Анекдоты о Петре I и его времени

После подавления стрелецкого бунта 1698 года одна из женщин, у которой в бунте принимали участие три ее сына и все трое были схвачены, умоляла Петра оставить им жизнь. Петр отказал ей, так как вина их была доказана, а преступления, ими совершенные, карались смертью.
И все же несчастная мать вымолила у царя жизнь одного из трех - самого младшего. Царь разрешил ей попрощаться с двумя приговоренными к смерти и забрать из тюрьмы младшего.
Мать долго прощалась с сыновьями и, наконец, вышла с помилованным сыном на волю. И когда они уже прошли ворота тюрьмы, ее сын вдруг упал и, ударившись головой о большой камень, умер мгновенно.
Петру донесли о случившемся, и он был настолько сильно поражен этим, что впоследствии очень редко миловал преступников, если их вина была достаточна и очевидна.

Однажды Петр I приехал на железоделательный и чугунолитейный завод Вернера Миллера и там пошел в ученики к мастерам кузнечного дела. Вскоре он уже хорошо стал ковать железо и в последний день своей учебы вытянул 18 пудовых полос железа, пометив каждую полосу своим личным клеймом.
Окончив работу, царь снял кожаный фартук и пошел к заводчику.
- А что, Миллер, сколько получает у тебя кузнец за пуд поштучно вытянутых полос?
- По алтыну с пуда, государь.
- Так заплати мне 18 алтын, - сказал царь, объяснив, почему и за что именно должен Миллер заплатить ему такие деньги. Миллер открыл конторку и вынул оттуда 18 золотых червонцев. Петр не взял золото, а попросил заплатить ему именно 18 алтын - 54 копейки, как и прочим кузнецам, сделавшим такую же работу.
Получив свой заработок, Петр купил себе новые башмаки и потом, показывая их своим гостям, говорил:
- Вот башмаки, которые я заработал своими собственными руками.
Одна из откованных им полос демонстрировалась на Политехнической выставке в Москве в 1872 году.

Восемнадцатилетний недоросль-дворянин долго избегал службы, но наконец был взят в солдаты и попал рядовым в Ингерманландский пехотный полк. Там оказался он под началом бывшего своего крепостного, взятого на службу раньше его и уже дослужившегося до сержанта. Бывший барин отказался подчиняться своему бывшему крепостному, и, когда однажды не явился в строй, сержант побил его палкой.
Дворянин написал о произошедшем письмо домой и просил мать свою защитить его от произвола сержанта. Мать приехала в Петербург и подала Петру жалобу на раба своего Ваньку, который побил барина.
Петр велел доставить к нему и солдата и сержанта и в присутствии жалобщицы стал спрашивать:
- За что ты бил сына сей старухи?
- За непослушание, государь, - отвечал сержант, - я приказывал ему быть к ученью в четвертом часу, а он не пришел. Я велел привести его силой и наказал, как ослушника.
- Да покажи-ка, как ты его бил, - попросил Петр, и сержант еще несколько раз ударил дворянина палкой, приговаривая: "Не ослушайся! Не ослушайся!"
Мать, увидя все это, завыла в голос. А Петр сказал:
- Видишь, какой Ванька-то твой озорник, даже и при мне дерется и не унимается. Отойди-ка ты от него, дабы и тебе самой от него не досталось: ведь за непослушание везде бьют.

Однажды Петру I донесли, что в Москве живет очень ловкий стряпчий, прекрасно знающий все законы и даже дающий за деньги советы московским судьям в особо трудных случаях. Петр решил с ним познакомиться, и тот так ему понравился, что царь назначил его судьей в Новгород. Отправляя на место службы нового судью, Петр сказал, что верит в него и надеется, что он будет справедливо судить и ничем себя не запятнает.
А между тем вскоре дошло до царя, что его ставленник берет взятки и решает дела в пользу тех, кто подносит ему подарки и деньги.
Петр произвел строгую проверку, убедился в виновности судьи и только после этого призвал его к себе.
- Что за причина, что ты нарушил данное мне слово и стал взяточником? - спросил он судью.
- Мне не хватало твоего жалованья, государь, - ответил судья. - И я, чтобы не залезать в долги, стал брать взятки.
- Так сколько же тебе нужно, чтоб ты оставался честным и неподкупным судьей? - спросил Петр.
- По крайней мере, вдвое против того, сколько получаю я теперь.
- Хорошо, - сказал царь, - я прощаю тебя. Ты будешь получать втрое против нынешнего, но если я узнаю, что ты принялся за старое, то я тебя повешу.
Судья вернулся в Новгород и несколько лет не брал ни копейки, а потом решил, что царь уже обо всем забыл, и по-прежнему стал брать подношения. Узнав о его новых прегрешениях, Петр призвал виновного к себе, изобличил в содеянном и сказал:
- Если ты не. сдержал данного мне, твоему государю, слова, то я сдержу свое.
И приказал судью повесить.

Петр I не чаял души в Меншикове. Однако это не мешало ему частенько поколачивать светлейшего князя палкой. Как-то между ними произошла изрядная ссора, в которой Меншиков крепко пострадал - царь разбил ему нос и поставил под глазом здоровенный фонарь. А после чего выгнал со словами:
- Ступай вон, щучий сын, и чтоб ноги твоей у меня больше не было!
Меншиков ослушаться не смел, исчез, но через минуту снова вошел в кабинет... на руках!

Оделся как-то Петр 1 в солдатский мундир да и зашел в кабак. Видит: сидит за столом печальный солдат.
- Что с тобой, братец? - спрашивает царь.
- Друг у меня помер, - отвечает солдат.
Пожалел его Петр и вопреки обычаю велел целовальнику подать две чарки водки.
Выпили царь с солдатом, и захотел солдат отблагодарить своего благодетеля. А денег у него не было, и заложил он у кабатчика, за два штофа водки свой казенный тесак.
Петр его и спрашивает:
- Что ж ты наделал, дурья голова? А ну как государев смотр, что тогда?
- Эка невидаль - царь! Да что его и надуть нельзя?
С тем они и распрощались, а наутро царь приехал в тот полк, в котором служил его вчерашний сотрапезник.
- Выстроить полк! - приказал Петр.
Полк выстроили, и царь тут же признал солдата. А признав, велел ему: "Руби голову соседу слева!" Знал Петр, что рубить-то голову солдату будет нечем.
А у пропойцы-солдата тесак был, да только деревянный, сделанный вечером, наспех, из лучины.
- Ваше императорское величество! - взмолился солдат, - за что невинная душа пропадет?
- Руби, я тебе приказываю! - повторил Петр.
- Выполняю царский приказ! - прокричал солдат. - Только молю царя небесного помочь мне. Царь небесный! Ты выше царя земного! Сотвори чудо! Не дай погибнуть невинной душе! Преврати железный тесак в деревянный! И с тем вытащил из ножен лучину.
Петр рассмеялся и одарил солдата серебряным рублем.

В царствование Петра Великого трое подрядчиков объявили свои условия Адмиралтейств-коллегий. Один предложил услуги за гривенник с рубля, второй - за пятак, а третий объявил, что будет трудиться бесплатно, из усердия и ревности к государю. Узнав об этом, Петр учинил резолюцию: "Отдать подряд тому, кто требует за труды по гривне с рубля. Другому отказать, понеже пяти копеек ради не из чего трудиться, а третьего, аки плута, отдать на два месяца на галеру, сказав ему, что государь побогаче его".

При начале турецкой войны 1711 года молдавский господарь князь Дмитрий Константинович Кантемир перешел под покровительство Петра I.
После неудачного для русских Прутского похода, закончившегося поражением русской армии, турки при заключении мира потребовали выдачи Дмитрия Кантемира. Петр ответил: "Я лучше уступлю земли до самого Курска, нежели соглашусь на это, ибо тогда мне еще останется надежда когда-нибудь снова отвоевать потерянное. Но не сдержать данного слова - значит навсегда потерять веру и верность. Мы имеем своею собственностью одну только честь. Отречься от нее то же самое, что перестать быть государем".

Петр I ненавидел льстецов и часто просил говорить о нем самом правду, какой бы горькой она ни была. Однажды в Москве подали ему жалобу на судей-взяточников, и он очень разъярился, сетуя на то, что взятки есть зло и надобно их решительно искоренять. При этом оказался возле Петра генерал-лейтенант Иван Иванович Бутурлин и, услышав грозные и горькие слова Петра, сказал ему:
- Ты, государь, гневаешься на взяточников, но ведь пока сам не перестанешь их брать, то никогда не истребишь этот порок в своих подданных. Твой пример действует на них сильнее всех твоих указов об истреблении взяток.
- Что ты мелешь, Иван?! - возмутился Петр. - Разве я беру взятки? Как ты смеешь возводить на меня такую ложь?
- Не ложь, а правду, - возразил Петр Бутурлин. - Вот послушай. Только что я с тобой, государь, проезжал через Тверь и остановился переночевать в доме у знакомого купца. А его самого дома не оказалось - был он в отъезде. Дома же осталась его жена с детьми. И случилось, что в день нашего приезда были у купчихи именины и она созвала к себе гостей. Только сели мы за стол, как вошел в дом староста из магистрата и сказал, что городской магистрат определил с общего совета собрать со всех горожан деньги, чтобы утром поднести тебе, государь, подарок, и что по доходам ее мужа надобно ей дать на подарок сто рублей. А у нее дома таких денег не оказалось, и она стала старосту просить, чтобы подождал до утра, когда должен был вернуться из поездки ее муж. Однако же староста ждать не мог, потому что было ему ведено к ночи все деньги собрать, и тогда я отдал ей бывшие у меня сто рублей, так как все гости тут же разбежались по домам, чтоб внести свою долю, как только к ним в дома пожалуют люди из магистрата. И когда я дал купчихе деньги, то она мне от радости в ноги пала. Вот они какие добровольные тебе, государь, подарки. Так можешь ли ты от подданных своих требовать, чтоб не брали они ни взяток, ни подарков.
- Спасибо тебе, Бутурлин, что вразумил меня, - ответил Петр, и тут же приказал все ранее поднесенные ему подарки возвратить, а впредь категорически воспретил дарить ему что-либо, будь то подношения от частного лица, корпорации или города.

Петр I долго и упорно боролся с раскольниками и в конце концов пришел к выводу, что никаким образом нельзя примирить их с господствующей церковью.
Тогда он распорядился, чтоб раскольники носили на спине своих армяков и кафтанов двухцветный продолговатый четырехугольник из красного и желтого сукна. Он надеялся, что такая мера сломит все же их упорство. Но этого не случилось: раскольники безропотно носили свой красно-желтый знак, но от веры праотцев не отступали.
Через несколько лет после этого Петр встретил на Петербургской бирже среди русских и иноземных негоциантов несколько купцов с красно-желтым четырехугольником.
- Что эти раскольники, честные люди или нет? - спросил Петр у нескольких знакомых ему купцов.
- Честные, государь, - отвечали все как один.
- Можно им верить?
- Можно, государь.
- Хорошо, - заключил Петр. - Если они таковы, то пусть веруют, во что хотят. И если их нельзя отвлечь от суеверия рассудком, то, конечно, здесь ни огонь, ни меч помочь не в силах, а мучениками за глупость они быть не заслуживают, да и государству от того не будет никакой пользы.

Петр I, заседая однажды в Сенате и выслушав множество дел о недавно учиненных кражах и мздоимстве, распалился гневом и велел Павлу Ивановичу Ягужинскому немедленно составить указ, что если на украденные деньги можно будет купить веревку, то вора без дальнейшего следствия должно будет тотчас же повесить.
Ягужинский взялся было за перо, а потом отложил его в сторону.
- Пиши, что я тебе приказал, - повторил царь.
Тогда Ягужинский сказал Петру:
- Всемилостивейший государь! Неужели ты хочешь остаться императором без подданных? Все мы воруем, с тем только различием, что один более и приметнее, нежели другой.
Царь, погруженный в свои мысли, рассмеялся и замолчал.

Петр I во время поездки за границу в 1716-1717 годах собрал при помощи художника и искусствоведа Кселя хорошую коллекцию старых голландских мастеров: Рубенса, Ван Дейка, Рембрандта и других. В это же время Петр приказал послать в Италию Ивана Никитича Никитина (1690-1742), раньше учившегося живописи в Петербурге, для совершенствования в живописном мастерстве. Никитин три года проучился в Венеции и Флоренции и в 1719 году вернулся в Петербург, привезя с собой несколько своих картин.
Петр I, узнав о возвращении художника на родину, зашел к нему в мастерскую и, осмотрев его картины, спросил:
- Ну, Никитин, что же ты еще писать будешь?
- Ничего не буду писать, государь.
- Это отчего же?
- Пробовал продать хотя бы одну картину, никто и рубля не дает, - ответил Никитин.
Петр задумался ненадолго, а потом сказал:
- Приходи-ка завтра на ассамблею к Меншикову да принеси с собой все, что захочешь продать.
Никитин пришел, и по приказу царя один из шутов устроил аукцион, причем, как он ни старался, за первые восемь картин сумел выручить всего сорок девять рублей.
Девятой, предпоследней картиной оказалась "Рождественская ночь" - копия с известного полотна Корреджо. Высшую цену за нее дал богатый петербургский подрядчик Семен Степанович Крюков, производивший казенные работы и в том числе взявший подряд на строительство одного из столичных каналов.
Шут уже дважды ударил тростью, как вдруг раздался голос Петра:
- Триста рублей!
После многократного торга Крюков купил картину за пять тысяч рублей.
Когда же петровские вельможи Головин, Апраксин и Меншиков попытались торговаться и дальше, Петр сказал:
- А на вас, господа, много казенных недоимок. И лучше внесите-ка вы эти тысячи в казну.
А Крюкову Петр сказал:
- Спасибо, брат Семен. Из любви ко мне ты сделал то, что за границей делают из любви к искусству. Со временем то же будет и у нас, в России. А я тебя не забуду и велю твоим именем назвать тот канал, что ты прорыл.
Так в Петербурге появился Крюков канал и название свое сохранил до наших дней.

Турецкий султан хвастал перед Петром I, что у его бойцов несметная сила. И достал султан из кармана шаровар пригоршню мака:
- Попробуй-ка, сосчитай, сколько у меня войска.
Петр пошарил у себя в пустом кармане, достает одно-единственное зернышко перцу да и говорит:
- Мое войско не велико,
А попробуй раскуси-ка,
Так узнаешь, каково
Против мака твоего.

Позвал будто Петр I своего шута Ивана Балакирева и спрашивает:
- А ну-ка, поведай, что народ говорит про Питербурх?
- А бить не будешь, государь?
- Говори!
Балакирев знал кипучий нрав царя и на всякий случай стал поближе к двери.
- Говорит народ такое, государь, - скороговоркой выпалил шут, размахивая колпаком: - С одной стороны - море, с другой - горе, с третьей - мох, а с четвертой - ох! Вот оно как!...
Не успел Балакирев досказать, бомбой вылетел в сенцы. Государь оторвался от токарного станка и кинулся за дубинкой.

Петр I не любил носить нового платья, находил его всегда неловким; в бытность в Париже он решился, однако же, одеться потамошнему, но, когда примерил наряд, голова его не могла выдержать тяжести парика, а тело утомлено было вышивками и разными украшениями.
Обрезав кудри парика по-русски, он пришел ко двору в старом своем коротком сером кафтане без галунов, в манишке без манжет, со шляпою без перьев и черной кожаной через плечо портупее. Его новая одежда, странная и никогда не виданная французами, восхитила их, по его отъезде из Парижа они точно ввели ее в моду под названием НАРЯД ДИКАРЯ.

Петр I часто обедал в доме у своего повара Фильтена с кем-либо из приближенных и всегда платил за обед червонец, приглашая тем самым и своих спутников сделать то же самое. И все они, подражая царю, платили за обед по одному червонцу каждый. У Фильтена была большая семья, а он был честен и очень вкусно готовил, и потому Петр, таким образом, просто-напросто помогал ему жить в достатке.

Петр I, посещая Олонец, лечился там минеральными источниками, но, видя, что лечение идет медленно, сказал как-то одному из сопровождавших его врачей: - Врачую тело водами, а подданных собственными примерами. И в том и в другом вижу исцеление весьма медленное, однако же, полагаясь на Бога, уповаю на то, что все решит время.