История одного фейка

В начале марта 1918 года в городе Саратове произошло событие, о котором написали в местных газетах: группа бандитов разграбила чайную Михаила Уварова и убила ее хозяина. Потом выяснилось, что расправа над Уваровым осуществлена не бандитами, а отрядом анархистов в 20 человек. Отряду было поручено произвести обыск в чайной и арестовать ее владельца. Члены отряда «по собственному почину» убили Уварова, сочтя «опасным и бесполезным» держать в тюрьме члена «Союза русского народа» и ярого контрреволюционера. Анархисты заявили, что убийство Уварова — это «акт мести и справедливого протеста» за разгромленный накануне анархистский клуб и за издание от имени анархистов пасквильного, сексистского и порнографического «Декрета о социализации женщин». «Декрет» от 28 февраля 1918 года по форме напоминал другие декреты Советской власти. Он включал в себя преамбулу и 19 параграфов. Согласно «декрету», с 1 мая 1918 года все женщины в возрасте от 17 до 32 лет (кроме имеющих более пяти детей) изымаются из частного владения и объявляются «достоянием (собственностью) народа».

Но убийство Уварова историю с «Декретом» не остановила. Можно сказать, что ситуация вышла из-под контроля. «Декрет» был перепечатан многими буржуазными и мелкобуржуазными газетами. Публикации такого рода вызвали широкий общественный резонанс. Так, в Вятке правый эсер Виноградов, переписав текст «декрета» из газеты «Уфимская жизнь», напечатал его под названием «Бессмертный документ» в газете «Вятский край». 18 апреля Вятский губисполком постановил закрыть газету, а всех лиц, причастных к этой публикации, предать суду революционного трибунала. Правда потом губернский съезд Советов отменил это решение, посчитав его чересчур суровым.

К маю 1918 г. На фоне голода и разрухи, обстановка в стране обострилась. А тут еще публикации в различных газетах «Декрета» о национализации женщин в различных вариантах подливали масло в огонь. Например, во Владимире женщин решили национализировать начиная с 18 лет: «Всякая девица, достигшая 18 лет и не вышедшая замуж, обязана под страхом наказания зарегистрироваться в бюро свободной любви. Зарегистрированной предоставляется право выбора мужчины в возрасте от 19 до 50 лет себе в сожители-супруги...»

Советское государство стало принимать более жестокие меры по отношению к газетам, публиковавшим «декрет». В феврале 1919 года В. И. Ленин получил жалобу комбеда деревни Медяны Чимбелевской волости, Курмышевского уезда о том, что комбед распоряжается судьбой молодых женщин, «отдавая их своим приятелям, не считаясь ни с согласием родителей, ни с требованием здравого смысла». Ленин сразу же направил телеграмму Симбирскому губисполкому и губернской ЧК: «Немедленно проверьте строжайше, если подтвердится, арестуйте виновных, надо наказать мерзавцев сурово и быстро и оповестить все население. Телеграфируйте исполнение» (В. И. Ленин и ВЧК, 1987. с. 121 — 122). Было проведено расследование и установлено, что национализация женщин в Медянах не вводилась. Мало того, людей, написавших жалобы, в данной местности никогда не было. (О, великий фейк!)

В годы гражданской войны «Декрет об отмене частного владения женщинами» взяли на вооружение белогвардейцы. Приписав авторство этого документа большевикам, они начали широко использовать его в агитации против Советской власти. Его отголоски мы встречаем в период коллективизации, когда ходили слухи о том, что крестьяне, вступающие в колхоз, «будут спать под одним общим одеялом». «Декрет об отмене частного владения женщинами» получил широкую известность и за рубежом. В сознание западного обывателя усиленно внедрялся стереотип большевиков — разрушителей семьи и брака, сторонников национализации женщин.

В начале 20-х годов в новом обществе продолжались бурные дискуссии по половым вопросам, активнейшее участие в которых приняли многие большевистские теоретики. Тогда и появилась т.н. «Теория стакана воды» (или теория «бескрылого эроса») гласила: в коммунистическом обществе удовлетворить половые стремления и любовную потребность так же просто и незначительно, как выпить стакан воды. Поклонники этой теории отрицали любовь и пропагандировали свободный секс, предвосхитив хиппи. Авторство этой теории приписывают Александре Коллонтай, которая отличалась «прогрессивностью» в межполовых вопросах. Данную теорию поддержали и Инесса Арманд и Лиля Брик. Общество откликнулось охотно, особенно молодежь.

Также начало 20-х годов было отмечено и небывалым ростом количества изнасилований и убийств женщин, отказывавшихся удовлетворить потребности мужчин в "свободной комсомольской любви". Такие случаи попадали на страницы уголовной хроники, однако многие журналисты и литераторы с явной симпатией относились к идее свободной любви и пропагандировали превосходство физического влечения полов над духовным, а иногда и вовсе отрицали духовную близость, считая ее пережитком буржуазной морали.

В 1922 г. были проведены, которые показали, что выросло количество внебрачных детей и, поистине, вал венерических заболеваний. В 1922 году в Московском Коммунистическом университете 40% студентов болели триппером, а 21%-одновременно и триппером, и сифилисом.

Летом 1925 года в Москве появилось общество «Долой стыд!». Его участники решили бороться со стыдом как с буржуазным предрассудком. Группы людей по шесть-десять человек совершенно голыми маршировали по улицам, а на лентах, надетых поперек обнаженного тела, было написано: «Долой стыд - это буржуазный предрассудок». На дамах не было ничего, кроме обуви и сумочек для документов. Причем они ходили в таком виде в кино, в столовую для рабочих и даже ездили в трамвае. Правда, затея не вызвала понимания в обществе: говорят, бабушки, видя их, крестились, дети бросали в них камнями и гнилыми овощами.

Народный комиссар здравоохранения Семашко от имени правительства осудил попытки ходить голыми «по московским изогнутым улицам». При этом он выдвигал главным аргументом следующий: «неподходящий климат, слишком низкая температура Москвы, грозящая здоровью населения, если оно увлечется идеями общества «Долой стыд!». Далее говорилось, что наркомат здравоохранения выяснил, что воздух городских улиц перенасыщен пылью и бактериями, вредными для человеческой кожи. Поэтому Наркомздрав рекомендовал не появляться на городских улицах без одежды, а полезный свежий воздух и солнечный свет искать на окраинах города и берегах водоемов...

Сильный удар по семье нанесла и пропаганда жизни в бытовых коммунах. В 1927 году в Советском Союзе непрерывной рабочей недели со скользящими выходными. На строительстве Сталинградского тракторного завода ввели в действие проект семейной коммуны. Коммунары должны были спать по шесть человек в комнате, мужчины и женщины отдельно. На две шестиместные комнаты полагался один двуспальный номер, куда пара могла удалиться в согласованное с коллективом время. Однако, если один из супругов (например, муж) получал на работе взыскание, либо плохо относился к своим комсомольским обязанностям, трудовой коллектив имел полное право лишить его близости с женой на сутки, трое, или даже на месяц.

Запущенный процесс стал пугать своим размахом; да и выглядело это, признаться, неважно. ”Хотя, — писал Ленин, — я меньше всего мрачный аскет, но мне так называемая новая половая жизнь кажется разновидностью доброго буржуазного дома терпимости”. Клара Цеткин огорченно цитирует его же в своем дневнике: ”От этой теории „стакана воды“ наша молодежь взбесилась, прямо взбесилась. Она стала злым роком многих юношей и девушек. Приверженцы ее утверждают, что это теория марксистская. Спасибо за такой марксизм”. И маятник качнулся в другую сторону. В 1924 г. А. Залкинд публикует ”12 половых заповедей революционного пролетариата”. Это кодекс, призванный упорядочить и усмирить волну народной сексуальной свободы.

И началось! В 1929 г. был ”закрыт” жанр советского ню в фотографии и живописи. Вот и первые репрессии: один фотограф — в тюрьме ”за распространение порнографии”, другой выслан в ссылку, несколько лишены права профессиональной деятельности. Контроль ужесточался, свободы сужались. Это не было только идеологическим волевым решением, к этому вел простой здравый смысл. Понятно было, что грандиозный эксперимент провалился; процесс обернулся против себя. В 1934 г. вновь введено уголовное наказание за гомосексуализм. В 1936 г. запрещены аборты. Государство прибирало к рукам распоясавшихся граждан.