Вторая жизнь десантника. Лишившись ног, Игорь Потапов продолжал служить

Игорь Потапов был обычным пацаном из офицерской семьи. Вместе с родителями кочевал по воинским гарнизонам, в которых служил его отец Иван Иванович, прошедший Афганистан и Анголу. С раннего детства Игорь «понюхал пороху»: отец таскал его на учебные полигоны и стрельбы. И другой мечты, кроме как стать офицером ВДВ, у него не было.

Отучившись в Рязанском училище ВДВ, командир взвода лейтенант Потапов служил в знаменитом Рязанском 137-м полку ВДВ, а в сентябре 1999 г. образовалась командировочка на Северный Кавказ.

Он знал, что банда Басаева, ворвавшись в Дагестан, прошлась по республике «огнём и мечом». Но не знал, что судьба готовит ему свой бой, не только с противником, но и с самим собой.
Лейтенант Потапов знакомился с бойцами на ходу - в эшелоне. У комвзвода не было понимания, что их ждёт впереди, а у мальчишек-солдат юношеский задор и своя задача десантников, готовых порвать врага в бою. Но лейтенант Потапов видел другое: у солдат пока слабенькая подготовка, многие, например, стреляли из гранатомёта только раз на учебном полигоне, и то холостой болванкой. Так что, пока воинский эшелон мчал мальчишек на войну, бойцы нажимали на теорию, здесь же, в теплушке, сдавали экзамен своему взводному. А практику уже потом, на фронте, они сдавали в бою.

На вертушке меня доставили в полевой госпиталь. Мне тогда повезло - этим же бортом летел военный хирург из окружного госпиталя. Скинул бушлат и крикнул подбежавшим санитарам: «На стол!»

Я до сих пор не знаю его фамилии, чтобы спасибо сказать за то, что жизнь мне сохранил. Иначе бы загнулся от потери крови. Ну а ноги? Что ноги! И без них живут, сам убедился. А тогда... Очнулся от боли. Рядом медсестра капельницу ставит, а глаза мокрые, видимо, жалеет меня, пацана. Вот тебе и командировочка. Как жить дальше?

Лежу один-одинёшенек, мысли дурные крутятся: может, застрелиться? Потом проклинал себя за секундную слабость. Кто был в моём положении, поймёт: вешались же в госпиталях, как им казалось, от безысходности и солдаты, и офицеры. Но, когда я увидел солдата, рассекающего больничные коридоры на коляске, дал себе зарок освоить этот вид транспорта.
Помотало меня по госпиталям. В машине все тяжелораненые. А тут шутки казарменные. Во время остановки сопровождающий нас прапорщик открыл дверь и крикнул: «Господа военные, кому перекурить и оправиться? Выходи!» Сначала гоготнул подполковник с тяжёлым ранением в бедро. Хохотал и я, подвязанный с носилками к потолку. Матерком обложили прапорщика. Вроде как легче стало.

Врачи продолжали «рихтовать» мои ноги, укорачивать под будущие протезы. Первые оказались отечественными, с которыми я намаялся до крови. Теперь ношу немецкие, я в них с утра до позднего вечера, сам на машине передвигаюсь и стараюсь не ловить жалостливые взгляды. Если надо, могу и вальсировать».