Кинескоп, или старые страшилки

Но я не очень то и верил в эту жуткую бытовуху, понимая, что если вот прямо сейчас выключить, то можно совершенно гарантированно пропустить мультик, который был трижды обведён шариковой ручкой в программе передач, и до которого осталось всего ничего - сорок минут непонятной передачи про Сальвадор, Кампучию, Израильскую военщину, оголтелых карателей и рабочих Крыжопольской галошелитейной фабрики, ратующих за права угнетаемых чернокожих на загнивающем Западе. Можно было отвлечься, забыть, и всё - прощай долгожданная встреча с анимацией.
И бабушка, сокрушённо всплёскивая руками, уходила на кухню, по пути приговаривая что-то про выгоревший весь дом.
А я продолжал смотреть чуть слышно гудящий телевизор, медленно наполняющий оставшиеся сорок минут невыносимой мутью про надои, накосы, единые порывы, героические покорения и ледяные щупальца мирового империализма, пытающиеся дотянуться и опутать горящее сердце революции.

Вообще, взрослые довольно часто пугали. И себя и детей, называя это воспитанием. Но делали они это настолько халатно и однообразно, что веры им не было абсолютно никакой, и, пожалуй, только самые тупые и недоразвитые дети всерьёз велись на эти рассказы. Остальные же, понимая. что это некий общественный договор, смиренно кивали, но делали всё по своему.
На открытом водоёме обязательно кто-нибудь остерегающе вспоминал, как в прошлом году тут утонул мальчик один. Да вот так же, к бабушке из города приехал, а та - не уследила! Да разве ж уследишь за вами?! Только отвернёшься - и всё! На тебе, пожалуйста! Готов!
И шли годы, и каждый год "в прошлом году" тут неизменно тонул мальчик. И только сандалики то и остались от него, а самого его - затянуло в омут, где родники, холодная вода, судорогой сведёт ногу, посинеют губы - и привет! Неделю достать не могли! Вытащили когда - а он весь синий! Хоронили в закрытом гробу! Вся школа рыдала!
И все, конечно, всё равно купались, а самые ловкие ныряя, хватали менее ловких за ноги ледяными, скользкими руками. И все орали благим матом мертвец-мертвец! Было очень весело и никто ничего не боялся. И ни разу никто не утонул, хотя были знакомые, знакомые которых знали, разумеется, одну такую семью, где было два мальчика - а теперь вот остался один, донашивает братиковы штаны!
А в пионерских лагерях, или ещё на каких природах, неизменно группа опаснейших рецидивистов (сродни кинескопу слово, никто точно не знал его значения, но все без слов понимали - что это осень жутко), так вот, неизменная группа рецидивистов убегала из тюрьмы и хищным вороном кружила в окрестных лесах, сея смерть и ужас. И опять же вспоминался "страшный случай" как в прошлом году поймали вот так же одного мальчика и пытали его страшно, и трупик его нашли потом совершенно седым и с выколотыми глазами, такие муки довелось ему вытерпеть. Это, конечно, было пострашнее истории про утопленника, но не очень. И больше всего от этого, мне кажется, страдали грибники и прочие туристы, которые тихим летним полднем, ковыряясь в кустах, пугались до полусмерти, заслышав внезапный утробный рёв и треск веток от убегающей от них в священном ужасе детворы.

Мы однажды, с деревенскими моими приятелями, зашли в лесопосадку, опробовать добытую при помощи хитрости и воровства сигарету, и в процессе приобщения к табакокурению, обнаружили там небольшой шалаш. Сначала нам было очень даже романтично в нём сидеть и кашлять, вдыхая вонючий дым "космоса", а потом кого-то осенило, что видимо строители шалаша - те самые "рецидивисты" которые вот-вот нагрянут в своё логово. И сладковатый, как запах трупа в летний денёк ужас пробрался в живот, и всё похолодело, и где-то хрустнули сухие ветки, и с дiавольскими завываниями зверообразными бежали мы не оглядываясь, а где-то, невидимый нам пастух медленно покрывался первой сединой или зарабатывал первый свой инфаркт.
От сладкого выпадали и гнили зубы. От жевательной резинки был рак рта. Из общего стакана в автомате продажи газировки пил чёрт знает кто и не пойми какая зараза на нём теперь (вот тут согласен был всегда и даже объяснять мне ничего не нужно было. Брезговал). Постоянно могло убить током или молнией. Спички, судя по всему, воспламенялись от одного только взгляда на них. Хождение по лужам вело к воспалению лёгких, а оно - к смерти. В прошлом году один мальчик вот так же промочил ноги - и привет!
И очень тяжело сейчас, воспитывая собственного ребёнка, оторваться от этой верной схемы. Очень непросто не пугать его смертью, увечьями, болезнями и прочим адом. Очень тяжело этого не делать. Тяжело, но - надо. Потому что воспитать на страхе можно только говно, а этого - вот точно не хотелось бы.