«Железный крест» и «Красная Звезда» за одну операцию

Эту историю мне поведал подполковник госбезопасности Игорь Александрович Щорс – один из потомков известного героя Гражданской войны Николая Щорса. Я познакомилась с Игорем Александровичем несколько лет назад и стала бывать в его гостеприимном доме. Немало часов мы провели с ним в разговорах о необычайных операциях советской разведки в годы войны.

Шел ноябрь 1941 года. В одной из комнат приюта Новодевичьего монастыря на столе пыхтел самовар. Проживавший здесь поэт Борис Садовский и его жена Надежда Ивановна принимали гостя – Александра Демьянова, работавшего инженером в Главкинопрокате. За столом находился еще и бывший предводитель Дворянского собрания Нижнего Новгорода князь Глебов. Он также проживал в приюте. Здесь, за чаем, они собирались, чтобы поговорить об успехах немецких войск, наступавших по всем фронтам.

Кружок единомышленников надеялся, что воцарившись в Москве, германское руководство снова учредит в России монархию, спорили о том, кто же теперь достоин будет занять российский престол.
Они жили в своем мире, будто не замечая сообщений о злодеяниях, которые совершали немецкие войска на оккупированных землях.

В этом кружке монархистов радушно встретили инженера Александра Демьянова и отнеслись к нему с полным доверием. Здесь знали историю его старинного рода. Прадед Демьянова – Антон Головатый был первым атаманом Кубанского казачьего войска. Мать Александра, окончившая Бестужевские курсы, считалась одной из первых красавиц Петербурга. Ее часто приглашали на великосветские балы. Одним из ее поклонников был полковник Сергей Улугай, в годы Гражданской войны отличавшийся зверской жестокостью по отношению к пленным красноармейцам. В годы эмиграции он проживал во Франции. В отличие от других своих однополчан, стал сотрудничать с фашистами.

Годы Гражданской войны Александр вместе с матерью провел в Анапе. Здесь он увидел ужасы белого и красного террора. Их семья бедствовала. Они получили известие: в 1915 году скончался от ран, полученных на фронте Первой мировой, глава семьи – Петр Демьянов. Они вернулись в Санкт-Петербург. Александр поступил в Политехнический институт. Но как неблагонадежного его вскоре отчислили. Как откровенно рассказал мне И.А. Щорс, чекисты сами подбросили ему пистолет в чемодан, а потом «случайно» нашли. С тех пор Александр Демьянов стал выполнять задания органов госбезопасности. Ему дали псевдоним «Гейне». Он переехал в Москву. На Мосфильме, где он часто бывал, познакомился с Татьяной Березанцевой, работавшей помощником режиссера на многих и поныне известных кинофильмах. Молодые сыграли свадьбу, поселившись в новой квартире в центре Москвы. В их хлебосольном доме часто устраивались вечеринки, на которые приходили известные артисты, спортсмены и сотрудники иностранных посольств.

Когда началась война, Александр Демьянов написал заявление с просьбой отправить его на фронт в кавалерийскую часть. Но офицеры госбезопасности сообщили Демьянову-«Гейне», что ему предстоит выполнить особо ответственное задание.

Еще в июле 1941 года в органах госбезопасности началась разработка секретной операции, которой дали кодовое название «Монастырь». «Было решено создать мифическую монархическую подпольную организацию, якобы способную работать в пользу немецкой армии», — рассказывал мне Щорс. «Зачем же в такое тревожное время, каким было начало войны, создавать в Москве секретную подпольную организацию, которая готова предоставить свои услуги немцам?» — недоумевала я. «В Москве и других городах нам уже приходилось захватывать немецких разведчиков, которые приземлялись на парашютах или переходили линию фронта, — рассказывал Игорь Александрович. – При них были рации и оружие. Руководство нашей разведки решило заранее предоставить им адреса, где немецких агентов встретят подобающим образом. Помните известный фильм «Операция «Трест». В его основе – реальные события, происходившие в 20-е годы. В начале войны этот опыт оказался востребован.

Ключевая роль в операции «Монастырь» отводилась Александру Демьянову». Руководил этой операцией начальник 4-го управления госбезопасности П.А. Судоплатов, которого и поныне называют «легендой советской разведки».

Александру Демьянову предстояло выполнить сложное и рискованное задание. Он должен был перейти линию фронта, сдаться немцам в плен и постараться убедить немецкую разведку, что в Москве и в самом деле существует подпольная монархическая организация, которая готова оказывать услуги немецким агентам. В начале декабря 1941 года Александр Демьянов пришел в приют Новодевичьего монастыря в военной форме. Он сообщил Борису Садовскому и его единомышленникам, что получил повестку и уходит на фронт. Но воевать он не собирается – при первой же возможности уйдет к немцам. Обитатели приюта встретили его план с одобрением. Борис Садовский даже прочел ему отрывок из своей новой поэмы, прославляющей немецкую армию.

…В середине декабря 1941 года Александра Демьянова привезли к переднему краю фронта под Можайском. Он встал на лыжи, взял палку, на которую намотал полотенце, с криком: «Не стреляйте! Я сдаюсь в плен!» бросился в сторону немецкой передовой. Немецкий он знал с детства.

В немецкой траншее к нему отнеслись, как к обычному пленному. Но перебежчик настойчиво просил: ему надо встретиться с офицерами Абвера. У него – важное сообщение. Александра Демьянова отправили в концлагерь под Смоленском. Здесь его приводили к офицерам Абвера. Его подвергали жестоким допросам. А однажды заявили: пусть он скажет правду – кто его послал, или его немедленно расстреляют. Демьянова вывели во двор, поставили к деревянной стенке. Перед ним солдаты с оружием. Раздалась команда и оружейный залп.

Сверху на него посыпались деревянные щепки. Демьянов, уже прощавшийся с жизнью, понял – стреляли поверх головы. Он выдержал и это испытание.
После мнимого расстрела Александра Демьянова поместили в частную квартиру. Здесь офицеры Абвера обучали его — как работать с рацией, шифровальному делу, а также объясняли – какие сведения он должен постараться собрать в Москве и передать в немецкий разведцентр.

«Неужели поверили?» — сомневался Александр Демьянов. Но ему предстояло еще одно испытание. Его перевезли в Минск и снова поселили в частном доме. Он заметил, что соседи внимательно наблюдают за ним. Задают вопросы, неосторожные ответы на которые могли бы привести к провалу. Мимо окон провели группу партизан, истерзанных, в кровоподтеках. Конвойные нещадно избивали их плетьми. Соседи пытались вызвать Александра на разговор, показывая на колонну пленных, но он промолчал и задвинул шторы.

Наступил день, когда Александру Демьянову объявили – он летит в Россию. Немцы дали ему псевдоним «Макс». 15-го марта 1942 года он с парашютом приземлился вблизи Рыбинска Ярославской области.
Как рассказывал мне Щорс, в поле Демьянова заметили колхозники и набросились на него с побоями: ночью они слышали гул самолета, некоторые видели купол парашюта. Подталкивая вилами, колхозники привели Демьянова в правление колхоза.

Демьянов попросил позвонить в Ярославское управление НКВД. Вскоре вместе с председателем колхоза он отправился в Ярославль на грузовой машине.

Демьянов открывает дверь начальника Ярославского управления госбезопасности. «Мне надо позвонить в Москву». И называет номер телефона. Он слышит знакомый голос П.А. Судоплатова и произносит всего два слова: «Докладывает «Гейне». В тот же день на машине его отправляют в Москву.

Немцы снабдили его рацией, и через две недели Демьянов выходит в эфир. Он передает «шифровки», написанные под руководством П.А. Судоплатова, и согласованные с Генеральным штабом Красной армии. Отправляя Демьянова в Россию, офицеры Абвера отдали ему такое распоряжение: в первую очередь он должен наблюдать за перевозками военной техники и воинских эшелонов. Такие сообщения помогут определить – на каком участке фронта готовится наступление. По рации в немецкий разведцентр уходили сведения о железнодорожных составах, якобы груженых танками и артиллерийскими орудиями.

«Составляя эти «шифровки», приходилось проявлять большую осторожность, — говорил Щорс. – Мы же не знали, — может быть, вблизи железных дорог находятся немецкие агенты, которые также ведут наблюдение и проверяют сообщения Демьянова. Чтобы не подвести его, в тот день, когда он будто бы заметил воинские грузы, по железной дороге пускали составы с платформами, на которые грузили бревна и накрывали их брезентом. Эти составы шли с большой скоростью, и со стороны создавалось впечатление: отправлены пушки или танки».

В одной из «шифровок» Демьянов передал, что у него выходят из строя батареи. Нужны также деньги. «Нам надо было убедиться, что в немецком разведцентре доверяют Демьянову, — пояснил И.А. Щорс. – И затеянная радиоигра не идет впустую». Демьянову сообщили, что к нему прибудут курьеры. Цепочка связей была продумана весьма изобретательно. Демьянов сообщил в одной из «шифровок», что курьеры должны сначала прийти к отцу его жены известному неврологу Березанцеву, который имел частную практику в Москве, что было тогда редкостью. Курьеры должны явиться к нему под видом больных и назвать пароль. Профессор Березанцев знал об операции «Монастырь» и согласился в ней участвовать. Березанцев должен будет сообщать Демьянову о прибытии курьеров.

Первыми явились двое курьеров – Станкевич и Шакуров. Доставили батареи и деньги. Вечером Демьянов подсыпал им в чай снотворное, и когда они уснули, разоружил их. Днем курьеры были арестованы. Один из них – Станкевич, согласился сотрудничать с советской разведкой. Он будет передавать «шифровки» по рации, которую привез с собой. Что касается Шакурова – тот стал юлить, врать. Демьянов передал в немецкий разведцентр, что Шакуров ведет себя неосторожно, появляясь на вокзалах, часто пьянствует. Он может поставить под удар всю операцию. Из немецкого разведцентра поступил приказ: «Шакурова надо ликвидировать».

Теперь в операции «Монастырь» работали две рации. На одной – Демьянов, на другой – Станкевич. Наступал самый важный этап операции. Демьянов сообщил, что ему, якобы, удалось устроиться на службу офицером связи в Генеральный штаб Красной армии. Его должность – небольшая. Но кое-что интересное ему удается узнать. Так в начале ноября 1942 года он передал сведения, что группировки советских войск перебрасываются под Ржев. По приказу Ставки советского Верховного командования на Ржевский фронт в те дни прибывает Г.К Жуков, которого называли: «Генерал-вперед!»

Немецкий генеральный штаб уверовал, что под Ржевом намечается крупное наступление советских войск. В этот район боевых действий противник перебрасывает свои мощные войсковые соединения.
Все «шифровки», которые в эту пору передавал Демьянов, утверждал генерал Штеменко, начальник оперативного отдела Генерального штаба Красной армии. Об этой оперативной радиоигре «Монастырь» шли доклады Сталину.

Наступление под Ржевом началось в точно переданный Демьяновым по рации день. Но это был всего лишь отвлекающий маневр. В те дни под Сталинградом готовилось решающее наступление наших войск, в результате которого будет разгромлена 300-тысячная группировка противника и взят в плен его командующий фельдмаршал Паулюс. В этой великой Победе есть заслуга и Демьянова, радиограммы которого помогли ввести в заблуждение противника. Сосредоточенные под Ржевом немецкие войска невозможно было в короткие сроки перебросить к Сталинграду.

«Неужели немецкая разведка не пыталась проверить Демьянова?» — все допытывалась я у Щорса. «Постоянно пытались проверять. Приходили курьеры, послав предварительно радиограмму, появлялись и без всякого предупреждения. Останавливали его на улице: «Разрешите закурить?». И называли пароль. Всего мы задержали 50 курьеров, знавших адреса Демьянова и профессора Березанцева. Нескольких отправили обратно за линию фронта, чтобы они могли подтвердить – монархическая организация в Москве действует и готова встретить немцев. Мы тщательно охраняли Демьянова. Скажем, стоит романтическая парочка около дерева, рядом с его подъездом. А на самом деле – это наши сотрудники. И так до самых его дверей. Встречались мы с ним обычно в такси. В машине давали ему новые задания и забирали от него немецкие сообщения.

Однажды, чтобы поддержать авторитет Демьянова в глазах немецкого командования, устроили даже пожар на оборонном заводе на Урале.
Подожгли старый пустой склад, который собирались сносить. Дыма и шума в газетах было много: «Вражеская диверсия»» и прочее.

«А как же монархисты, обитавшие в Новодевичьем монастыре?», — спрашивала я Щорса. «Их тоже охраняли и не пустили бы к ним немецких диверсантов, — говорил Игорь Александрович. – Да и что они могли рассказать? Что ждут немцев и воцарения на престол нового царя? Об этом Демьянов сообщил в Абвер. К тому же эти монархисты были пожилые и немощные люди. Борис Садовский, например, не мог даже самостоятельно передвигаться. Его возили в инвалидной коляске. И немцы, если проникали за ворота Новодевичьего монастыря, могли в этом убедиться».

Операция «Монастырь» продолжалась до самого конца войны. В 1944 году она приобрела новую форму.
Как написал П.А. Судоплатов в своих воспоминаниях, в апреле 1944 года его вместе с заместителем Эйтингоном вызвали на совещание к И.В. Сталину. Здесь присутствовал также генерал Штеменко, он зачитал приказ, в котором предписывалось сотрудникам госбезопасности устроить в Белоруссии ложный «немецкий лагерь». Создать впечатление, что окруженная немецкая часть пробивается на запад и просит снабжать ее оружием, боеприпасами и обмундированием. Задача была поставлена в общих чертах. Предстояла ее тщательная разработка.

И снова важная роль отводилась Демьянову. Он сообщил в немецкий разведцентр, что его направляют в командировку в Белоруссию. Там, в Минской области, во время допроса военнопленного, он, якобы, узнал, что крупная немецкая группировка, попав в окружение, пытается пробиться на запад. Среди них много раненых, которых везут на подводах. Немецкие солдаты просят доставить им на самолетах продукты, медикаменты, оружие, советское обмундирование и деньги.

«Надо было найти командира этой легендированной немецкой части, — говорил И.А. Щорс. – С этой целью меня отправили в Красногорск, где находился лагерь немецких военнопленных офицеров. Я перебирал картотеку. Свой выбор остановил на подполковнике Шерхорне, который нес службу в тыловых войсках. Было еще одно обстоятельство, повлиявшее на мой выбор. Шерхорн, как и я, владел французским языком. Мне проще было с ним разговаривать. Шерхорну было 50 лет. Он говорил, что устал от войны, хотел бы вернуться к жене и детям. Моя ошибка в выборе немецкого офицера могла стоить мне головы. Но я решил представить Шерхорна П.А. Судоплатову. В то суровое время у нас были скромные возможности. Скажем, мне не могли прислать машину. Как добраться до Москвы? Я принял рискованное решение. Привел Шерхорна в вагон обычной электрички. Представьте себе возмущение пассажиров, которые рядом с советским офицером увидели немецкого подполковника. От нас все испуганно шарахались.

П.А. Судоплатов обстоятельно допросил Шерхорна и утвердил его кандидатуру. В общих чертах посвятили его в наш план.

…В августе 1944 года около села Глухое Минской области стали происходить странные события. На бывшей партизанской базе ставили немецкие палатки. Появились солдаты и офицеры в немецкой форме. Собрали десятки наших воинов, владевших немецким языком. Так начиналась операция под кодовым названием «Березино». В те дни в результате успешной операции «Багратион» были освобождены многие города и села Белоруссии.

В лесах бродили тысячи попавших в окружение немецких солдат. Немецкое командование потеряло с ними связь.
Советский радист, находившийся рядом с Шерхорном, передал немецкому командованию координаты «лагеря Шерхорна». Вскоре над этим районом появился немецкий самолет. В небе раскрылись три купола. Не успели немцы скатать свои парашюты, как их окликнули по-немецки и привели в «штабную палатку», где находился Шерхорн. Он сидел над картой, испещренной пометками.

Прибывшим парашютистам предложили пообедать в «палатке-столовой». Здесь их и арестовали. На войне в подобной обстановке выбор один: жизнь или смерть. Старший прибывшей группы оказался радистом. Он дал согласие передать шифровки под диктовку Шерхорна. Вскоре в немецкий разведцентр ушла его радиограмма: «Лагерь Шерхорна найден». Далее следовал солидный список – в чем нуждаются обитатели этого лагеря.

Зачем была задумана вся эта операция? Сценарий ее был сложный и многоплановый. Прежде всего, Судоплатов и его заместители хотели ввести в заблуждение немецких офицеров, руководивших войсками в тех районах, где находилась «группировка Шерхорна», которая, якобы, постоянно росла. В нее вливались новые «окруженцы».

Шерхорн передал радиограмму, что его группа будет пробиваться с боями к своим. Указал деревню, где намечен прорыв. Просил обеспечить встречу – усилить этот участок, ждать его сигнальные ракеты. Немецкие офицеры сообщили, что ждут сигнала Шерхорна. Но он отправил новую радиограмму – «Место прорыва выбрано неудачно. Здесь обнаружены мощные укрепления русских. Чтобы не понести большие потери группа уходит на север». И так несколько раз Шерхорн менял места, где, якобы, намечался прорыв его «группировки» через линию фронта. Противник тратил средства, перемещая свои войска, чтобы спасти Шерхорна. Вскоре Шерхорн сообщил, что разделил свою группировку на девять частей, чтобы было легче пробираться по советским тылам. В каждой группе была своя рация. Множество радиограмм, посланных из разных районов Белоруссии, вносили сумятицу в действия немецких штабов, получивших приказ – спасти группу Шерхорна, которая пробивается с боями, взрывает мосты, устраивает диверсии. Эти радиограммы сочинял офицер госбезопасности М.Б. Маклярский, ставший после войны известным литератором. Он напишет сценарии кинофильмов «Подвиг разведчика», «Секретная миссия» и других.

Конечно, немецкий разведцентр в Белоруссии пытался проверить Демьянова и Шерхорна. Они получили радиограмму с требованием назвать фамилии офицеров, находящихся в лагере Шерхорна. Щорс поехал в Красногорский лагерь немецких военнопленных, переписал 300 фамилий, номера частей, в которых они служили. Эту солидную радиограмму передали в немецкий разведцентр.

Спектакль, придуманный советской разведкой, успешно продолжался. Шерхорн в радиограммах просил доставить им самолетами оружие, продукты, медикаменты.
По его просьбе на парашютах сбросили сотни комплектов советской военной формы, а также два миллиона рублей советских денег, причем не фальшивые, а подлинные купюры. Все контейнеры тщательно подбирали бойцы бригады особого назначения. Между тем, Шерхорн сообщал, что контейнеры не найдены, попали в болото, разбились при падении и просил снова помочь его группировке, поскольку солдаты находятся в бедственном положении.

«Пусть немецкие заводы поработают на Красную армию», — усмехался П.А. Судоплатов. «Помню, как целые тюки ваты и бинтов, а также медикаменты сброшенные немцами с самолетов, наши офицеры отправляли в госпитали и медсанбаты», — говорил Щорс.

После войны вышла книга Отто Скорцени, диверсанта № 1, как его называли в Германии. Он стал известен тем, что, разоружив охрану, вывез из заточения главаря итальянских фашистов Бенито Муссолини и доставил его в Берлин. Именно Отто Скорцени получил приказ: «Спасти группировку Шерхорна, помочь ей соединиться со своими войсками. Отто Скорцени написал в своей книге: «Великолепная новость: отряд Шерхорна существует, и его удалось обнаружить!» В книге Отто Скорцени написал и о том, какие масштабы приняло снабжение отряда Шерхорна: «200-я эскадрилья высылала по несколько самолетов для снабжения затерянного в лесу лагеря. Теперь нам предстояло удовлетворить наиболее насущные нужды отряда Шерхорна, более трех месяцев находившихся в полной изоляции и лишенных буквально всего». «Воздушный мост», который использовали для снабжения Красной армии, действовал с немецкой точностью.

Фантазия советских разведчиков, руководителей операции «Березино» была неистощимой. День за днем они обыгрывали противника.
С помощью радиограмм они лепили образ отважного героя. Это был, конечно же, Шерхорн. Пришла радиограмма: его повысили в звании. Он стал полковником.

За успешную радиоигру Демьянов был награжден орденом Красной Звезды. Почти одновременно из немецкого разведцентра пришло сообщение, что Демьянов-Макс, как его называли немцы, награжден германским Железным крестом.

Однажды, еще в 1943 году Черчилль предупредил Сталина: английской разведке стало известно, что в Генеральном штабе Красной армии существует «крот», который работает в пользу противника. Сталин же сам одобрил операции «Монастырь» и «Березино» и знал о них во всех подробностях.

После войны А.П. Демьянов работал в одном из НИИ по своей специальности. При его жизни не было напечатано ни строчки о его участии в легендарных операциях. Он скончался в 1975 году от сердечного приступа, катаясь на лодке.
Блокаду вокруг этой темы прервал П.А. Судоплатов. Несмотря на послевоенный арест, несправедливое осуждение и годы, проведенные в заключении, незадолго до своей смерти, он совершил свой последний подвиг: написал книгу «Разведка и Кремль», в которой рассказал о Демьянове и многих других неизвестных героях.

Подполковник И.А. Щорс так сказал о Демьянове: «Во время проведения операций не раз приходилось убеждаться в особенных способностях А.П. Демьянова. К опасности он относился по-солдатски. На войне, как на войне. У него была необычайная память, собранность, мгновенная реакция. Это был сильный, красивый, обаятельный человек».