Вера Яматина, многодетная мама из Нижнего Новгорода, растит 21 ребенка

У нас в семье так заведено: обязательно всех детей сажаем за круглый стол и с каждым беседуем – согласен ты взять нового ребенка или нет. Спрашиваем даже у самых маленьких, чтобы потом не было никаких конфликтов: ты сам дал согласие, поэтому относись к нему как к брату или сестре.

О первом приемном ребенке

В 92 году моя подруга решила взять ребенка из детского дома, но боялась идти туда одна и упросила меня с ней сходить. Там я увидела трехлетнего мальчика Сашу. Дети бегали, играли, а он сидел за столом и ни на что не реагировал. Мне сказали: «Не обращайте внимания. Он так всегда: утром посадим за стол – он целый день сидит. Не разговаривает, смотрит только в потолок. Сам не ест. Если мы его не покормим, он так и будет сидеть». Я попыталась с ним поговорить, игрушки ему давала… А он – ничего.

Нам рассказали, что его мама умерла от туберкулеза, остался только папа-пьяница. Ребенок несколько дней кричал, но соседи по общежитию не обращали внимания, думали, что отец его воспитывает. А потом, когда пошел запах из комнаты, вызвали милицию, вскрыли дверь – папа лежал мертвый, уже разлагался, а поперек него лежал ребенок без сознания. Говорят, черви не едят живую плоть. Я теперь точно знаю, что это не правда, потому что у Саши вся грудь и живот были искусаны, у него до сих пор остались эти шрамы.

Дома я рассказала все мужу. Он сказал, давай вместе поедем, посмотрим, с директором поговорим – может, и правда, возьмем мальчика к нам. Директор удивился: «У вас пять сыновей, и вы хотите еще мальчишку взять!» Сначала разрешили брать Сашу только на выходные и на каникулы. Он у нас стал постепенно оттаивать: реагировал, произносил какие-то звуки, игрушки стал брать. Но почему-то очень боялся компота. Как только его видел – начиналась такая истерика! Наверно, что-то нехорошее было с этим связано.

Видя результат, директор разрешил нам взять Сашу насовсем. Он у нас отзанимался в логопедической группе, пошел в школу, учился там на четверки и пятерки. Сейчас ему 23 года – здоровый молодой человек, работает на заводе.

О призвании

После педагогического училища я пошла работать в садик воспитателем, но, выпустив первую группу, не смогла полюбить следующих детей – очень тосковала по первому выпуску. И муж мне сказал: «Ты еще мечтала медиком быть. Вот иди и учись – будешь работать с детьми и в то же время не будешь к ним привыкать». Я закончила медучилище и пошла работать в больницу в детское отделение медсестрой. Потом, когда из детского отделения сделали взрослое, я пошла старшей медсестрой в садик. Потому что я со взрослыми не могу – только с детьми. В мои навыки входят физиотерапия, массаж и подбор питания, это очень помогает дома, ведь деток-то мы брали не совсем здоровых.

О других детях

Потом, после Сашеньки, мы взяли Таню. Она родилась недоношенной (кило триста) с диагнозом «правосторонний парез». Мать от нее отказалась, а я тогда как раз в детском отделении работала. Думала: если я ее не возьму, кто же ей поможет? Мне говорили: «Зачем она тебе? Она ведь ни ходить, ни говорить не сможет». Таня была такой маленькой, что мы носили ее только на подушке, потому что даже не за что было ее взять. Мы вложили в нее столько любви и заботы! Сейчас она учится в 9-м классе, и ходит, и разговаривает – вполне здоровый ребенок. Единственное что – на одной ножке у нее пальцы немного завернуты вовнутрь, но это не мешает ей при ходьбе. Она любит спорт, участвует в соревнованиях по бегу, по спортивному ориентированию…

В 98-м умерла моя родная сестра, которая жила в другом городе. Накормила всех своих пятерых детей, легла спать и не проснулась. Её муж в скором времени прислал телеграмму: заберите троих детей, я со всеми не справляюсь. Мы взяли младшеньких: двух девочек и мальчика. Воспитывали их до совершеннолетия.

Однажды в феврале к нам в отделение принесли двух девочек с тяжелой формой рахита. Их нашли на лавочке на морозе. Одной месяц от роду, одета в пеленку и распашонку, а вторая, годовалая, сидела на лавочке с голой попой, к груди была прикреплена бумажка с именем «Светлана». Месячную девочку в больнице назвали Русланой, а фамилию им дали «Малявины», потому что они были такие малявки. Я не смогла их там оставить, тоже взяли к нам в семью. Сейчас они здоровы и учатся в девятом классе.

О бескорыстии

Я стала замечать, что когда игрушка падает, все дети реагируют, а Светлана даже головы не повернёт. Я по два раза в год её носила к лору, а мне там говорили, что всё нормально, и чтоб я больше не ходила, дескать, получаешь деньги за опеку – и ладно, какая тебе разница? Но я же мать – я видела, что что-то не так. Один человек посоветовал свозить Свету в платную клинику слуха. Там девочку посмотрели и сказали: «Мамаша, а где же вы раньше были? Девочка-то у вас глухая!» У меня была такая истерика! Как же так?! Я столько раз ходила к врачам, беспокоилась, а мне ничего не сказали.

Нужна была срочная дорогостоящая операция. Дали мне бумажку с суммой – я глянула: у меня был шок! Но я сказала, что найду деньги. Я не сказала им, что девочка – сирота под опекой. Вообще тогда об этом не думала. У нас был огромный сад с двухэтажным домом. Муж сказал: «Вера, у нас нет другого выбора. Давай продавать». Продали ровно за ту сумму, которая была в тот момент нужна, намного дешевле реальной стоимости, потому что тянуть было нельзя – чем раньше операция, тем больше шансов на успех.

Через несколько дней после операции губернатор вручал мне грамоту за многодетное материнство, и по местному телевидению показывали репортаж с награждения. Когда я приехала в клинику, меня вызвали к главврачу, и он сказал: «Вы почему скрыли, что ребенок сирота?» И распорядился вернуть деньги. Всю сумму нам вернули, но, конечно, купить на эти средства такие же сад и дом было нельзя. Зато Света теперь хорошо слышит.

Об Иере

Самое большое мое достижение – это четырехмесячная Иера. Чтобы избежать позора на весь род, ее незамужняя мать приехала из Туркменистана рожать в Нижний Новгород, дала ребенку имя и сразу написала отказ. Девочка родилась с ДЦП и эпилепсией. При этом она была такая черненькая! Невропатолог, когда ее увидела, была в шоке: «Вера! Ну ты даешь! Чем дальше в лес, тем больше дров!» Но я малышку очень полюбила. Много любви и труда вложила в нашу Иерочку. На протяжении многих лет делала ей ежедневные массажи, мы доставали лекарства из заграницы. Сейчас девочка ходит, учится в обычной школе в третьем классе на пятерки (только одна четверка), умничка, со второго-третьего раза полностью запоминает стихотворения.

О личной трагедии

Нашего родного первенца мы похоронили, когда ему было 20 лет. Дениса забрали служить в Североморск. Мы ему посылали деньги в конвертах, но однажды письма стали возвращаться назад. Уже без денег. Я забила тревогу, обратилась в комитет солдатских матерей. Полгода не могли его найти. Потом подключился губернатор, и Дениса нашли в госпитале в Североморске – я хоть успела его увидеть. Он был сильно избит, и в скором времени умер. 15 лет прошло, а я все плачу. Вот рассказываю, и слезы льются. Что произошло, я так и не узнала. Суда не было, все держали в секрете.

О муже

Папа у нас, Сергей Анатольевич, всю жизнь работал плотником на стройке, дома все делал своими руками. Когда в 2012 году нам вручили денежную награду, он вместе со старшими детьми сам построил дом, в котором мы живем теперь. Дом большой – 175 квадратных метров. Полученных денег не хватало, взрослые уже дети взяли кредиты и помогли финансово, хотя сами жили отдельно в своих семьях. Муж построил и баню с большой верандой, и сарай для животных.

Сейчас он, как и я, находится официально на должности «приемный родитель». Я решаю воспитательные и учебные вопросы, а он ведет все хозяйство. Он построже, в чем-то мудрее меня. Иногда меня одергивает и говорит, что я не права. Я сначала спорю, а потом проходит время, и понимаю, что действительно прав был он, извиняюсь.

Он любимый и любящий муж, моя надежда и опора. Мы познакомились, когда мне было 13 лет, а ему 15. Дружили до армии. Потом я ждала его из армии, и, когда он вернулся, мы поженились. Получается, 43 года мы вместе, и я до сих пор чувствую его любовь.

О взаимоотношениях

У нас никогда не было такого, чтобы кто-то говорил «этот родной, а этот не родной». У нас все дети родные. Единственное что – за приемными детками нужно больше контроля. Например, могут уроки не выучить, если не проверить… Все-таки что-то в каждом человеке изначально заложено, что не зависит от воспитания. Между детьми отношения всегда были хорошими, они друг друга поддерживают. Старшие, которые уже с нами не живут, приезжают на выходные. На праздники – так у нас вообще полон дом: дети с супругами, внуки.

О зароке

Когда мне было 10 лет, на маму напал преступник с ножом, и она долгое время пролежала в коме. Меня на это время поместили в интернат. Там мальчишки лупили нас, тех, кто послабей. Я видела, как там плохо детям живется, и дала себе зарок, что когда вырасту, у меня будет много детей, я буду любить их и давать им все самое лучшее. Когда меня потом спрашивали, чего я хочу в жизни, я отвечала, что хочу 20 детей. Конечно, в школе надо мной смеялись. Но я пронесла это через всю свою жизнь и осуществила мечту.»