Как поступали с трусами и паникерами в Великую Отечественную

Гарнизон островка ежедневно менялся. Одни по ночам уходили, другие, наоборот, приходили, чтобы уйти в следующую ночь. Но, видимо, от первых окруженцев остался тут некий полупорядок.
Для защиты от мин везде нарыты были щели. Все наличные запасы продовольствия делились поровну. Существовали дозоры, своя разведка, хотя и не было общего командования.
Народ собирался тут разный. Одним нужно было отдохнуть чтоб идти потом дальше. Иным — отсидеться в малодушной надежде: вдруг все возьмет и переменится.
Приходили сюда и командиры. Случалось, потеряв почти всех своих бойцов, они уже не рисковали брать на себя какую-нибудь ответственность, и когда пехотинцу-майору предложили стать на острове комендантом, майор даже рассердился:
- Тут есть начальники постарше...
На рассвете» по шею мокрый — брел по горло в воде,— прибежал боец-разведчик.
- Немцы...— задыхаясь произнес он.— В специальных комбинезонах... Болотные сапоги... Около роты... А то и больше.
Гитлеровцы появились со стороны леса, который был виден с острова. До них оставалось не более шестисот — семисот метров.
- Приготовиться к бою,— по-будничному спокойно велел сержант-пограничник.
Новичкам о сержанте этом говорили, что' идет он с боями от самого Буга, где погибли его товарищи, целая застава. Там, похоже, погибла и его семья. Сам о себе он ничего не рассказывает, но дерется умело и люто.
С тех пор как он появился на острове, за всеми распоряжениями красноармейцы шли уже не к майору или кому еще, а к сержанту. И распоряжения он всегда давал толковые и смелые.
И теперь, когда он приказал готовиться к бою, красноармейцы быстро разместились в воронках и траншеях.
- Отставить! — крикнул, внезапно появляясь из кустов, майор.— Это дурость — открывать огонь. Если мы убьем хоть одного человека (он так и сказал «человека»), противник перепашет пушками весь остров.
Сержант повернулся в его сторону... и насмешливо улыбнулся.
Так он, верно, улыбался еще мальчишкой у себя во дворе, завидя труса. И ничего не ответил. Тем более все знали: майор сам отстранился от командования, когда ему предлагали...
Немцы в серых комбинезонах уже брели по воде, держа над головой автоматы и сумки с запасными дисками и гранатами.
- Подпустить еще ближе,— негромко произнес сержант,
- Товарищ сержант, я вас предупреждаю,— угрожающе зашептал майор.
Больше ждать было нельзя, и сержант скомандовал;
- Огонь!
- Отставить!— почти одновременно крикнул майор.
Бойцы растерялись. Первый залп прозвучал неуверенно
и дробно.
Тогда сержант, который тоже был в цепи, обернулся, вскинул винтовку и с колена, почти в упор, выстрелил в майора.
Тот упал. А сержант, встав в полный рост, срывающимся голосом закричал:
- По немецким оккупантам огонь!.. Огонь!.. Огонь!..— Казалось, он сейчас заплачет.
Гитлеровцы тоже начали стрелять, но бежать ни вперед, ни назад не могли. Их держала вода. Засасывала топь. Они больше не думали о захвате острова. Они мечтали только выбраться из трясины, но им это не удавалось. Заглушаемый выстрелами, над болотом стоял душераздирающий рев: это кричали обезумевшие от ужаса, погружавшиеся в трясину гитлеровцы.
Спаслись немногие. Лишь те, которые шли последними. Около роты фашистов было перебито в несколько минут. Это была настоящая победа.

Камов Б.П. "Партизанской тропой Гайдара"