Рассказ "Самогон"

Вся история выдумана, все совпадения случайны, имена вымышлены. Это мой первый пост, историю написал сам.
Самогон

Стояла промозглая осень. Листья на деревья приобрели окраску оранжево-красной гаммы, жирные птицы лениво уплетали прихваченную ночным морозом рябину, всем своим видом показывая, что на «югах» кормили получше, да и температурка покомфортнее. Виктор Петрович шел с ночного дежурства, и в мыслях перебирал варианты дотянуть оставшиеся деньги до аванса. Получалось, что если он не будет покупать еду – то в принципе, можно будет и дотянуть, а если не покупать алкоголь – то можно покупать еду, но дожить до аванса получится врятли. С этими сложными размышлениями он ступил на лесенку очередного магазинчика, в котором он намеревался отовариться на этот раз. Дело в том, что воспитание не позволяло Виктору Петровичу дать подозрения, что он периодически выпивает. Периодика составляла от дежурства до дежурства, то есть через трое суток - схема была проста до безобразия: сутки Виктор Петрович охранял вверенный ему объект государственной важности, сутки пил, сутки отсыпался, и вновь как огурчик заступал на дежурство. Таким образом, вот уже пару лет ему удавалось сохранять свой имидж интеллигента.
В полнейшей прострации Виктор Петрович наступил на лестницу, ведущую в магазинчик на первом этаже жилого дома, и тут же вспомнил краткий курс физики: и силу трения-скольжения, и закон всемирного тяготения, и много чего еще, что последние десять лет он не использовал в своей работе. Приземлившись весьма незатейливым образом на асфальт, Виктор Петрович попытался собраться с мыслями и оценить ущерб организма – единственный диагноз вертевшийся на уме был «Ушиб всего Виктора Петровича». Собрав волю в кулак, он попытался оторвать свое бренное тело от горизонтальной поверхности, но тут же потерпел фиаско – асфальт так же был покрыт точно таким же слоем льда, как и ступеньки. Картина, которую мог лицезреть случайный прохожий, скорее напоминала сценку из жанра «корова на льду», ибо Виктор Петрович изловчился перевернуться на живот и всеми четырьмя конечностями одновременно пытался поставить себя в позу собаки. Получив положительный результат, он вдруг осознал, что находится в весьма щекотливом положении – на дворе 21 век, рассвет демократии, свободы волеизъявления, а так же свободы выбора сексуальной ориентации. Взвесив все за и против, он решительно сел на филейную часть своего организма и стал напоминать собаку уже не только позой, но и глазами полными отчаянья - забраться на ступеньки в летних туфлях, произведенных в теплой стране добрыми китайскими детьми, с абсолютно ровной подошвой, представляло не малый труд. Но желание получить вожделенный алкогольный напиток было сильнее, и Виктор Петрович начал восхождение на четвереньках по железным ступеням. Накалившиеся от ночного мороза железные ступеньки больно жалили его в руки, не покрытые перчатками, но чувство стыда было сильнее – он, Виктор Петрович Романов, носитель великой фамилии, интеллигент до мозга костей, доктор физико-математических наук, человек который отдал полжизни науке и работе в НИИ, ползет в позе собаки в магазин за бутылкой водки. За этими размышлениями о жизни его и застал колючий китайский коврик, на крыльце магазина. Поднявшись, с уверенностью самурая перед императором, он на скорую руку привел себя в порядок и вступил в залитой светом витрин помещение.
В залитой светом витрине стояли бутылки разного калибра и оттенка содержимого. В голове Виктора Петровича вихрем носились цены напитков, оставшаяся сумма денег, количество дней до аванса. Итоговое сальдо никак не сводилось. Закончив свои вычисления в пользу наименьшей цены, Виктор Петрович направился к кассе. И вот тут-то его и ожидал неприятный сюрприз – за прилавком стояла Зинаида Михайловна, его соседка по лестничной клетке, которая завидев его еще у витрины, широко улыбалась во все свои 22 золотых зуба.
- Виктор Петрович, доброе утро, не рановато ли для возлияний – с ехидной улыбочкой пропела соседка.
- Доброго утра, Зинаида Михайловна, да я, собственно, после работы в ночную смену возвращаюсь домой, - смущенно выговорил Виктор Петрович, но отступать уже было некуда – пульт от телевизора сломался, чай на него совершенно случайно пролил, взялся отремонтировать, а контакты протереть нечем! – он вздохнул с облегчением, от того как удачно выкрутился – будьте так добры, вон ту бутылочку с краю, да-да, самую дешёвую.
- Я бы не советовала это пить, Виктор Петрович, - с недоверием к его словам произнесла Зинаида Михайловна – этот сурагат на витрину через знакомых хозяина попал, попросили по знакомству продать, это даже не все алкаши окрестные отваживаются пить.
В голове Виктора Петровича вновь пронесли расчеты, подтверждающие что бюджет может позволить только такой ценник.
- Мне исключительно для технических целей, Зинаида Михайловна, - соврал Виктор Петрович, слегка улыбнувшись – спасибо за заботу.
Расплатившись за покупку, он вышел, и прихрамывая от боли в филейной части, побрел темными улицами домой. По пути домой, коварная китайская подошва еще пару раз напомнила о необходимости сменить обувь на адекватную погодным условиям, или хотя бы приклеить лейкопластырь к подошве, больно отозвавшись еще одним ушибом филейчика Виктора Петровича, а так же неприлично выступавшей шишкой на затылке. Но позволить себе новую обувь не позволял бюджет, поэтому было вынесено решение о безоговорочной победе варианта с лейкопластырем. В третий раз поскользнувшись на ледяной корке возле двери подъезда, но успев ухватиться за ручку двери, Виктор Петрович торжествующе попал в теплый подъезд.
Лампочки в подъезде весело озаряли лестничные площадки вплоть до четвертого этажа, а вот на пятом царствовал мрак и темнота. Достав ключи, Виктор Петрович дважды умудрился обронить их, поиски на ощупь в темноте давали самые неожиданные результаты: два раза шприц, причем как позже выяснилось один и тот же, кость непонятного зверя, осколок стекла, и прочий мусор, набросанный на лестничной площадке пятого этажа, невольно наталкивали на мысль о необходимости уборки в подъезде, которую производили последний раз полгода назад, ко дню рождения Зинаиды Михайловны, которая собственно ожидая гостей и устроила. Лампочка последний раз появлялась тоже к тому замечательному празднику. Наконец, изловчившись попасть в замочную скважину ключом, Виктор Петрович был дома.
Жилище Виктора Петровича представляло собой классическую однушку, спроектированную талантливыми архитекторами великого и могучего СССР: коридор, санузел, кухня и комнатка 18 квадратов. Уборкой тут занимались крайне редко, в основном по двум поводам: день рождения и новый год, когда к хозяину могли прийти гости, в остальное время в этом помещении царил дух анархии и беспорядка. Однако Виктор Петрович был человек интеллигентный, и беспорядок у него тоже был интеллигентный, в основном он заключался в наличии приличного слоя пыли на тех предметах, которыми хозяин пользовался редко, наличии разбросанных бумаг, оставшихся еще со времен работы в НИИ, и стоящих по углам техники, предназначение которой было понятно лишь хозяину. Женская рука не хозяйничала здесь уже почти три года: после признания НИИ нерентабельным и закрытия его, Виктор Петрович лишился любимой работы, средств к существованию, и тяги к жизни. Он начал пить, причем пить крепко, по его меркам. Пил он целый месяц, вспоминая о том, как после развала союза звали за рубеж и как отказался от райской жизни в пользу любви к родине, как преподавал в престижном вузе и был уволен с позором из-за скандала со студентом. Об этом случае он вспоминал отдельно горестно, ибо был честен и справедлив и никогда даже в мыслях не допускал взять деньги за отметку, а столкнувшись с попыткой дачи взятку, безжалостно расправлялся с нерадивым взяточником. Однако, однажды появился студент первокурсник, чьи родители имели такое влияние в обществе, что просто так отделаться от такой персоны было невозможно. Взятку Виктор Петрович естественно не взял, вызвал декана, все объяснил и высказал свое решительное «фи» таким потугам получить отметку о сдаче его предмета. Однако уже на следующий день он сидел в кабинете следователя, который его версию даже и слышать не хотел, ведь сын «ЕГО САМОГО» не может врать априори, а тот заявил о том что Виктор Петрович Романов не только взял взятку, но и оскорбив бедного мальчика матерными словами не поставил отметку и выгнал с экзамена. Естественно, Виктор Петрович был обречен на провал. Его уволили по статье, запретили заниматься преподавательской и научной деятельностью, и навсегда поставили на нем крест. Не выдержав такого разгула пьянства супруга, уехала к матери, а вскоре подала на развод. После этого он пил еще месяц. Затем пришла пора удивления отсутствию средств к питию, и поиску работы. Преподавать и заниматься наукой он не мог, да и кто бы его взял после такого громкого скандала, да еще и с такой записью в личном деле, а ничего другого он не умел. Но крепкого и рослого Виктора Петровича, создававшего внушительный образ в дверном проходе, с удовольствием взяли охранником сутки через трое на заводскую проходную, где он и работал по сей день.
Переодевшись в домашнее, Виктор Петрович незамедлительно перешел к сервировке стола: бутылка была направленна в морозилку, на стол выставлен набор яств состоящий из соленых огурцов, квашенной капусты и плавленого сырка. В ожидании охлаждения огненной воды, он включил телевизор, и принялся смотреть новости. Диктор вещал о войнах и убийствах, наводнениях и землетрясениях, коррупции и взятках, и прочей чернухе. Изо дня в день Виктор Петрович смотрел новости, в ожидании чего-то светлого и радостного, но с экрана лилась лишь чернуха. В очередном ролике, с осуждающим тоном диктор обсуждал пойманного доблестными стражами правопорядка дедушке, который был не в состоянии прожить на крохотную пенсию и крал у государства производя и украдкой торгуя в деревне Нижние Казявки самогоном. Виктор Петрович слушал в пол-уха ровно до момента, когда на экране появился крепкий деревенский парень, который в защиту деда сказал о качестве его продукции, о том что дед гонит хорошо и на совесть, и вся деревня брала алкоголь только у него, а в сельпо торгуют ацетоном и никому дела нет. После этого интервью вновь появился диктор, который брызжил слюнями доказывая о том, что сельпо не только исправно платит налоги, но и торгует продукцией имеющей все необходимые сертификаты качества. Вот тут Виктор Петрович о чем-то глубоко задумался. Достав из морозилки бутылку, он начал ее внимательно рассматривать, первое впечатление на витрине магазина оказалось весьма обманчивым: этикетка была напечатана на обычном принтере и приклеена на канцелярский клей, причем криво, акцизная марка оказалась напечатана на том же принтере что и этикетка, и приклеена тем же клеем. Открыв бутылку и понюхав содержимое, Виктор Петрович казалось, услышал собственную печень, сказавшую ему «Витя, даже не думай!», но он налил рюмку и опрокинул её залпом, закусив соленым огурцом. Вот теперь он четко услышал слова печени «Витя, гад, лучше бы ты чайный пакетик 7 раз заваривал, чем ЭТО пить». Виктор Петрович пребывал в глубоком замешательстве: с одной стороны скучное и лишенное смысла существование требовало выпить, а в оппозиции существованию выступали печень и адский привкус ацетона во рту. Через минуту он уже слышал как желудок начинает ему мстить за налитое в него диким урчанием, жжением и рвотными позывами, при этом как ему казалось приговаривая: «Еще рюмка этой гадости и скорая даже не успеет доехать», к этому мнению присоединились печень, почки и поджелудочная.
Отсутствие финансовой возможности приобрести более качественную продукцию, повергало в уныние. Виктор Петрович думал, и пытался прийти к консенсусу с внутренними органами, но тщетно. Все говорило о возможности применения данного напитка только с целью озвученной Зинаиде Михайловне в слух – в технических целях.
- Да что же я алкоголик что ли, в самом деле! - вскричал Виктор Петрович, - обойдусь и без выпивки! – с этими словами он съел сырок, капусту и лег спать.
Проснувшись с утра, он привел себя в порядок, одел форму и вышел на улицу. Добравшись до работы он с удивлением обнаружил что на вахте его встретил не Сергей, а Дмитрий который принял у него смену. Дмитрий был не менее удивлен и спросил, не поменялись ли они с Сергеем дежурствами. Вот тут-то до Виктора Петровича и дошло что произошло: он по привычке, почувствовав себя протрезвевшим, пришел на работу. Сославшись на забытые вещи в раздевалке он проскочил туда, и стоя посреди комнаты стал соображать, что же ему делать в свой неожиданно появившийся выходной день. В раздумьях он уселся за стол, на котором стоял включенный компьютер. В раздумьях он открыл страницу новостного сайта и просматривал очередную порцию чернухи. В отличие от телевиденья, в интернете всегда попадались позитивные новости, и ему нравилось их читать. И тут его осенило – самогон!
Он тут же бросился читать все, что попадалось ему под руку на эту тематику. Во-первых, оказалось, что гнать для себя можно и это не запрещено, а вчерашний дед засыпался именно на продаже. Во-вторых, устройство аппарата крайне незатейливо. В-третьих, все, что нужно на получение литра самогона – это кило сахара и пачка дрожжей. Мгновенно выполнив расчеты себестоимости такого напитка, Виктор Петрович решил, что именно этим он и займет свой свободный выходной. Зайдя, теперь уже в супермаркет, он купил пять кило сахара и дрожжи, и в отличном расположении духа направился домой.
Дома, достав с балкона огромный двадцати литровый бутыль советского производства, использовавшийся им в лучшие времена для изготовления вида из смородины, он засыпал свои покупки в него и щедро разбавил водой. Закрутив крышку бутыля, он принялся неистово его трясти, чтобы размешать содержимое. Закончив взбалтывание бутыля и своего организма, вместе с ним, он поставил его в батарее центрального отопления. Теперь было нужно проявить свои знания инженерного дела – собрать аппарат.
Открыв кладовку, он стал взирать на стоящие в ней различные приборы, доставшиеся ему при закрытии НИИ вместо последней зарплаты. Достав какое-то хитроумное устройство, он с прежней ловкостью и сноровкой разобрал его, и разложив на полу детали с довольным лицом сел за стол, достал листок и набросал простенький, но как раньше аккуратный чертеж.
До самого вечера Виктор Петрович сверлил, паял, склеивал, закручивал. Под свет тусклой лампы его взору предстал аппарат, по внешнему виду и свойствам ничуть не отличающийся от того, что он видел в интернете за сумму превышающий его месячный заработок. Он был доволен проделанной работой, и с довольной улыбкой растянулся на диване.
Посреди ночи его разбудил оглушительный взрыв. Мысли роем влетели в голову, которая еще не отошла ото сна. Война началась? Мальчишки кинули петарду? Машину соседу бизнесмену взорвали? Все это, и куча всякой около научной бредни носилось в его голове, пока не осенило – бутыль! Забежав на кухню, Виктор Петрович обнаружил залитый пеной пол и крышку от бутыля на потолке. Вытерев пол, он натянул пакет из супермаркета на горло бутылки, аккуратно проткнув его кончиком ножа, и вновь упал на диван.
Следующее дежурство прошло в томительном ожидании, дома его впервые за несколько лет кто-то ждал. Пусть это были и дрожжи с сахаром, но для Виктора Петровича это было не важно – его ждали. Разговорившись с уборщицей тетей Клавой, ему непременно хотелось поделиться событиями прошедших выходных с кем-нибудь, он познал силу: тетя Клава оказалась бывалой самогонщицей и с удовольствием поделилась мудростью данного процесса с интеллигентным мужчиной в самом расцвете лет. Увидя истину, и обретя знания, он познал дзен. Тетя Клава оказалась поистине великим гуру самогонного дела, время шло, погрузившись в рассказы, она не заметила вошедшего, и получила нагоняй от начальника АХО за грязный коридор. Пообещав в следующее дежурство рассказать о процессах брожения на коровьем и козьем навозе, тетя Клава отправилась мыть полы, оставив Виктора Петровича с его мыслями.
От раздумий его пробудил приход сменяющего его Дмитрия. В эту ночь спать ему не хотелось совсем, он думал. Мысли его были крайне далеки от водки или самогона, он думал о жене. По рассказу общих друзей, она сейчас жила у матери в деревне, вела хозяйство. Говорили, что даже скучает по нему, но раньше он не позволял себе мысли о ней – он, по его мнению, был пропавшим человеком, не достойным её. Но за последние дни внутри него что-то перевернулось, кто-то щелкнул какой-то рычажок, и запустил давно уже забытый орган. Даже не заметив как, он оказался дома. Наскоро переодевшись в домашнее, он начал процесс перегонки.
Спать Виктору Петровичу не хотелось вовсе, он был полностью погружён в исследуемую жидкость, которая текла тонкой струйкой из носика аппарата. Закончил он за полночь, получив два литра чистого самогона. Он рассматривал на свет эту прозрачную, слегка мутноватую жидкость, и вдруг осознал, что он уже неделю не выпивал, и ему совершенно этого не хочется! Напротив, ему было жутко интересно, что будет, если настоять этот напиток на бруснике, клюкве, чернике, перце и всем прочим, о чем ему рассказывала тетя Клава. Открыв морозильную камеру, и поняв что из того на чем можно настоять самогон есть только лед и рыбина мороженого минтая, закупорил банку и отправился спать.
Две недели прошли как во сне: после дежурства Виктор Петрович заходил в супермаркет, покупал сахар, дрожжи, и всевозможные ягоды. Две недели он гнал самогон, настаивал его по разным банкам, имевшим всевозможные оттенки, разливал настоявшееся по бутылкам, которых на балконе он имел превеликое множество – он стеснялся выбрасывать в мусор, вдруг кто увидит. Он старательно и стыдливо соскабливал с них этикетки, мыл и сушил, затем наливал напиток, закупоривал и ставил в шкаф на балконе. И за это время он даже ни разу не попробовал, что у него получилось!
Прошло несколько месяцев, которых Виктор Петрович после каждого дежурства гнал самогон, настаивал и разливал. Заполнив очередную бутылку, он с довольным видом знатока рассмотрел ее на просвет, убедившись в отсутствии мути, понес на балкон. Открыв шкаф, он был озадачен отсутствием места в нем, даже для одной маленькой бутылочки. И тут он осознал, что за все время с того момента как он сделал самогонный аппарат, он ни разу даже не попробовал то что он сварил. Почувствовав неловкость за такое отношение к своим новым друзьям дрожжам, он решил исправить ситуацию. Накрыл на стол пыльную, за несколько лет ни разу не достававшуюся из шкафа скатерть, поставил красивый набор посуды, достал сырокопчёную колбасу и сыр, которые завелись в его холодильнике, стоило только перестать покупать водку, сварил пельмени, и принес бутылку сливовой настойки. Включив телевизор, он был удивлен: по новостям показывали сюжеты про школьников, помогающих пенсионерам по хозяйству, про открытие новой больницы, про праздник устроенный крупным концерном для детей всего города, и прочее. Ни одного сюжета про то, как кого-то убили, взорвали, оскорбили. Диктор стал приветливым и веселым, а экран играл яркими цветами. На экране вышел сюжет о деревне, очень похожей на ту, в которой они когда то проводили отпуск у тещи, Виктор Петрович вновь вспомнил жену. Последние месяцы он часто ее вспоминал на дежурствах и видел во сне. Она звала его к себе, а он бежал к ней, бежал со всех ног и каждый раз спотыкался, падал и просыпался. И вдруг какая-то неведомая сила подняла его на ноги и понесла, понесла сначала на балкон: он скидал в сумку разноцветных бутылок, взял на скоро вещи из шкафа, как в тумане, совершенно не разбирая, что ему попадается под руку, просто кидал в сумку. Одевшись, он обул новенькие зимние сапоги, которые он купил хоть на распродаже, с большой скидкой, но по размеру и теплые. Вылетев пулей из двери, он чуть не сбил с ног Зинаиду Михайловну, и наскоро кинув в ответ на ее вопрос «Скоро буду, еду к жене!». Он даже не бежал, он летел, летел как ветер, раздувающий парус корабля, плывущего домой. Сам того не понимая как он оказался в поезде, делающем остановку на станции той самой деревни куда его нес ветер. Дорогу он практически не заметил, он размышлял о том, как алкоголь изменил его жизнь, и о том как найдя, пусть и кажущееся алчным, занятие он воскрес.
Выскочив на перроне, он очутился в месте, которое не видел много лет. Он не помнил дороги, но она и не была ему нужна – его несло провидение. И вот уже он у той самой калитки, того самого дома, той самой женщины, которая как когда-то в молодости влекла его к себе.
Он позвонил в дверь, и ему отворила та самая женщина, которую он привык называть тещей.
- Витя? – удивленно произнесла она – какими судьбами?
- Марина Игоревна, а Лида дома? – невпопад, как когда-то в детстве он выпалил он – Я к Лиде приехал, прощенья просить! – чуть ли не крича выпалил он.
- Витенька?! – вдруг послышался знакомый до боли и любимый голос из комнаты.
В ту же секунду, чуть не снеся родную тещу с ног, прямо в обуви, он рванул в комнату. Перед ним стояла его жена, теперь уже бывшая, но как выяснилось впоследствии, она не сменила фамилию, и была Лидией Михайловной Романовой. Она ничуть не изменилась, и была такой же как он ее запомнил. Ноги его подкосились, глаза залились слезами, руки выпустили сумку, которая со звоном упала на пол. Он стоял перед ней на коленях, обняв её ноги, а она гладила его волосы. Он молил о прощении, и плакал, плакал как ребенок. Когда он поднял глаза и посмотрел на нее, он увидел, что её глаза тоже полны слез. Она опустилась на колени к нему, обняла его, и они стоя на коленях и плача целовали друг друга.
- Ну все, хватит уже, - в конце концов произнесла Марина Игоревна, - идите за стол, пока вы тут ревели я ужин успела приготовить. – улыбаясь сказала она.
За ужином они не столько ели, сколько говорили. Лидия рассказывала как жила она с матерью, Виктор Петрович о том, что происходило с ним. Разговор прервался, когда лужа от сумки Виктора Петровича достигла ног Марины Игоревны. Он встал, открыл сумку, и извлек из нее две уцелевшие из десяти бутылок. Он поставил на стол, и предложил попробовать наливку теще. Охотно согласившись, она налила рюмку и выпила ее, закусив помидором.
- Ну ты и мастер Витя, сразу видно ученый, - рассмеялась Марина Игоревна – Лидунь, попробуй! – налив рюмку она протянула ее дочери. – Вить, а на чем еще настаивал? – спросила она Виктора Петровича.
Виктор Петрович долго рассказывал, какие он за эти три месяца делал настойки, и какие привез да разбил.
- А самому-то тебе какая больше по душе? – спросила Марина Игоревна.
- А я так и не попробовал ни одной, - честно признался Виктор Петрович, - Времени не было, да и не хотелось как-то.

На следующий день, Виктор Петрович отправился на ферму, на которой работала большая часть села, и устроился механизатором. Через месяц они с Лидией снова расписались, Виктор Петрович продал квартиру в городе, и купил дом в селе. Со временем, его знания и опыт сделали его заместителем управляющего фермы, а хозяин подарил ему за его труд хороший внедорожник. Спустя несколько лет, у них, несмотря на почтенный возраст, появился ребенок, здоровый и крепкий малыш. Бабки на деревне однозначно сказали – любовь творит чудеса.
А самое интересное, что даже спустя много лет, Виктор Петрович так и не попробовал свою самогонку.



Я уже давно являюсь читателем фишек, но никогда не постил сам, это мой первый опыт. И рассказ тоже первый :-) Если уважаемой публике понравится, попробую написать ещё.