Подлинная история Новочеркасского расстрела

Подобное решение вызвало резкое недовольство в рабочей среде. «Оттепель» способствовала тому, что своё возмущение решением властей стали выражать практически открыто.

Нецензурная брань в адрес советского правительства в 1962 году звучала во всех предприятиях и коллективах, но социальный взрыв произошёл именно в Новочеркасске.

Как всегда бывает в таких случаях, сошлись сразу несколько факторов. Новочеркасский электровозостроительный завод, ставший эпицентром событий, был предприятием с очень большим коллективом (в лучшие годы — до 15 тысяч человек), часть которого составляли неместные, которые приезжали на заработки. Они вместе с семьями жили либо в неблагоустроенных бараках, либо в съёмных квартирах, за которые приходилось отдавать большую часть заработка.

Для этих людей повышение цен на продукты было сильнейшим ударом по бюджету. К этому прибавилось и то, что фактически вместе с повышением цен на НЭВЗ повысили нормы выработки. Это означало снижение заработной платы.

1 июня 1962 года в сталелитейном цехе предприятия шло горячее обсуждение двух извечных российских вопросов — «Кто виноват?» и «Что делать?». Кончилось оно тем, что около 200 человек, бросив работу, пошли к заводоуправлению, чтобы поговорить с начальством.

В этот момент конфликт можно было погасить относительно легко, прояви руководство предприятия человечность, попытайся найти общий язык.

Однако директор завода Борис Курочкин, не оценивший серьёзность ситуации, на реплику одного из рабочих: «Дети ни мяса, ни молока не видят», — ткнул в сторону торговавшей неподалёку женщины с пирожками: «Ничего, на пирожках с ливером перебьётесь!».

Незнание истории не освобождает от ответственности. Французская королева Мария-Антуанетта, ляпнувшая голодному Парижу про прелесть пирожных, в итоге лишилась и короны, и головы. Офицеры броненосца «Потёмкин», пытавшиеся накормить матросов червивым мясом, были расстреляны или утоплены восставшими.

К вечеру у завода появились военные на БТРах, которые выстроились у бронемашин, но не предпринимали никаких действий. Постояв и послушав оскорбления, они молча уехали.

Позже стало известно, что эта группа военных отвлекала на себя внимание, пока переодетые в спецовки сотрудники КГБ эвакуировали из осаждённого здания Басова и других представителей власти.

К ночи рабочие, увидев, что со стороны власти нет никаких действий, решили на следующий день идти к зданию горкома, чтобы заявить о своих требованиях на всю страну. Наиболее рьяные предлагали захватить телефон и телеграф, но большинство таких радикальных мер не поддерживало.

В Москве тем временем Никита Хрущёв, которого восставшие намеревались отправить «на мясо», рвал и метал, требуя подавления «мятежа в Новочеркасске».

Министр обороны СССР маршал Родион Малиновский отдал командующему Северо-Кавказским военным округом Иссе Плиеву довольно лаконичный приказ: «Соединения поднять. Танки не выводить. Навести порядок. Доложить!».

Командовать операцией в Новочеркасске было поручено заместителю Плиева генералу Матвею Шапошникову.

В ночь на 2 июня в город вошли военные подразделения, взявшие под контроль все важные городские объекты. Несколько танков вытеснили протестующих с территории НЭВЗ. Погибших не было, но по городу поползли слухи о «раздавленных танками».

Ночью сотрудники КГБ арестовали несколько активистов, участвовавших в протестах 1 июня. Это, однако, не снизило накала политической активности в Новочеркасске — с утра рабочие начали собираться на манифестацию.

И снова возникают исторические параллели — толпа, шедшая с революционными песнями и портретами Ленина в руках, до боли напоминала манифестацию 9 января 1905 года в Петербурге, с иконами и гимном «Боже, царя храни» шедшую к императору.

Манифестацию попытались остановить, перегородив танками и БТР мост через реку Тузлов, но рабочие пошли вброд, а самые отчаянные шли напрямик, перелезая через броню.

Военные в столкновения не вступали. Генерал Шапошников, которому Исса Плиев приказывал остановить манифестантов танками, возразил: «Я не вижу перед собой противника, против которого можно применять танки!».

Протестующие добрались до центра города. Всего за несколько минут до этого из здания горкома в военный городок была эвакуирована правительственная делегация из Москвы. С людьми разговаривать оставили председателя горисполкома Замулу и городского прокурора Проценко.

Трудно сказать, удалось ли бы им успокоить людей, если бы в городе не было сановников из Москвы. Однако, зная об их присутствии, «местных» рабочие слушать не стали.

Через несколько минут начался штурм горкома, сопровождавшийся погромом и мародёрством. Часть толпы отправилась освобождать задержанных накануне в здание горотдела милиции.

Здание милиции охраняли несколько десятков солдат внутренних войск под командованием подполковника Николая Малюгина, имевшего приказ «действовать по обстановке». Тем временем наиболее агрессивные манифестанты, ворвавшиеся в здание, попытались разоружить солдат. Когда один из бойцов увидел, что у его товарища вырвали из рук автомат, у него сдали нервы, и прогремели первые выстрелы. У горотдела милиции погибли пять человек.

В это время у здания горкома выстроилась ещё одна цепь вооружённых солдат внутренних войск под командованием начальника Новочеркасского гарнизона генерал-майора Ивана Олешко.

Генерал Олешко, танкист-фронтовик, убеждал людей прекратить беспорядки и разойтись. Но разгорячённые манифестанты отвечали только руганью и угрозами.

В накалённой обстановке послышались выстрелы у здания горотдела милиции, после чего солдаты у горкома начали стрелять в воздух. Некоторые свидетели утверждали, что жертвами этих выстрелов стали сидевшие на деревьях любопытные мальчишки, однако детских трупов так и не было обнаружено.

После первых выстрелов у горкома толпа отпрянула назад, но кто-то крикнул: «Не бойтесь, у них холостые патроны!». После второго залпа вверх был открыт огонь по толпе. Началась паника, люди побежали с площади…

Всего 2 июня в Новочеркасске погибло более 20 человек, ещё более 80 получили ранения. Расстрел у горкома не погасил страстей окончательно — ещё несколько дней группы возмущённых рабочих собирались на улицах, но до беспорядков дело уже не доходило.

Поскольку трупы погибших не были переданы родным, а преданы земле тайно, по Новочеркасску поползли слухи о сотнях трупов, закопанных где-то за городом.

События в Новочеркасске были строго засекречены, и данные о них официально были обнародованы только спустя четверть века.