8 неприятных подробностей жизни во Франции

Мало того, что у тебя отнимут некоторую часть зарплаты еще до ее выплаты (возьмем нашего знакомого П.: в зарплатном листке у него написано «3360 евро», но на руки он получает только 2600. Остальное чудесным образом уходит на разные отчисления — мы насчитали 30 наименований), так еще раз в год придется отдать одну зарплату на подоходный налог. Не забудем добавить сюда налог на проживание и на телевизор, даже если голубой экран вы не включаете никогда. Если вам повезло, и 35 квадратных темных метров теперь считаются вашими, то вы должны будете вдобавок к налогу на проживание заплатить еще и налог на собственность (тот же П. раз в год рвет на себе волосы, когда ему приходит почти 2000 евро налогов на двухкомнатную небольшую квартиру в не слишком престижном районе, которая перешла к нему по наследству от бабушки).

Чтобы купить что-нибудь небольшое в Париже или ближнем Подпарижье, мне пришлось бы продать квартиры всех многочисленных родственников в Архангельске и еще взять ипотеку лет на десять. Наши знакомые решили недавно купить виллу в пятой, последней парижской зоне, плавно переходящей из Иль-де-Франс в другой регион. «Вилла» — громкое название для маленького, покосившегося домика с гостиной и тремя спальнями, две из которых находятся в мансардном помещении. К вилле прилагаются участок в 4 сотки, «прекрасное место для отдыха и барбекю», и надувной бассейн. Стоит все это удовольствие 450 тысяч евро и 25 лет выплаты ипотеки. Конечно, можно было бы плюнуть на все и уехать в какой-нибудь город поменьше, но тут возникает пункт третий

Орлеан, Нанси, Мюлуз, Ла-Рош-сюр-Йон — там можно найти что-то приличное и за 250 000 (хотя и это дико дорого, согласитесь), но остается вопрос — что делать в этих городах, если ты не совсем социопат, особенно в выходные? Хотите почувствовать отчаяние воскресенья? Тогда вам сюда! Чудесным образом в воскресенье люди в этих городах куда-то исчезают, и глядя на пустые площади и слушая надрывный колокольный звон, как никогда понимаешь слова Ремарка: «Слава тебе, Господи, воскресенье прошло!»

Люся с гуманитарной специальностью уверена, что найдет работу сразу же, как только ее нога коснется грязноватого пола аэропорта Шарль де Голль. Увы, это не так. Лишь одна моя подружка нашла работу с первого раза. Остальные многочисленные знакомые искали очень долго. Другой щепетильный вопрос — зарплата, с гуманитарной специальностью на многое рассчитывать не придется. И, конечно же, в парижском регионе просто нереальная конкуренция: русскоговорящих девочек с двумя, а то и тремя иностранными языками, четким резюме и престижными дипломами тут столько, что порой кажется, что их организованно подвозят самолетами. Особенно это стало заметно в последние два года: в 2012 я нашла стажировку за пару недель и кроме меня на нее претендовали всего трое соотечественников, в 2015 менеджер сообщила мне, что у нее еще тридцать пять непрочитанных резюме.

Это очень тонкий вопрос, и я долго думала, писать ли про него. Конечно, в стране равенства и братства таких мыслей возникать не должно, всем следует улыбаться и махать. Я не против иммигрантов и не буду никогда голосовать за националистические партии. Но мне непонятно, как можно курить в вагоне метро марихуану, кричать, что ты ненавидишь Францию и ее жителей, ломать станции с велосипедами и плевать на пол в чистом трамвае. У меня на левой руке до сих пор остался шрам от встречи с африканскими подростками, отнявшими у меня сумку; я год выходила на улицу, зажав в кулаке ключ острием вверх, а в полиции мне сказали, что вряд ли найдут преступников, ведь они так «все похожи».

Во Франции очень любят бумажки. Практически каждое незначительное действие сопровождается заполнением формуляров и отсылкой бесконечных копий. В принципе, я уже привыкла, если бы в этом году не столкнулась с префектурой города Антони: подав документы на вид жительство в сентябре, в январе я с удивлением обнаружила, что он до сих пор не готов. «Не раньше июля будет сделан, мы еще даже не рассматривали Ваше досье!» — доверительно прощебетала сотрудница префектуры.

На тех же занятиях по английскому выяснилось, что все мои одногруппники (пара русских, три турка, три итальянца и кореец) считают французов закрытыми людьми. Конечно, француз французу рознь, но общая тенденция просматривается: лучшие друзья находятся в детском или юношеском возрасте, не каждый француз спонтанно согласится прямо сейчас устроить посиделки, а приглашения на день рождения рассылаются как минимум за месяц. Еще тяжелее с француженками: подружиться (именно подружиться, чтобы и в огонь, и в воду, и в медные трубы, а не просто пить кофе раз в неделю) с коренной обитательницей Пятой республики ой как сложно.

Я не представляю, как в этой стране живется беременным — вдруг в ночи очень захочется черничного варенья? Рафаэль каждый раз удивляется: вокруг нашего архангельского дома есть целых два круглосуточных магазина и продуктовый ларек с режимом работы 24/24. Семечки, зубную пасту, забытый ингредиент для пирога можно купить в любое время. Во Франции кто не успел — тот действительно опоздал, поэтому моя кладовка вмещает в себя сразу все, как настоящий филиал Греции.

Прослушав парочку моих претензий, Люся вздыхает: «И зачем ты живешь в стране, где тебе столько всего не нравится?» И тут приходит время второй части, ведь, как известно, в любом дегте есть и мед. Но об этом как-нибудь в другой раз.