он тебя так выпорет, что опять будешь мне жаловаться…
Дядя Оскар – это мой отец. И он меня порол и за дело, и для профилактики. А так, у меня оставался шанс на меньшую кару, лишь бы Вовкин батя, ничего ему не рассказал.
Повязав полотенца, мы попытались отмыть масло с потолка, но наш рост не позволил это сделать - потолки были Сталинскими. А вскоре пришли Вовкины родители, пока они находились в лёгком шоке от увиденного, я вкратце объяснил произошедшее:
- Мы с Вовкой хотели пожарить для вас картошку, а она взорвалась. Вовка сказал, что Вы нас будете пороть, вот мы и намотали полотенца, чтобы больно не было, - выдал я нашу тайну.
- И кто это придумал?
- Я, - обречённо выдавил я.
- Так ведь я и по ляжкам могу отходить, а там больнее. А потом ещё и Оскару расскажу, он тебе отдельно ремня пропишет.
- Не надо, пожалуйста, я больше не буду, - тихо попросил я, и заплакал.
- Отставить плакать, боец! Не скажу я Оскару.
- А тюль – то новая была, красивая, - всхлипнула Вовкина мама.
- Купим новую, - решительно ответил Вовкин батя, - давай с картошкой что-то делать – пропадёт.
- Дак что с ней делать?
- Пожарим, и заодно пацанов обучим, а остальное отварим. Пусть Артур домой отнесёт. Вот мать обрадуется – добытчик растёт! И снимайте полотенца, я вас в другой раз выпорю.
Когда я пришёл домой с кастрюлей варёной картошки, прямоугольной формы, мама была удивлена, и назвала меня добытчиком. А в армии, я с удовольствием чистил картошку. Ножом с узким лезвием, и не квадратную.
С тех пор прошло сорок шесть лет, я до сих пор жарю картошку по рецепту Вовкиного бати – Гвардии капитана в запасе Аншакова. Все хвалят.