Последний из могикан

Фотографии и текст Дмитрия Чистопрудова
«Я последний из могикан» — улыбаясь, скороговоркой сказал единственный житель аула, и поставил на газовую горелку кипятиться чайник.
Его звали Абдулжалил. Вот уже больше девяти лет он живет один в заброшенном селе высоко в горах Дагестана. Абдулжалил спешил рассказать нам свои истории и мысли, которые накопились в его голове за время, проведенное в одиночестве. Поэтому рассказы сыпались из старика с невероятной скоростью, перемешиваясь и перескакивая с темы на тему. Мало, что удавалось понять, но это было не так важно, главное — Абдулжалил светился от радости, принимая редких гостей в своем доме. Он суетился и все время поглядывал на каждого из нас, буд-то боялся, что мы можем внезапно исчезнуть...
Село-призрак Гамсутль, как древняя сказка, живущая где-то высоко в горах Дагестана. Без подсказки путник никогда не заметит небольшое заброшенное село на склоне кавказских гор.

Даже с помощью Муртузали, нашего гида по Гунибскому району, разглядеть разрушающиеся стены домов Гамсутля оказалось не простой задачей.

Мы спустились с перевала и оставили автомобили внизу у реки. До аула можно было дойти только пешком.

Вечернее солнце обещало вот-вот скрыться за соседним холмом.

На одном из домов большими буквами написано: «Ведите стада выше по тропам, не заходите в село, это опасно».

Невероятно красивое место.

Солнце скрылось, и мы спустились в заброшенный аул — музей под открытым небом.

А вот и Абдулжалил, герой нашего репортажа. Девять лет прошло с того момента, как разъехались последние жители аула, и Абдулжалил остался в полном одиночестве.

Разговаривать Абдулжалилу приходится только с пчелами и стареньким радиоприемником. В его хозяйстве восемь пчелиных семейств. Кроме пчеловодства, Абдулжалил трудится на собственном огороде, где выращивает овощи. Их ему хватает на целый год. Раз в месяц он ходит в соседнее село Чох, чтобы пополнить запасы провизии, взять новые книги в библиотеке и получить пенсию.

Дом, построенный в конце 18 века, можно по праву назвать родовым гнездом. Здесь жили предки Абдулжалила. В этом доме родился он сам.

В редкие дни, когда путники поднимаются к заброшенному селу и встречают Абдулжалила, тот с удовольствием принимает их в своем доме, поит чаем с медом и проводит экскурсию по аулу. Он здесь вроде гида — может рассказать историю каждого дома и его жителей.

Свое свободное время Абдулжалил проводит за чтением книг, а в углу его гостиной стоит старенький радиоприемник, на которым Абдулжалил слушает концерты по заявкам и даже иногда сам звонит и заказывает музыку.

— Часто к вам туристы заглядывают?
— Да, постоянно! В год два-три раза кто-то да приходит.

Самая темная комната — это спальня. Слышно, как в углу шуршит буржуйка. Вытяжки нет, либо труба засорилась. В дыме от сгорающего кизяка можно разглядеть две кровати, столик с газетами, какую-то утварь. На табуретке стоит бедон с водой, с которым Абдулжалил раз в три дня ходит к горному ручью. Я на что-то наступил — это что-то брякнуло и укатилось под кровать. Глаза заслезились от дыма и я, закашлявшись, поспешил на улицу.

Находясь вдали от людей и цивилизации, Абдулжалил считает себя счастливым человеком. В ауле нет интернета и телевидения. Сотовый телефон ловит только на подоконнике.

Мы пили чай, и беседовали. Точнее говорил в основном только Абдулжалил, а мы жадно его слушали и смеялись над его шутками и анекдотами. Вечер пролетел незаметно. Пора было идти обратно, чтобы не спускаться по горной тропе в темноте. Абдулжалил отправился провожать нас через поселок, продолжая все время что-то рассказывать. Так и спустился с нами до реки.

В Гунибе включилось освещение. Там нас ждала гостиница, баня и ужин. Мы попрощались с Абдулжалилом, поблагодарили его за гостеприимство, и он молча побрел обратно в гору. В темноте его невысокий силуэт плыл словно призрак.