Бурятскому Уолту Диснею - 80 лет

Увлеченное занятие рисованием, явные способности, а также усвоенные уроки бурятских мастеров и определили выбор пути после окончания школы: Радна с первой же попытки поступает на художественный факультет ВГИКа (1955). Здесь его учителями становятся Иван Иванов-Вано – основатель советской мультипликации и создатель фильмов «Мойдодыр», «Левша», «Конек-Горбунок», «Сказка о царе Салтане», «Двенадцать месяцев», «Гуси-лебеди», а потом Федор Богородский – один из лучших советских графиков.

Съемочная группа м/ф «Остров сокровищ», 1987 г. В центре в тельняшке — Армен Джигарханян с режиссером картины Давидом Черкасским. Вокруг — ассистенты, художники и Радна Сахалтуев.

После окончания института Сахалтуева, молодого специалиста-художника рисованного кино, направляют на Украину на только что созданную мультипликационную студию при „Киевнаучфильме“. И это сам Радна Филиппович считает определяющим в его дальнейшей судьбе. Творческий тандем с Давидом Черкасским, сложившийся с первого же совместного фильма «Тайна черного короля», станет, пожалуй, самым продолжительным и плодотворным союзом двух талантливых творцов. Именно Сахалтуев и Черкасский в «Приключениях капитана Врунгеля» (1-3 серии,1976) в полной мере реализовали этот особый прием сочетания рисованных и реальных персонажей, введение их действий в единое экранное пространстве, и эта работа становится началом лучшего отечественного мультсериала.

Затем следует блистательный сериал «Доктор Айболит» – настоящий шедевр не только отечественной, но и мировой мультипликации:

И, наконец, не менее легендарный по популярности среди маленьких и взрослых любителей «мультяшек» «ОСТРОВ СОКРОВИЩ» («КАРТА КАПИТАНА ФЛИНТА» (1986); «СОКРОВИЩА КАПИТАНА ФЛИНТА»(1988), полнометражный фильм, где авторами продемонстрирован полный набор современных техник!

- С режиссером всех этих картин Давидом Яновичем Черкасским мы работали вместе с 1961 года. Так долго, наверное, никто совместно проработать не может. Думаю, если бы я вмешивался в его дела, капризничал: «Мне это не нравится. Я это вижу по-другому», мы бы очень быстро разошлись. Но у меня другая установка. Я считаю своим долгом выполнять предписания режиссера.

Мы с ним никогда не разговаривали об искусстве. Так, чисто бытовые беседы, приправленные матом и выпивкой.

Додик (Черкасский. - Ред.) - замечательный рисовальщик, и он чувствовал картинку. Мультипликационные персонажи, как вы сами понимаете, обычные уроды. В жизни не бывает таких людей - пропорции смещены, а все для того, чтобы их было удобно рисовать. Ведь картинки проходят через целые цеха, прорисовать персонаж должны разные работники, и не каждый может воплотить в рисунке то, что придумал художник. Додик это чувствует, а вот я - не очень. Хотя очень люблю процесс мультипликации, сам окончил профильный факультет во ВГИКе, но почувствовать это чувство смены пропорций мне не дано.

- На студии работало около двухсот человек на все картины. Деление шло по группам, каждая по десять человек. Картина отправлялась по цехам - по всей этой неповоротливой системе. Три серии мы делали за год. Тогда действовала плановая система, в том числе и в сфере мульти-пликации, и завершение года превращалось в какое-то сумасшествие. Если присмотреться, то концы картин, как правило, получаются смазанными. Это потому, что не успевали. Причем смысла в этой гонке не было никакого. После сдачи картины долго лежали, ждали переделок и выпуска.
Сейчас все происходит быстрее. В принципе, ты можешь сделать картину сам. Главное - наличие времени и материальных возможностей. Даже если рисовать вовсе не умеешь, можно найти приемлемую форму - и вперед! Вон как «Масяня» пошла, хотя это дилетантство чистой воды.

- Да кто в детстве не рисовал? Вот и я, как все, потихоньку. В Улан-Удэ, где я родился, был кружок в Доме пионеров, там я и начинал. В советские времена, кровавые и с дефицитом, воспитание подрастающего поколения было на высоком уровне.

- Потом был Всесоюзный государственный институт кинематографии в Москве. Трудно было попасть туда из Бурятии?

- Если бы я сейчас поступал во ВГИК, то не прошел бы ни за что. Все платное. В 1955 году, когда я поступал, было непросто. Конкурс на одно место был приличный, но я прошел с первого раза - мне повезло. Дело было при Хрущеве, а он был человек со странностями и москвичей не любил. Я поступал вместе с Валерой Левенталем (народный художник СССР, художник-постановщик Большого театра. - Ред.), который был выше нас, провинциалов, по всем статьям. Он поступил только со второго раза. Сына члена академии художеств принимать не хотели - можете себе такое представить? Вот такое было время.

Со мной диковатые ребята учились. Киргиз был, так он по-русски еле говорил. На него даже на военной кафедре рукой махнули.

Зато в тот период во ВГИКе подготовили великих людей: Винграновского, Шукшина, Тарковского. Недавно Наталья Кустинская умерла, а вот я вспоминаю, что она через год после меня во ВГИК поступала. Тогда красавицы пришли просто потрясающие. Мы, несчастные, на этих девок красивенных смотрели, а они на нас и внимания не обращали.

Помню картинку неимоверной яркости: май месяц, светит слепящее солнце. Мы выходим из института, а на крыльце стоят молодая и шикарная Людмила Гурченко со своим мужем Борисом Андроникашвили. Он княжеских кровей, полугрузин. Рядом другие красавцы грузины - братья Шенгелая. Все хохочут, все так ярко. А тут мы на их фоне - замарашки-провинциалы.

«Скажи, Окорок, долго мы будем вилять, как маркитантская лодка? Мне до смерти надоел капитан. Хватит ему командовать! Я хочу жить в его каюте».
«За мной пришли. Спасибо за внимание. Сейчас, должно быть, будут убивать!».
«Я буду сражаться за троих! Нет, за четверых! За двенадцать! За тринадцать! Разрешите идти, сэр!?».

«Аврал! Всех крокодилов за борт!».
«Мы в некотором роде не совсем гавайцы. Скорее даже, совсем не гавайцы...».
«Ай-яй-яй, что же делать-то? Достать из трюма... шампанское!».