Актёрские байки

ПОЛНЫМ РУБЛЕМ

Когда Московский драматический театр имени К. С. Стани­славского в 1964 году находился на гастролях где-то в провинции, к главному режиссеру Б. А. Львову-Анохину приехал показать­ся молодой неизвестный актер. Даже не такой уж молодой — ему как раз исполнилось тридцать два года. Это был Георгий Бурков. Приехал он из самой глубины Сибири — города Кемеро­ва, где служил на сцене городского театра вот уже несколько лет. Там его заметил кто-то из столичных критиков, поведал о нем Львову-Анохину, а тот в свою очередь телеграммой пригла­сил молодое дарование для знакомства.
Показывался Бурков художественному совету театра в роли Поприщина из гоголевских «Записок сумасшедшего». Провин­циальный артист произвел хорошее впечатление.
— Какое у вас театральное образование? — спросил Львов-Анохин.
— Никакого, — ответил Бурков. — А разве по игре этого не видно?
Члены художественного совета рассмеялись. Бурков был при­нят в труппу театра. Так недоучившийся юрист и артист-самоучка объявился в столице. Его поселили в общежитии, дали роль в но­вой постановке. А через несколько месяцев наступил день премь­еры, первой премьеры Буркова на столичных подмостках.
Утром этого дня неожиданно в общежитии объявился дру­жок, прибывший из Кемерова. Встреча, разумеется, была очень радостной. Не станем внимательно прослеживать все этапы этого злосчастного в биографии Буркова дня. Короче гово­ря, премьеру пришлось отменить. Директор театра метал гро­мы и молнии, и его можно понять! Наутро за кулисами вывесили приказ, где сообщалось, что за срыв премьеры артист Г. Бурков уволен из театра. Его артистическая карьера в Москве кончи­лась, не успев начаться.
Что произошло бы с Бурковым и как сложилась бы его даль­нейшая жизнь, если б его не пригласил к себе в кабинет, прежде чем расстаться, Б. Львов-Анохин, неизвестно. Главному режис­серу театра было жаль терять талантливого артиста, и он предло­жил Буркову такой вариант: поработать несколько месяцев в труп­пе, не будучи зачисленным в штат, на общественных началах, что ли. Как бы пройти испытательный срок по линии поведения, до­казать, что срыв премьеры был случайностью. А он, Львов-Ано­хин, договорится с директором театра, что, если Жора выдержит испытание, его снова вернут в труппу. Вид у Бориса Александро­вича Львова-Анохина был огорченный, расстроенный, Жора то­же после случившегося не выглядел бодрячком.
— Спасибо большое, — сказал Бурков, поняв, что главным режиссером руководят добрые намерения. И вдруг спохватил­ся. — А на что я буду жить? Мне же есть надо...
Наступила пауза. Как решить эту проблему, было неясно. И тут Львов-Анохин принял решение, делающее ему честь.
— Какая у тебя зарплата? — спросил он у артиста.
— Сто рублей! — ответил артист святую правду.
— Ладно, — вздохнул Борис Александрович. — В день зар­платы приходи ко мне, я тебе буду сам платить.
— Из своей получки? — полюбопытствовал Бурков.
— Не твое дело, — ответил Львов-Аиохин.
И Жора стал работать в театре на общественных началах. Прав у него не было никаких, у него были только обязанности. И вот наступил день получки, Бурков постучался в кабинет глав­ного режиссера и стал в дверях с видом водопроводчика, ожи­дающего расплаты. Он впервые пришел за деньгами не в кассу, а к своему режиссеру. Львов-Анохин не понял, зачем тот явился, и посмотрел на мнущегося артиста с недоумением. Бурков мол­чал, всем своим видом пытаясь намекнуть о цели посещения. Но Борис Александрович, занятый текущими делами, не мог ура­зуметь, чего от него, собственно, хочет Бурков.
— Пятое сегодня, — намекнул артист.
— Ну и что? — спросил главный режиссер.
— Как — что? — обескураженно сказал артист.
— Не понимаю! — пожал плечами главный режиссер.
— Зарплата сегодня! — печально промолвил артист. И тут до главного режиссера дошло, зачем пожаловал Бур­ков. Борис Александрович покраснел от мысли, что он мог забыть об этом договоре, засуетился, полез в карман за кошельком, где находилась его собственная зарплата, отсчитал деньги и, смущаясь, протянул их Жоре. Ведь это был его дебют в роли кассира. Бурков, глядя в пол, принял купюры. Почему-то обоим было неловко смотреть друг другу в глаза. Поблагодарив, Бур­ков протиснулся в дверь, завершив свой первый грабительский визит. В следующие разы эта процедура проходила не столь му­чительно. Оба как-то освоились...
Впоследствии Жора говорил, что это были лучшие месяцы в его жизни; ведь Львов-Анохин выдавал ему зарплату полным рублем, без вычетов и налогов...

ПРИВЯЗЧИВЫЙ СТАРИК
Однажды после какого-то банкета в рес­торане Дома кино Георгий Бурков обнаружил в вестибюле старенького артиста из Перми, давнего своего знакомого Брындина Илью Фе­доровича. Когда-то Брындин здорово помог мо­лодому Буркову, и между ними навсегда устано­вились самые дружеские и теплые отношения. Илья Федорович был изрядно под хмельком, хотя держался молодцом. У него была своеоб­разная манера выражаться: он говорил о себе всегда в третьем лице. И вот на вопрос Бурко­ва, как артист собирается добраться до дому, тот ответил:
— Жора, я ведь в Пермь еду. Ты проводи старика до вокзала. Старик может там запутать­ся и не взять билет.
Ну что же, взяли такси, поехали на вокзал. Бурков купил билет и стал прощаться, но Брын­дин взял его за руку:
— Жора, проводи старика до Перми. Старик плохо видит и может сесть не в тот вагон. А то еще билет потеряет...
— Но, Илья Федорович, как же можно? У меня три рубля в кармане, да и домашние ниче­го не знают, беспокоиться будут, куда это я пропал…
— Жоре, старик оплатит тебе и суточные, и проездные, и гостиничные. Старик оплатит те­бе даже пропивочные. В Перми с вокзала дашь телеграмму — мол, срочно уехал на гастроль­ные выступления.
Что делать, поехали вместе. Однако в Перми Брындин опять просит:

— Жора, проводи старика до Озерков, ина­че старик может запутаться в траве...
— Нет! — крикнул Бурков, понимая, что в конце концов старик попросит проводить его до самой могилы и лечь с ним в гроб.
Обратно он ехал зайцем, а поскольку в ту пору еще не был знаменит и в лицо его провод­ницы не знали, пришлось выкручиваться, пото­му что старик не дал ему ни командировочных, ни проездных

СУХИМ ИЗ ВОДЫ
Как-то в проливной дождь Георгий Бурков приехал к Шукшину. Ехал он до самого подъез­да на такси, но, желая подчеркнуть свой подвиг, похвастался:
— Цени друзей, Василий Макарович! Ви­дишь, я пришел к тебе, невзирая на непогоду...
— А что ж ты сухой? Как ты умудрился прийти пешком и не промокнуть? — удивился Шукшин.
— А я верткий, — ответил Бурков. — Я меж­ду каплями проскользнул...

ОХОТА НА ОСУ
Георгий Бурков зашел в гости к Василию Шукшину в то время, когда тот сосредоточенно что-то писал.
— Погоди немного, не отвлекай меня, — по­просил Шукшин. — Сейчас закончу, тогда пого­ворим...
Бурков от нечего делать подошел к окну, стал смотреть на улицу и увидел, как по оконному стеклу ползет оса. Бурков скатал подвернув­шийся под руку журнал и стал охотиться за на­секомым. Ударил раз — мимо, еще раз — мимо, в третий раз ударил так неловко, что стекло со звоном разлетелось...
— Ну что, убил? — не отрываясь от письма, спросил Шукшин.

НАСЛЕДСТВЕННЫЕ ДЕЛА
Один известный и заслуженный работник кино, находясь уже в престарелом возрасте, же­нился на молоденькой актрисе. Случай вовсе не редкий в артистической жизни, но, тем не менее, представляя свою молоденькую жену, заслуженный работник отшучивался:
— Вот женился, но, как говорится, на появление наследников не надеюсь.
На что Георгий Бурков заметил:
— Надеяться, конечно, не нужно, но опасаться стоит!