История про Стасика и не только

Совсем недавно судьба в очередной раз свела меня с одним старым знакомым, Стасом, которого я не видел лет семь. В этой связи я и решил описать несколько эпизодов из жизни этого знакового в моей жизни персонажа.

Свитер
Когда мы с мишей учились в шестом классе, к нам привели Стаса. Человеком он был нифига неадекватным, но вроде как не по своей вине. Страдал он от какого-то там отклонения типа нарколепсии (когда люди засыпают неожиданно), тока он не засыпал, а залипал. Наглухо причём. То есть сначала он во что-то фтыкал, а потом ни стого, ни с сего стопарился и пускал слюну. Приходил в себя только после того, как весь класс с криками «зырьте, ребза, у кренделя опять батарейки сели!» начинал отвешивать ему подзатыльники под затылок и подсрачники под сраку. За глаза ево называли дурачком, но говорить такое в лицо было как-то оскорбительно, поэтому обозвали стасика нейтрально - дрищом.*
Скоро в школе появилась и дрищова мама, которая почему-то слёту записала нас с мишей в дрищовские друзья и много чё нам про нево поведала. Оказалось был целый список вещей - типа «циклично движущихся бро объектов» и «изображений с яркой цветовой гаммой», - которые дрищу нежелательно было наблюдать вообпще, а то была опасность впасть в конкретно долговременный ступор или фигегознат чего ещё. Остаток того учебного дня миша провёл в тщетных потугах ввести дрища в кому - он ходил вокруг него кругами, изображая циклично двигающийся объект, а через равные промежутки времени вертел у того перед лицом цветными карандашами, изображая яркую цветовую гамму. Периодически пристально смотрел в глаза. Фиг там. Дрищ не поддавался.*
После уроков мы втроём уже стояли в раздевалке. Раздосадованный такими несрастухами миша сурово, как берия, натягивал на себя свой любимый чудо-свитер, апогей пост-модернизма, привезённый из каково-то Чуркистана. Это сейчас, с высоты, таксызыть, своего опыта, я понимаю, что на этом предмете одежды силами таджикских ткачей, по совместительству наркоманов и дальтоников, художественными средствами был изображён героиновый приход, но в ту пору мы были свято уверены, что это пять зелёных всадников ловят чёрную рыбу в красном поле под палящим фиолетовым солнцем. Всякий раз, когда миша надевал эту паранойу, превращаясь в сплошное красно-фиолетовое пятно, у меня возникало навящивое желание обхватив голову руками бечь нах проч с криками типа «Нет! Нет! Только не мой мозг, гребаные пришельцы!». Стоило мише выйти в етом свитере на улицу, как прохожие начинали шарахаццо в стороны, забывая о чём тока что думали, маленькие дети принимались плакать, а молодые барышни - обильно менструировать. У меня лично, как и у некоторых наших знакомых, свитер вызывал приступы тошноты и головокружения, поэтому я старался смотреть по возможности в пол. То исть, как вы понимаете, на блёкло-сером раздевалочном фоне мишин свитер нифигово выделялся. Да чего там, скажу больше - не существует в природе вообще такого фона, на котором этот сраный аксессуар не выделялся бы нах. Хотя если вы нароете где-нить летающую тарелку с огромной надписью ЗЕМЛЯНЕ!МЫ ПРИШЛИ С МИРОМ! - то можете смело, одев мишин свитер, встать рядом - такие вещи идеально дополняют друг друга.*
Красное пятно блякнуло што-то вроде «счастливо, пацаны» и уплыло в сторону выхода. Оторвав глаза от пола, я увидел дрища. У дрища было такое лицо, как будто он всю ночь ловил черную рыбу с зелёными всадниками и теперь стоял передо мной типа уставший - с подкашивающимися ногами, отклянченой губой и тупым взглядом. В тот раз он залип основательно, я его минут 15 откачивал. Мише сказал сжечь свитер нафиг.
Дуся
Была у дрища кошка, звали Дусей. Дуся была нещадно звезданутое животное - врезалась с разбегу в стены, промахивалась нафиг мимо миски с молоком харей в пол, корчила непонятные рожи. Дусей, кстати, она была чисто формально, поскольку отзывалась и на Дусю, и на Васю с Петей, и на «пошла на х..». В общем Дуся была не жилец полюбому - каску у неё снесло при рождении, и по законам природы она должна была скопытицца ещё в раннем детстве, когда вместо титьки тыкалась рожей маме в сраку - но тут бро в планы естественного отбора вмешался известный гринписовец дрищ. Дефективную Дусю он нарыл на какой-то помойке и припёр, естественно, в дом - это походу был ваще последний раз, когда дрищ полноценно держал лохматую бестию в руках, потаму как, когда Дуся подросла и превратилась в трёхцветную лопоухо-косоглазую котэйку, она начала двигаться и фиг ты её поймаешь. Двигалась Дуся очень резво - создавалось впечатление что даже срала на ходу, а если задерживалась в одном месте больше десяти секунд, значит либо спала, либо отъехала. Ну или задумалась - периодически с ней случались кратковременные приступы спокойствия: она ни с того, ни с сего замирала, таращила косые банки в неизвестном направлении и напряжённо ожидала в какое полушарие ударит моча на этот раз - ну и в зависимости от результата через полторы секунды начинала отчаянно щемицца либо влево, либо вправо, затем обычно врезалась жбаном в стену, отскочив сломя голову летела в противоположную сторону, врубалась в дверь и очумев от такого обилия препятствий начинала щемицца вверх по шторам. Там, где-нить под потолком вдруг опять замирала с такой рожей типа «во, мля… где это я?..», снова задумывалась, неожиданно пукала, с перепугу врубалась тыквой в багету, падала сракой на подоконник и по новой начинала гонзать по жилплощади - шерсть дыбом, глаза на выкате. Мне думается, что именно так выглядел бы кошачий вариант гибрида Алины Кабаевой и Жанны Агузаровой. Наблюдая такую ситуацию, миша неоднократно говорил дрищу, типа «дрищ, она у тебя походу слепая ваще…» «Да не, не… - успокаивал себя дрищ - просто больная.»*
Поначалу дусина движуха вызывала у меня дезориентацию и приступы морской болезни, а миша её ваще боялся и не любил совсем. Потомучто один раз, нифига не разглядев Дусю на фоне дрищовского ковра (связанного наверно тем же дальтоником, который мише свитер красный запилил), миша наступил на ее хвост, а поскольку Дуся почему то мяукать не умела нифига, издавая заместо этого какие-то кряхтяще-пердящие гортанные звуки на манер тувинских духовых инструментов, она со всей своей кошачей ненормальности начала страшным тувинским голосом орать - я, честно признаюсь, малёха припустил жидким в трусники, а вот 12-ти летний миша впервые в своей жизни схватился за сердце, а когда отошёл, начал Дусю ненавидеть лютой ненавистью.*
И вот однажды, когда дрищ в очередной раз ушёл посрать и залип в толчке на полчаса, разглядывая в унитазе чудные какашные узоры, мы с мишей остались тупить в дрищовской комнате в два рыла. Тут я обратил внимание, что Дуся заговорщицки выглядывает из-за кресла и щуря один глаз палит в мишину сторону. Я мише это дело показал и только хотел уже чё-то по этому поводу пошутить, как вдруг миша, внук ворошиловского стрелка, нифига не растерявшись, мощным вдохом собрал все плескавшиеся в голове сопли (грамм думаю 200, не меньше - зима была) и смачно с присвистом форчманул Дусе прям в летсо. Я даже растерялся как-то. Дуся пролетела всего-то метра полтора, зато с такими выкрутасами, что Алине Кабаевой и не снилось нах.*
Через пару дней Дуся начала по-маленьку облазить. Дрищ говорил что это на нервной почве, но мы-то с мишей знали, что после такого заряда гайморита в голову вообще не живут - так что ей ещё повезло, можно сказать.*
А дрищовская мама походу стреманулась, что кошке настает постепенный трындец и купила дрищу на замену большого такого фигпойми африканского попугая по кличке Розелло. Продавец её пролечил что Розелло капец какой умный и говорящий, схватывает типа всё на лету, не заткнёшь. Но Розелло почему-то оказался на редкость тупым. В течение недели мы с мишей учили его говорить одно единственное слово «дрищ». День изо дня мы парили ему мозг часа наверно по два, чтоб не соврать, »… дрищ, дрищ, дрищ,… говори тупорез - дрищ, дрищ… вот ведь тормоз… дрищ, дрищ» - ну и в таком духе; под конец даже несчастная облезлая Дуся, не выдержав такова напора, корча рожи и заикаясь начала гудеть что-то подозрительно напоминающее слово «дрищ», лишь бы мы заткнулись. А Розелле хоть бы фиг - сидел в углу клетки, таращил полные непонимания глаза и обильно серил.*
Миша уже хотел дрища разочеровать, типа «дрищ, он у тебя походу глухой ваще.», но как выяснилось, Розелло был нифига не глухой, а даже совсем наоборот. Всё это время хитрый пернатый слушал… набирался, таксызыть, сеансу. Через пару недель этот дятел выдал всё - и «дрищ», и «тупорез», и «тормоз» с «мудаком», и ещё целый ряд окологинекологических терминов, смысл которых я узнал только несколько лет спустя. Дрищ с мамой были в шоке канечно. И ведь, что характерно, не обманул продавец - действительно фиг заткнёшь. В качестве бесплатного дополнения к выученным словам Розелло научился кряхтеть, пердеть, лихо подражать звуку проезжающего трамвая и звонко посвистывать. Причём делал он это, походу, круглосуточно, потому как дрищ приходил в школу с таким помятым видом, как будто всю ночь катался на трамвае в шумной компании милицейских свистков. К тому же, по его словам, Дуся сильно нервничала.*
А Дуся на самом деле сходила с ума. То есть она и так была достаточно шизанутой, но с появлением Розеллы её стали покидать последние остатки разума. Если раньше Дуся слушала только то, что говорят голоса в ее голове, то теперь к этой огромной толпе добавился и левитан с крыльями, который походу наглухо забивал Дусе все сигналы с Марса. Ну и в один прекрасный день мы с мишей стали свидетелями того, как Дуся, чувствуя видимо близкую кончину от помутнения рассудка, решила напоследок во что бы то ни стало вточить говорящего окорока. Сам Розелло к тому моменту времени уже научился открывать клетку изнутри и по-хозяйски вылазить на крышу подышать воздухом, причём проделывал всё это не прекращая триндеть ни на секунду вообще. С крыши своей клетки Розелло как козырной страус выглядывал в окно, обсуждал сам с собой последние новости и попутно подслушивал всякие гадости чтоб вечером опять ошарашить дрищовскую маму очередным матюком. Улучив один из таких моментов, потерявшая всякую надежду, окончательно очумевшая Дуся, изо всех сил стараясь не палиться, полезла ёпт за добычей на клетку. Выкатив фары от волнения и еле сдерживая метеоризьм, Дуся приблизилась к Розеллу вплотную и застыла. Всё, - подумали мы с мишей, - звезда рулю… Но в этот момент Розелло медленно повернулся, и, увидев перед рожей такую ситуацию (Дуся бешено вращала глазами и мелко тряслась), оценил обстановку, неспешно так прицелился и как заправский скотобой вкатил Дусе клювом прям промеж ушей. Тюк, бро… Досмотрев как Дуся ссыпалась на половичок, Розелло звонко присвистнул и продолжил триндеть.*
Все остались живы вопщем. Не знаю, что за нервные центры в кошачьей голове поразил удар африканского Розеллы, но облазить после этого инцидента Дуся перестала. Зато начала жрать своё гавно, наводя ужас на домочадцев.»