Федя с наганом

В раскаленные дни штурма Севастополя из города приходили на фронт
подкрепления. Краснофлотцы из порта и базы, юные добровольцы и пожилые
рабочие, выздоровевшие (или сделавшие вид, что выздоровели) раненые - все,
кто мог драться, вскакивали на грузовики и, промчавшись по горной дороге под
тяжкими разрывами снарядов, прыгали в окопы.
В тот день в Третьем морском полку потеряли счет фашистским атакам.
После пятой или шестой моряки сами кинулись в контратаку на высоту, откуда
немцы били по полку фланговым огнем. В одной из траншей, поворачивая против
фашистов их же замолкший и оставленный здесь пулемет, краснофлотцы нашли
возле него тело советского бойца.
Он был в каске, в защитной гимнастерке. Но когда, в поисках документов,
расстегнули ворот - под ним увидели знакомые сине-белые полоски флотской
тельняшки. И молча сняли моряки бескозырки, обводя глазами место неравного
боя.
Кругом валялись трупы фашистов - весь пулеметный расчет и те, кто,
видимо, подбежал сюда на выручку. В груди унтер-офицера торчал немецкий
штык. Откинутой рукой погибший моряк сжимал немецкую гранату. Вражеский
автомат, все пули которого были выпущены в фашистов, лежал рядом. За пояс
был заткнут пустой наган, аккуратно прикрепленный к кобуре ремешком.
И тогда кто-то негромко сказал:
- Это, верно, тот... Федя с наганом...
В Третьем полку он появился перед самой контратакой, и спутники
запомнили его именно по этому нагану, вызвавшему в машине множество шуток.
Прямо с грузовика он бросился в бой, догоняя моряков Третьего полка. В
первые минуты его видели впереди: размахивая своим наганом, он что-то
кричал, оборачиваясь, и молодое его лицо горело яростным восторгом атаки.
Кто-то заметил потом, что в руках его появилась немецкая винтовка и что,
наклонив ее штык вперед, он ринулся один, в рост, к пулеметному гнезду.
Теперь, найдя его здесь, возле отбитого им пулемета, среди десятка
убитых фашистов, краснофлотцы поняли, что сделал в бою безвестный
черноморский моряк, который так и вошел в историю обороны Севастополя под
именем "Феди с наганом".
Фамилии его не узнали: документы были неразличимо залиты кровью, лицо
изуродовано выстрелом в упор.
О нем знали одно: он был моряком. Это рассказали сине-белые полоски
тельняшки, под которыми кипела смелая и гневная морская душа, пока ярость и
отвага не выплеснули ее из крепкого тела.