Самый крупные подделки в своем роде

Хан ван Меерген был хорошим, но весьма консервативным художником, которому были неприемлемы веяния 20 века. Он желал работать в манере старых мастеров, но подобные картины находили спрос только если они и принадлежали старым мастерам. Так ван Меерген стал фальсификатором, специализируясь на Вермеере. В 1943 году он продал одно из своих «произведений» Генриху Герингу за 1,5 миллиона гульденов. После войны американцы нашли картину в хранилище и ван Меергена привлекли к суду за распродажу национального достояния. На суде тот заявил, что никакого достояния не продавал, а обманул оккупантов, всучив им собственноручную подделку.
Однако обманул он не только оккупантов, но и экспертов, так что ему не оставалось ничего иного, как написать ещё одну картину, в присутствии судебных чиновников. Ему все таки дали 1 год тюрьмы за фальсификацию и он, вероятно, даже вышел бы досрочно весьма известным мастером, но спустя месяц он скончался в тюрьме от инфаркта. Сейчас его подделки оцениваются в миллионы долларов.

Я уже писал об этом, но хорошую историю приятно рассказывать снова и снова.
В 1924 году в английскую фирму Ватерлоу и сыновья, которая занималась изготовлением банкнот по заказам правительств разных стран, и среди них так же и Португалии, явился только что выпущенный из тюрьмы, куда он угодил за махинации при торговле оружием, некий Артур Альвес Риз, и сообщил, что португальское правительство поручило ему заказать 300 миллионов эскудо в банкнотах по 500, для использования в Анголе. Фирма, ничтоже сумняшеся, приступила к печати, разумеется используя находящиеся в её распоряжении оригинальные матрицы. Тем самым деньги были совершенно не отличимы от настоящих. Забавно, что если бы правительство само запустило бы печатный станок (что случается с завидным постоянством), то это назвали бы инфляцией. А когда это сделало частное лицо, то это назвали мошенничеством. Впрочем, планы Альвеса Риза были как раз на уровне правительственных. На полученные деньги он основал собственный банк Анголы и Метрополии и начал скупать активы Государственного банка Португалии. Ему принадлежало уже 20% экономики Португалии, когда власти спохватились, что у них появился реальный конкурент. Альвес Риз был арестован, осуждён и опять посажен в тюрьму. Поскольку деньги Альвеса Риза было невозможно отличить от настоящих, Португалии пришлось заменить все банкноты, находящиеся в обороте. Тем не менее в стране разразился кризис, на пике которого произошёл фашистский переворот и к власти в конечном итоге пошёл Антонио Салазар, вплоть до 1968 года.

Дени Врен-Люка (Denis Vrain-Lucas, на фото сверху слева) был, собственно говоря, клерком. Он работал в конторе, которая занималась составлением родословных для новой аристократии. Во Франции 19 века спрос на аристократичность среди нуворишей был достаточно велик. Хотя «настоящая аристократия» в дореволюционной Франции составляла около 30% населения и большинство жителей страны действительно могли рассчитывать на родство с тем или иным маркизом, претензии желающих удавалось удовлетворять все не всегда. К тому же одно дело происходить от какого нибудь захудалого шевалье и совсем другое от герцогского рода. Спрос рождает предложение и первые успехи в фальсификации документов Врен-Люка пожал как раз на поприще подделки родословных. Параллельно с непрестижной работой он рвался попасть в лучшее общество и ему даже удалось на полгода занять место члена-корреспондента Археологического общества. Он был уволен за пренебрежение обязанностями, но за этот короткий срок успел познакомиться со светилом тогдашней французской математики академиком Мишелем Шалем (Michel Chasles, на фото сверху справа). Академик Шаль, кроме всего прочего, был страстным коллекционером антикварных документов. Настолько страстным, что, проглотив рассказанную Врен-Люка историю о происхождении документов (якобы он нашел их среди бумаг некоего офицера), уже не испытывал никаких сомнений. Начав достаточно скромно, с поддельных писем Мольера, Рабле и Расина, Врен-Люка по мере получения денег все больше терял связь с реальностью. Апофеозом стали письма Клеопатры Цезарю, Марии Магдалины Иисусу Христу и все в таком роде, все на хорошем французском языке. Всего было подделано и продано 27.000 документов, что свидетельствует о том, какими идиотами могут быть умные и образованные академики.
Письмо Клеопатры Марку Антонию на чистом французском языке и на бумаге (которой клеопатра в глаза не видывала):

До тех пор, пока не доказано, что Уильчм Шекспир все таки не писал приписываемых ему произведений, пальма первенства принадлежит другому англичанину, Джеймсу Макферсону. На путь фальсификации Макферсону встал, когда Эдинбургское научное общество вздумало послать его в дикие горы Шотландии собирать фольклор. Вместо того, что бы где-то у костра записывать пение неграмотного сказителя, способного без перерыва на обед прочесть на память поэму длиной в 80.000 строк (это позже сделали другие, более добросовестные люди), Джеймс решил лучше сочинить фольклор сам. Свои сочинения он издал под именем ирландско-шотландского барда Оссиана, который вероятно действительно жил около 3 века нашей эры. В сочинениях Макферсон использовал отрывки оригинальных текстов и всего у него получился целый эпос из 8 томов. Для Англии 18 века это имело такое же значение, как открытие «Слова о полку Игореве» для русской литературы. Успех был колоссальный, переводы появились во многих странах. В России, один из переводов принадлежит Пушкину, Осип Козловский, автор первого гимна Российской Империи, даже написал на этом материале оперу «Фингал».