Рассказ войскового разведчика

Завешенная маскировочной сетью батальонная беседка-курилка кажется самым лучшим местом на свете. Так бы и сидел здесь целыми днями, лениво покуривая, до заветной вертушки на Моздок. Однако все это только через четыре дня будет, а пока я еще здесь, в неспокойной Чечне. И сегодня ночью мне с братишками в засаду идти…
— Хватит мечтать, Дед. Пошли, Батя зовет.
Это Удав, наш ротный. Вообще-то родители нарекли его Максимом, и фамилия в удостоверении личности, как у всех, значится, но только в разведке обычно редко кто без прозвища остается. Ну а Макс свой боевой псевдоним за взгляд получил – тяжелый он у него, немигающий, как у настоящей змеи. А что до меня, то мою персону Дедом окрестили, поскольку постарше других в роте буду, да и фамилия похожая…
Что ж, коли зовет комбат, надо идти. Тем более что до выхода в засаду меньше трех часов осталось.
Этой ночью, судя по последним радиоперехватам, в N-ском квадрате “духовский” караван должен пройти. У здешних бандитов, что в селе и окрестностях орудуют, в последнее время напряженка возникла: взрывчатка на исходе, да и оружия с боеприпасами поубавилось, поскольку их схронов мы только за последний месяц с полтора десятка нашли. Саныч, наш начштаба, изъятые стволы считать замучился, когда справку в группировку готовил.

В штабном модуле на столе для совещаний чай крепко заваренный паром исходит. Прикрепленный боец, по-нашему – “домовенок”, кружки расставил и, вскинув руку к козырьку, за порогом деликатно исчез.
Отдернул комбат занавеску за своей спиной, взял в руку указку, на бильярдный кий похожую, и в карту уткнул:
— Главная ваша точка – вот этот распадок. Здесь, на холмах, позиции оборудуете. Резерв остается на выходе к трассе, “духовских” дозорных встречать, которых мы пропустим. Там же и “слухачей” спрячем, авось чего ценного перехватят.
— Надо и пулеметчика туда еще одного, на всякий пожарный, – подает голос Федорыч, взводный-два, глыбообразный старлей лет под сорок. Здесь почти все офицеры из прапорщиков вышли, а половина из них и вовсе срочную служили в прежнем разведбате, что до комендатуры здесь стоял. Не любит наш Батя со стороны людей набирать, предпочитая командиров в собственном коллективе взращивать.
— Верно сказал, дружище, – комбат благодарно кивает взводному. – И вообще, надо во фланги по паре “Шмелей” на всякий случай дать. Неизвестно сколько их окажется…
— А может, и сам Анзор со своими их встречать припрется, – добавляет энша.
Помрачнело вмиг лицо Удава. С недавних пор у него к этому “духу” личный счет имеется. С месяц назад, когда мы его банду в Махкетах хорошо потрепали, Анзор на связь вышел и недвусмысленно предупредил ротного: не угомонишься – семье твоей каюк. И адрес общаги назвал, в нашем городе, где его жена с двумя пацанами осталась.
Макс, конечно, мигом со своими на Большой земле связался и в момент уговорил супругу немедля отпуск брать и к матери в деревню с детишками ехать. Только все равно, пока Анзор по земле ходит, никто из нас себя чувствовать спокойно не будет. Во-первых, потому что и у остальных семьи в том же общежитии ютятся, а во-вторых… Словом, тесно нам всем стало на этом свете с полевым командиром Тепкоевым.
Анзор этот, кстати, тот еще отморозок. Вместе с Басаевым в девяносто пятом в Буденновске рожениц расстреливал, потом в Дагестане, в девяносто девятом, пацанов, захваченных на нашей заставе лично казнил. А еще…
Это случилось пару лет назад, когда мы базу его отряда под Ведено накрыли. Сам Тепкоев уйти сумел, зато почти весь свой штабной архив впопыхах бросил. В архиве том и пять видеокассет оказалось, где Анзор свои “подвиги” запечатлел. Конечно, мы не первый раз такое “кино” смотрели, где басаевские “гвардейцы” наших из засады расстреливают и с пленных русских солдат скальпы живьем снимают, но тут… Короче, это еще в девяносто седьмом было, когда мы вдоволь вкушали плоды пресловутого “хасавюртовского мира”. В ту пору банда Анзора в приграничный с Чечней район наведалась и автобус с пассажирами захватила. Мужиков в горы, в рабство угнали, а женщин… Нет, об этом, понятное дело, мы тоже были наслышаны, но впервые увидели, как Тепкоев перед камерой девчушку лет восьми насиловал… Вот тогда каждый из нас молча поклялся любым путем достать этого гада.
… Комбат тем временем последние детали предстоящей операции со старшими групп “отточковал” и на часы глянул:
— Ну, с Богом, парни. Готовность к выходу – двадцать три ноль-ноль.

Прошагать с десяток верст по горной местности – это вам не фунт изюму. Когда до назначенного места дошли, ноги мало кого держали, от пота, казалось, и броник с разгрузкой насквозь промокли. Только о том, чтобы передохнуть, никто и не мыслил: сразу принялись окапываться, позиции готовить.
Пока мы грунт лопатами ковыряли, Петрович, наш главный сапер, тропинку, по которой караван с оружием должен пройти, заминировал. Он у нас по этим делам большой специалист – взрывчатку из простого хозяйственного мыла соорудит, схрон “духовский” заминирует так, что никто и не догадается. А уж фугасы и прочие “игрушки”, которыми боевичье дороги нашпиговывает, он чует как ясным днем, так и непроглядной ночью. Под снегом ли смертоносная “машинка” затаилась, под водой ли, или на метр под асфальтом, Петрович все равно мимо нее не пройдет. Ему бы прозвище Ясновидящий, но мы нарекли его по-нашему: Спец.
— И стоило с собой столько взрывчатки тащить? – недовольно ворчит Удав. – Или ты заодно решил и окрестные горы с землей сровнять?
— Запас карман не тянет, – возражает Спец.
— Ладно, запасливый ты наш, слушай задачу: возьми с собой Сокола с пулеметчиком и прогуляйтесь в радиусе километра: чует мое сердце, что ждет нас сюрприз какой-нибудь…

А ночь тем временем свое берет: на смену вечерней свежести настоящий холод приходит. Лежишь ты в плотной, непроницаемой ни для ветра, ни для воды “горке”, под которой теплое белье со свитером поддеты, а кажется, что ты голый на сквозняке стылым декабрьским утром мерзнешь.
Что такое?.. Вроде едва слышный шорох раздался где-то слева. То ли показалось, то ли…
— Это Петрович возвращается, – заметив, как колыхнулся автомат в моих руках, шепчет залегший рядом Федорыч.
Спустя полминуты из мрака беззвучно выныривает сутулая фигура прапорщика.
— Эх, не зря чуял командир, – почти беззвучно произносит он, плюхаясь рядом. – Метрах в восьмистах отсюда – точно такая же тропинка между холмами. Только она на километра три дальше к селу выходит, от места, где наш резерв остался. Я ее, конечно, тоже “зарядил” и Сокола с Ломом там оставил, только этого мало будет… Пойду Удаву доложу, пусть еще людей подбросит.
Спец растворяется во мраке, а меня прошибает холодный пот. Ну и как теперь быть? Одному Богу ведомо, по какой из этих троп караван пойдет. В общем, надо срочно разделяться и половину народа на второе направление бросать, только вот окапываться на новом месте времени уже не будет.
Минуту спустя рация ожила голосом ротного. Мы с Федорычем снимаемся с насиженного места и скользим вниз. На полпути нас догоняет Петрович и уходит на пару шагов вперед, показывая дорогу.
Соседний распадок оказался почти что близнецом того, где остались наши во главе с Удавом. Как и там, мы с взводным занимаем позицию на холме слева, рядом с Петровичем.
А время между тем уже за третий час перевалило. Неужто не придет караван?

Голос одного из бойцов, что с “Фонарем” на самой высокой горке засели, зашелестел неожиданно в наушниках. Есть, засекли “духов”!
Станция ближней разведки, которую наши бойцы “Фонарем” окрестили, – еще одна палочка-выручалочка для “летучих мышей”. Невидимые электромагнитные лучи, рассылаемые ею на множество километров во все стороны, фиксируют любой предмет на своем пути, определяя его точное местонахождение. Прибор мгновенно реагирует на каждое незаметное движение на своем пути, отличая живой организм от колышущегося от ветра деревца, шныряющую в зеленке бродячую собаку от крадущегося или просто затаившегося в кустах человека. Вот и сейчас в ее незримые сети угодили неведомые ночные путники.
Следом и Макс подтвердил, что это те, кто нам нужен – сто процентов, что передвижной пост радиоперехвата, который у трассы близ села остался, засек переговоры и запеленговал местонахождение абонентов. Тем более что все позывные “духов” нам давно известны.
— Вот они! – шепчет Федорыч.
Из-за крайнего холма, за который убегает тропинка, появились расплывчатые тени. В ПНВ – прибор ночного видения – различимы десяток овец, уныло цокающих копытами и шестеро пастухов. С виду обычные чабаны, вот только одна неувязочка: чего-то их слишком много для такого ничтожного стада, да и головами они постоянно вертят на все триста шестьдесят градусов. Вот один из них на вершину, где мы вчетвером притаились, голову задрал и что-то из-за пазухи вытащил… Черт, это же ПНВ! Успеваю уткнуться лицом в землю, моля судьбу, чтобы эти “чабаны” не узрели никого из нас. Фу-у, кажется пронесло! Головной дозор под видом пастухов уходит вперед, исчезая во мгле.
Время тянется медленно, словно сочится по капле. Пора бы уже остальным нашим сюда, на позиции, перебраться. Черт, чего же Макс медлит? Ведь маловато нас тут будет, если караван большим окажется…
Не понял, это что еще за ерунда? Наблюдательный пост докладывает, что “Фонарь” еще одну группу засек, тоже человека три-четыре. И двигаются они на этот раз в сторону соседнего распадка.
— Цирк какой-то! – Даже в темноте видно, как округлились глаза у Федорыча. – Представляешь: на старой позиции трое аксакалов объявились. Причем туда же, по направлению к селу топают!
— Это они специально дозорных по двум путям выслали, – шепчет в ответ Петрович. – Помню, в Афгане моджахеды частенько на такие хитрости пускались. А старший каравана, после того как обе группы о прохождении доложат, уже самолично решает, по какой дороге дальше двигать.
Приехали! Ну и что теперь делать? То ли нам срываться в соседний квадрат, где наши во главе с Удавом засели, то ли им к нам на выручку спешить.
Опять рация проснулась: “Фонарь” своими незримыми лучами еще один объект засек, на этот раз человек двадцать, плюс еще какую-то непонятную живность. И прут они аккурат на нас.
Знаю, сейчас там, позади, Макс спешно группу снимает и к нам на подмогу рвет. Если бегом, так минуты за три-четыре братишки здесь будут. Только нельзя нынче во весь опор нестись: враз засекут “духи”, и не видать нам каравана, как своих ушей без зеркала.
Вновь в ночи копыта зацокали. Опять из-за поворота словно туча черная потянулась. В окулярах ПНВ возникли слегка размытые человеческие фигуры, в их руках различимы автоматы. Следом показался ишак с перекинутыми через седло увесистыми продолговатыми тюками. За ним еще один “дух” нарисовался, с “Мухой” на плече. Потом опять ишак с поклажей и двое боевиков. И еще, еще, еще…
Вот головные “гвардейцы” уже мимо прошли, каждый окрестный кустик сквозь приборы ночного видения изучив. Верзила с гранатометом прошлепал, башкой туда-сюда вращая. А вот следующая парочка “духов”, видать, чего-то высмотрела и, вскинув автоматы, полоснула по холму напротив, как раз где наши схоронились.
Тотчас же взорвалась ночь, затрещала взахлеб очередями, осветилась трассерами, устремившимися навстречу друг другу. Забахали “граники”, захлопали подствольники. Страх спину, будто морозом, обжег, тело, как от тока, передернуло: кустарник, за которым мы залегли, конечно, какая-никакая защита, но только от глаз вражеских, а не от пуль да осколков.
Краем глаза замечаю, как Петрович чуть вскинул руку с темным бруском рации, и в следующий миг подбросило нас, как при десятибалльном толчке. Внизу будто зарево полыхнуло, взметнув вверх, словно пылинки, человеческие фигурки.
А вот теперь наш черед. Приклад в плечо, ствол вниз, где оглушенные боевики заметались, и – от души длинную очередь. Еще и еще. В сторону откатился, магазины, валетом спаренные, перевернул и снова прочертил свинцовым пунктиром по тропинке, с едва различимыми мельтешащими тенями.
С пригорка напротив оглушительно бахнуло. Реактивная струя “Шмеля”, похожая на атакующую огненную змею, вниз устремилась, и тут же лицо слепящим жаром обожгло, будто заслонку в печке открыли. Следом справа очереди застрекотали – это ротный свою группу привел и с флангов по “духовской” колонне ударил.
Вновь заговорили “духовские” автоматы, но уже недружно, будто стайка удирающих шавок на бегу отбрехивается. Спасибо Петровичу за то, что вовремя подсуетился и эту тропку заминировать успел, а то бы туго нам пришлось. Ну вот, накаркал – чуть левее от нас два ВОГа угнездились. Откуда же эти твари долбят – с кустарника напротив, что ли?..

Доволен Макс: глаза цыганские из-под смоляных бровей задорно сверкают, сам шутками сыплет, что небо в декабре снежком. И есть с чего радоваться: караван взяли, одних только автоматов с “граниками” под сотню штук насчитали, а еще патронов, гранат да взрывчатки море захватили. А самое главное – из своих никого не потеряли, разве что Смерчу, с нашей роты, осколок от “гэпэшки” в “сферу” угодил, контузив слегка.
А между тем день уже вовсю в свои права вступил: солнце жарит безбожно, скоро не продохнуть будет от зноя. Одно хорошо, что через час мы уже на базе будем, где можно в теньке завалиться и дрыхнуть до самого ужина.
– Чего?! Повтори, Навес! – Резкий голос ротного, заставляет очнуться от сладких мечт.
Выслушав сообщение, капитан оборачивается к нам:
— Ни черта не пойму, только что Белый передал: “Двадцатый” на связь вышел. Причем от силы в километре отсюда… – В этот миг ротного вновь прерывает рация.
Вот уж точно не угадаешь, где найдешь, где потеряешь – собираясь в засаду, Удав на всякий случай передвижной пост радиоперехвата с собой прихватил. Поначалу, когда с караваном покончили и прокуратуру со “смежниками” дождались, дабы им бандюков убитых с захваченным арсеналом передать, решили, что зря наших “слухачей” прогоняли – не засекли они в эфире ничего интересного. А теперь, когда уже на базу катим – нате, пожалуйста, самого Анзора Тепкоева запеленговали!
– Повтори, где конкретно?! – почти кричит в рацию Макс. – Как здесь?! Ни хрена себе. – Это уже опять нам с Федорычем адресовано: – Аппаратура показывает, что он по трассе, прямо на нас катит. Метров пятьсот уже осталось.
Странно, но дорога впереди пуста – не шапку-невидимку же Анзор надел?..
В тот же миг “форд” милицейский из-за поворота показался. Нас завидев, мигалку врубил, мол, посторонись, большое начальство катит. Только Макс наш глазами в ответ недобро сверкнул, как волкодав, серых недругов почуяв.
– Не припомню я чего-то в местном РОВД такой тачки навороченной! – зло усмехается он и командует: – Перекрываем дорогу!
Резко качнуло влево, чуть вниз не кувырнулся: это водила наш на полном ходу руль выкрутил и со всей дури по тормозам вдарил. В эту же секунду автомат откуда-то спереди застучал, пули о броню зацокали. Как ветром сдуло нас на шершавый асфальт, а “форд” тем временем развернулся и – ходу, очередями огрызаясь. Вслед ему КПВТ загрохотал, парни с задних “коробочек” из всех стволов влепили.
Замер “форд”, носом в кювет уткнувшись, дымом черным окутался. Ротный крикнул, рукой взмахнул, и вслед за ним к подбитому автомобилю пяток бойцов устремилось. Рванули туда и мы с Федорычем, хоть бегун из меня нынче никудышный – ногу подвернул, когда с брони сигал.
Дохромал я с горем пополам до поворота. Наши к тому времени пассажиров из иномарки вытащили и от греха подальше отволокли – того и гляди рванет бензобак у “форда”. Впрочем, “духам”, что под стражей порядка вырядились, это уже по барабану: двое точно трупы, третьему вовсе полголовы снесло, да и четвертый, что в полковничьей форме, тоже вот-вот в преисподнюю к шайтану полетит – дергается судорожно, кровавые пузыри пускает.
– Мать моя, да это же Тепкоев! – ошарашенно восклицает Федорыч.
Оживился ротный. Подошел, присел на корточки возле Анзора, в глаза его стекленеющие заглянул:
— Так что, уважаемый, ты давеча насчет моей жены с пацанами обещал?..