Загадочное убийство. Мальчик в коробке

Около 14 часов 26 февраля 1957 г., во вторник, в отдел расследования убийств городского управления полиции Филадельфии обратился молодой человек, пожелавший сделать заявление об обнаружении трупа. Явившийся назвался Фредериком Бенонисом, 26 лет, студентом колледжа ЛаСалль. Он утверждал, что накануне около 15.15 в пустынном местечке Фокс Чейз, на севере Филадельфии, возле дороги известной как "Саскуэханна-роад", нашел большую картонную коробку, внутри которой увидел раздетый труп ребенка. Для проверки заявления в указанное место было направлено несколько патрулей. Первым большую картонную коробку, брошенную рядом с дорогой примерно в 450 метрах от интерната "Шеферд-скул", нашел патрульный полицейский Элмер Палмер. Он подтвердил заявление Бенониса: в коробке действительно находился труп ребенка.
После этого Фредерика допросили официально. В законченном виде его показания сводились к следующему: проезжая по "Саскуэханна-роад" 11 февраля 1957 г. он чуть было не задавил зайца и, в надежде догнать убегавшую добычу, выскочил из автомобиля. Отбежав немного от дороги, Бенонис заметил два капкана, поставленных на мелкую дичь, которой эти места довольно богаты (неподалеку расположен парк Фейрмаунт, благодаря чему окрестности Филадельфии в те года изобиловали зайцами, лисами, ондатрами и пр. живностью). Так и не поймав зайца, Бенонис уехал, но решил через некоторое время вернуться, чтобы проверить чужие капканы. Через две недели - в понедельник 25 февраля 1957 г. - он опять остановил автомашину в этом же месте и отправился на поиски капканов. Найти их Бенонис не смог, зато он нашел кое-что другое: большую картонную коробку, в которой находился раздетый труп ребенка и одеяло. Иссиня-белое тело походило на куклу, но Фредерик сразу понял, что перед ним именно труп. Свидетель заверял полицейских, что ни к чему не прикасался и не менял взаимное расположение окружающих предметов. Он немедленно покинул это место и в тот день никому не сказал о страшной находке.

Утром 26 февраля 1957 г. он услышал радиопередачу об исчезнувшей в Нью-Джерси девочке и его мысли приобрели другое направление. Бенонис испугался, что его недонесение об обнаружении трупа м. б. расценено как соучастие в преступлении. После некоторых колебаний он отправился за советом к своему приходскому священнику: тот выслушал рассказ Фредерика и благославил явку в полицию. После этого Бенонис поехал в адвокатскую контору, где проконсультировался с юристами и составил краткое заявление о произошедшем, в котором подчеркивалась добровольность его действий. Лишь после этого он явился в отдел расследования убийств и сообщил о сделанном им открытии.
После составления протокола заявитель был отпущен с условием невыезда за пределы штата без официального уведомления властей.
Первый осмотр места обнаружения трупа позволил сделать следующие заключения: смерть ребенка последовала в другом месте (на что указывало отсутствие одежды и следов грязи на ногах и теле), причем тело погибшего было привезено на автомобиле (поскольку ближайшее жилье - интернат для девочек - расположено за несколько сотен метров).

на фото: Место обнаружения "мальчика в коробке" с выстоты птичьего полета. А-А - Веррье-роад, В-В - Саскуэханна-роад, С - интернат для девочек Шеферд, D - Фокс Чейз, окраина Филадельфии, Е - место обнаружения коробки с трупом обнаженного ребенка.

Буквально в четырех-пяти метрах от коробки с трупом (по направлению к дороге) была найдена новая вельветовая кепка; полицейские сочли, что она могла принадлежать преступнику, который, скорее всего, действовал в темноте и не смог отыскать оброненный головной убор. Также неподалеку от коробки был найден коричневый детский ботинок; второй из этой же пары полицейские отыскали в сорока метрах далее по направлению дороги. Первоначально детективы сочли, что ботиночки принадлежали погибшему ребенку, но впоследствии это предположение не подтвердилось: нога ребенка оказалась гораздо меньше.

Полиция Филадельфии организовала масштабные розыскные мероприятия в районе Фокс Чейз. К прочесыванию местности были привлечены большие силы полиции, а также 270 слушателей полицейской академии и 50 сотрудников охраны парка Фейрмаунт. В ходе этого мероприятия, целью которого являлся поиск одежды погибшего, были осмотрены все заброшенные постройки в радиусе 10 км., а также опрошены местные жители. Прочесывание ничего не дало. Для того, чтобы начать розыск лица, бросившего на пустоши мертвого ребенка, следствие располагало только трупом, картонной коробкой, одеялом и вельветовой кепкой.
Тщательный осмотр, проведенный криминалистами-трассологами и судебными медиками, позволил установить следующее:
а) Т р у п: принадлежит белому мальчику в возрасте от 4 до 5 лет, рост 102,9 см., вес 12 кг. Зафиксированный вес был значительно ниже нормы, что свидетельствовало о недостатке питания. Ребенок был полностью обнажен. На голове - значительная гематома без поранения кожи. Тело сухое и чистое. Ногти на пальцах рук и ног коротко острижены. Ладонь правой руки и ступни обеих ног имеют значительные изменения кожных покровов, возникающие при длительном пребывании тела в воде. Пребывание в воде имело место непосредственно перед смертью ребенка, поскольку кожа не успела восстановить свое естественное состояние. Это своеобразное изменение кожи не позволило провести дактилоскопирование правой руки погибшего.
Волосы ребенка были коротко и грубо острижены. Их длина не превышала 1,2 см. При этом осыпавшиеся остриженные волосы остались на плечах и теле ребенка: тот, кто его стриг, не озаботился тем, чтобы смахнуть их. Кроме того, остриженные волосы не отряхнул и сам ребенок. Это заставляло думать, что ребенка стригли после смерти.

На подбородке был отмечен L-образный шрам с длиной каждой из сторон 6-7 мм. Тело не имело переломов костей, синяков и ссадин. Были отмечены следы трех хирургических операций - на лодыжке левой ноги, в паху и на груди - проведенных квалифицированно и задолго до смерти. Заживление операционных швов прошло нормально и никак не повлияло на смерть ребенка.
Трупное окоченение полностью прошло, что свидетельствовало о том, что с момента наступления смерти минуло более 48 часов. Посмертные изменения были выражены слабо, что указывало на длительное пребывание тела в холоде. Дневная температура воздуха во второй половине февраля 1957 г. в окрестностях Филадельфии колебалась около -3 градусов по Цельсию; видимо, вскоре после наступления смерти тело было вынесено на улицу и более в помещении не находилось. Дату наступления смерти судебный медик Джозеф Спелман определил довольно расплывчато: от 2 до 14 суток. В качестве причины смерти он указал сдавление головы ребенка.
Аутопсия показала, что желудок погибшего был пуст, в пищеводе ребенка было обнаружено небольшое количество некоей черной субстанции, природу которой установить не удалось. Токсикологическое исследование показало, что ребенок не был отравлен, одураманен алкоголем и в момент смерти не находился под воздействием снотворного. Следы травм сексуального характера на теле погибшего не были обнаружены.
Ассистентом Джозефа Спелмана во время вскрытия тела был молодой врач Ремингтон Бристоу. Он сделал фотоснимки всех этапов аутопсии и очень заинтересовался этим делом. Так получилось, что Бристоу на протяжении многих лет пытался разобраться с загадками "мальчика в коробке" и во многом благодаря ему эта история стала широко известна в США. В дальнейшем нам еще не раз придется вспоминать об этом враче по профессии и сыщике по призванию.
б) К о р о б к а: имела габариты 38,1 см. * 48,3 см. * 88,9 см. и надпись "хрупкий, кантовать с осторожностью". Благодаря сохранившейся наклейке удалось быстро установить место ее продажи: склад Джона Пеннея на пересечении 69-й стрит и Честнат-стрит в районе Аппер-Дерби (это примерно в 25 км. от места обнаружения трупа). Коробка использовалась для хранения и транспортировки детской плетеной кроватки. Кроватки поступили в продажу в декабре 1956 г. С 3 декабря 1956 г. по 16 февраля 1957 г. со склада в Аппер-Дерби были отгружены 12 таких кроваток.
на фото: реставрация, как мог выглядеть ребенок при жизни

в) П л е д: из хлопчатобумажной фланели с зелеными квадратами на белом фоне имел размеры 162,6 см. * 193 см. Плед находился внутри коробки, видимо, в него первоначально было завернуто тело мальчика. Кусок размером 78,8 см. * 66 см. отсутствовал, найти его не удалось. Примерно треть оставшегося куска была испачкана автомобильным маслом.
В принципе, плед мог превратиться в серьезное подспорье для следствия. Если бы удалось выйти на подозреваемого, то наличие в его доме определенного сорта машинного масла или отсутствующего куска пледа, позволило бы обвинению очень крепко "привязать" этого человека к трупу в коробке.

г) К е п к а: изготовлена из темно-синего вельвета, сзади - кожаный ремешок с пряжкой. На подкладке находился ярлык производителя, на котором хорошо читалась надпись: Ханна Роббинс, Южная Филадельфия.
Уже 26 февраля 1957 г. детективы отыскали владелицу мастерской. Женщина вспомнила и саму кепку, и человека, купившего ее. Это был мужчина 26-30 лет, облаченный в синюю рабочую спецовку, подобную той, что носят работники автозаправочных станций. Покупку он совершил в ноябре 1956 г. Ханна Роббинс не сомневалась в точности своих показаний, поскольку хорошо запомнила покупателя: тот попросил переделать кепку, вшив кожаный ремешок (первоначально ремешка не было). Роббинс уверяла, что сможет опознать покупателя.
Не было твердой уверенности в том, что обладатель синей кепки был каким-то образом связан с трупом в коробке, но этого человека все же следовало найти и допросить. Именно установление происхождения вещей, связанных с погибшим мальчиком, стало главной задачей следствия на первом этапе. Одна группа следователей постаралась проследить пути 12 детских кроваток, купленных у Джона Пеннея, другая - пыталась установить покупателя пледа, третьи - искали покупателя вельветовой кепки. Теоретически все эти дорожки д. б. сойтись на одном человеке. Полицейскую группу возглавил капитан, старший инспектор отдела расследования убийств Дэвид Робертс.

Помимо вышеназванных задач Робертс поставил перед подчиненными и некоторые другие. Поскольку на теле погибшего ребенка были обнаружены следы квалифицированно выполненных хирургических операций, следовало отыскать врача, который лечил мальчика. Кроме того, нельзя было исключать возможность похищения ребенка с целью получения выкупа ("киднеппинга"). Все случаи похищений детей после "дела Линдберга" особым законом были отнесены к федеральным преступлениям и подпадали под юрисдикцию ФБР. Поэтому похищенный мальчик мог оказаться в базе данных этой организации. Следовало связаться с ФБР и проверить труп по их спискам. Впрочем, сам старший инспектор особых иллюзий на этот счет не испытывал, совершенно справедливо заметив в одном из интервью, что "похитители не стали бы стричь ногти на ногах ребенка".
Шло время.
В течение недели полицейские отработали поставленные перед ними задачи. Были найдены и проверены 8 из 12 покупателей детских плетеных кроваток. Все они оказались непричастны к трупу к коробке. Оставшиеся четверо так никогда и не были найдены. Примечательно, что торговец кроватями Пенней был до такой степени расстроен тем фактом, что не смог помочь полиции в ее розысках, что с февраля 1957 г. прекратил торговлю за наличный расчет. С того времени он продавал свои товары только по почте или по чекам.
Был найден производитель пледа. Впрочем, тут следователи тоже вытянули "пустышку". Компания владела двумя крупными фабриками в Квебеке (Канада) и в Сваннаноа (штат Северная Каролина, США). Оба производства работали по одним рисункам и с одними и теми же материалами. В принципе, плед мог быть куплен и в Канаде, и в США. Количество сотканных пледов с таким узором исчислялось миллионами. Найти покупателя именно этого пледа не представлялось возможным.
Большие надежды возлагались на розыск владельца синей вельветовой кепки. Однако, и тут полицейских постигла неудача. С фотографией кепки и описанием погибшего мальчика детективы обошли 143 бензозаправочных станции и стройплощадки. Было опрошено более 1 тыс. рабочих, одетых в такую же синюю спецовку, что и покупатель кепки. Никто из них не смог вспомнить мужчину, отвечавшего полицейскому описанию; никто из опрошенных не видел прежде кепку из темно-синего вельвета и ничего не знал о семье, в которой недавно исчез ребенок.

Обращение к местным врачам тоже ничем не порадовало следователей. За полтора месяца были опрошены более 4 тыс. педиатров и хирургов, проживавших в Филадельфии. Никто из них не признал фактов лечения мальчика, отвечавшего приметам погибшего ребенка.
Наконец, безрезультатным оказалось обращение к коллегам из ФБР. Левая рука трупа, которую удалось дактилоскопировать, не значилась в картотеке Федерального Бюро Расследований. В принципе, как только возникают подозрения на киднеппинг, специалисты ФБР сразу составляют дактилоскопическую карту пострадавшего (для этого криминалисты приезжают к нему домой и тщательно исследуют личные вещи). В 50-е годы уже невозможно было представить ситуацию, при которой ФБР не имела бы в своем распоряжении отпечатков пальцев похищенного ребенка.
Эти первые результаты убедительно продемонстрировали необычность дела. За кажущейся его простотой крылась нестандартная фабула. Старший инспектор Робертс вовремя почувствовал приближение тупика и постарался проанализировать узловые моменты расследования. Коротко их можно суммировать следующим образом:
1) Фредерик Бенонис утверждал, будто впервые оказался в этом месте погнавшись за зайцем. Можно ли считать такое объяснение достоверным? Станет ли гоняться за зайцем 26-летний мужчина в здравом уме?
2) Фредерик Бенонис утверждал, будто 11 февраля 1957 г. видел на том месте, где впоследствии оказалась коробка с трупом, два капкана. Если эти капканы действительно существовали, то кому принадлежали? Мог ли хозяин капканов, видимо, регулярно бывавший в этих местах, выбросить коробку с трупом?
3) Как на теле ребенка могли появиться следы длительного пребывания в воде? Почему таковые следы деформировали кожу только правой руки? Если эти следы образовались естественным путем, скажем, во время длительного купания, то кожа обеих рук должна была деформироваться в равной мере.
4) С какой целью торопливо и грубо были острижены волосы с головы ребенка? Парикмахер даже не стал их сдувать с трупа. Очевидно, что эта стрижка не имела традиционного бытового значения. Тогда зачем убийца затеял всю эту возню с острижением волос?

Когда детективы из отдела расследования убийств стали собирать информацию о Фредерике Бенонисе быстро выяснились весьма подозрительные нюансы. Работники интерната для девочек, расположенного неподалеку от места обнаружения трупа ребенка, сообщили о подозрительном молодом человеке, имевшем обыкновение подсматривать за девочками. Полицейские нашли свидетелей, утверждавших, будто некий молодой мужчина выслеживал парочки, уединявшиеся в автомашинах в районе автотрассы Саскуэханна-роад. Полученные описания как нельзя лучше соответствовали внешности Бенониса.
Нетрудно догадаться что именно предпринял старший инспектор Робертс, заподозрив в Бенонисе банального вуайериста: полицейский вызвал к себе молодого человека и пригрозил тому уголовным преследованием за дачу ложных показаний в деле, связанном с убийством ребенка. Фредерик не стал искушать судьбу и признался полицейскому в том, что действительно был не совсем точен в деталях. Согласно новой версии событий, изложенной Бенонисом, никакого зайца он на дороге не видел и покинул автомобиль для того, чтобы поискать машину с уединившейся любовной парочкой. Но по заверениям Фредерика в остальном его прежний рассказ был точен: 11 февраля в этом месте действительно находились два небольших капкана, а коробка с трупом ребенка появилась только 25 февраля.
Бенонису было предложено пройти проверку на детекторе лжи. Он согласился и по результатам тестирования снял с себя все подозрения в причастности к гибели ребенка.
Были приложены немалые усилия к тому, чтобы отыскать владельца капканов. Для этого были опрошены все окрестные жители. Сам владелец капканов желал бы сохранить свое инкогнито, но соседи разоблачили его. Оказалось, что капканы на зайцев в окрестностях пересечения Верье и Саскуэханна-роад ставил 18-летний Джон Поуразник, поляк, приехавший в США вместе с родителями в 1949 г. К середине февраля 1957 г. Джон поставил 19 капканов на зайцев и лисиц. В воскресенье 24 февраля он на велосипеде отправился осматривать ловушки. Именно в этот день он впервые увидел картонную коробку внутри которой находился труп раздетого ребенка. Поуразник забрал капкан и быстро покинул это место. Он клялся на допросе, что ничего не сообщил о находке родителям, опасаясь сделать их невольными соучастинками сокрытия преступления.
Разумеется, допрашивавших очень заинтересовало нежелание Поуразника сообщить о своей находке органам власти. В конце-концов, он мог сделать это анонимно, скажем, по телефону. Но Джон представил исчерпывающее объяснение своему поведению: в ноябре 1956 г. его старший брат обнаружил в лесу труп самоубийцы и, исполняя свой гражданский долг, сообщил об этом в полицию. Результатом оказалось заключение под стражу и несколько продолжительных и неприятных допросов, в ходе которых заявителю пришлось доказывать, что он непричастен к гибели неизвестного ему человека. Помятуя об этом крайне неприятном событии, Джон решил не повторять ошибки брата.
Показания Поуразника были логичны и звучали правдоподобно. В конце-концов этот свидетель очистился от всяких подозрений в свой адрес и никаких обвинений в адрес Джона Поуразника полиция Филадельфии не выдвинула.

Благодаря показаниям польского эмигранта следователям удалось сделать весьма существенное уточнение: коробка с трупом ребенка появилась возле автотрассы на сутки ранее того срока, когда ее увидел Фредерик Бенинос. Из сводки гидрометеорологической службы штата Пенсильвания следовало, что утром 23 февраля 1957 г. в районе Фокс Чейз прошел мокрый снег с дождем, однако найденная полицейскими через три дня коробка с трупом была суха. Это могло означать только то, что ее привезли на это место уже после снегопада. Т. о. временной интервал действий преступника ограничивался утром 23 февраля - обедом 24 февраля. Если бы в деле появился подозреваемый то именно на этот промежуток времени следовало проверять его алиби.
Примерно через неделю с момента обнаружения трупа в коробке в окружной прокуратуре и управлении полиции стали склоняться к мысли о необходоимости проведения широкомасштабной поисковой акции с максимально широким привлечением общественности. Поскольку труп ребенка до сих пор не удавалось идентифицировать именно его опознание следовало считать первоочередной задачей расследования. Сделать это можно было, видимо, только оповещением жителей Филадельфии и прилегающих к городу округов.
В правоохранительных органах было решено выпустить постер, содержащий детальное описание всех улик и обстоятельств, связанных с этим делом, и обращение к жителям информировать полицию в случае опознания вещей или ребенка. Особо подчеркивалось, что жителям надлежало обратить внимание на исчезновение знакомых детей: скажем играл регулярно на детской площадке соседский ребенок, а с середины февраля пропал.
Во время подготовки этой информационной акции старший инспектор Дэвид Робертс сделал довольно неожиданное для своих коллег предположение. Он заявил, что полиции надлежит искать ... вовсе не мальчика, а девочку. Погибший ребенок, хотя и был по своей половой принадлежности мальчиком, но воспитывался как девочка. При жизни он имел длинные волосы и ходил в девичьих платьях, все соседи и родственники воспринимали его именно как девочку.
Это неожиданное умозаключение Робертс подкрепил следующими рассуждениями: погибший ребенок был довольно небрежно острижен, причем осыпавшиеся волосы остались на его теле. Ребенок постригался будучи нагим, причем его тело ничем не было прикрыто. Если бы стрижка производилась при жизни, то парикмахер либо прикрыл тело тряпкой, либо смахнул отрезанные волосы, либо, наконец, это сделал бы сам ребенок (отрезанные волосы раздражают кожу и вызывают неприятные ощущения, так что живой человек непременно постралася бы избавться от этого раздражающего фактора). Поскольку ничего этого проделано не было, то с уверенностью можно предполагать, что парикмахер стриг уже труп. Зачем?

Ответ может быть олько один: убийца избавлялся от некоего свидетельства, способного привести к его разоблачению. Что такого разоблачительного могло быть в повседневной прическе ребенка? Только ее нетипичность. Волосы, скорее всего, были длинными, как у девочек. Преступник понимал, что длинные волосы на голове мальчика сразу наведут полицию на подозрение о существовании у матери некоей девиации, а поэтому волосы надлежало остричь.
Логически продолжая свои умозаключения, старший инспектор Робертс предположил, что погибший мальчик воспитывался в неполной семье. Он жил с матерью, поскольку кажется почти невероятным, чтобы отец позволил уродовать сына, обряжая его в девичьи одежды и завязывая на голове банты. Подобную феминизацию сына абсолютное большинство мужчин восприняло бы как личное оскорбление.
Надо сказать, что гипотеза Робертса, при всей ее неожиданности, заслуживает самого серьезного внимания. Подобные женские девиации действительно существуют, следствием подобного воспитания нередко является формирование у мальчиков гомосексуальных наклонностей.
Предположение старшего инспектора было принято к сведению и впоследствии полиция искала информацию не только о пропавшем мальчике, но о детях вообще.
С марта 1957 г. на улицах Филадельфии, в общественных местах, в магазинах стали появляться плакаты, призывавшие жителей города информировать органы власти о всех известных им случаях исчезновения детей. Более 400 тыс. листовок, посвященных "ребенку в коробке", было разослано жителям города вместе со счетам за газ. Труп ребенка находился в морге и предъявлялся для опознания всем желающим.

на фото: С 8 марта 1957 г. такими объявлениями были оклеены остановки общественного транспорта, магазины, кинотеатры и государственные учреждения Филадельфии. Полицейский постер приводил подробное описание "ребенка в коробке" и предметов, связанных с этим расследованием: коробки, пледа и вельветовой кепки. Населению предлагалось оказать помощь органам защиты правопорядка в установлении личности погибшего ребенка.

Развернутая информационная кампания вызвала всплеск общественного интереса к следствию по делу об убийстве "мальчика в коробке". С этого времени в прессе штата Пенсильвания начинают появляться регулярные публикации материалов, связанных с ходом расследования.
С началом акции по информированию населения не замедлила появиться и первая перспективная версия. Еще 9 июня 1956 г. жительница округа Нассау, штат Нью-Джерси, Мэрилин Дамман сообщила полиции о похищении своего 34-месячного сына из универсального магазина на острове Лонг-Айленд. Дело это было не только старым, но и запутанным; по словам матери похищение сына произошло в октябре 1955 г., т. е. за 8 месяцев до ее официального обращения в полицию. В то время розыск ребенка результатов не дал. Теперь же, узнав об обнаружении "мальчика в коробке", Мэрилин Дамман связалась с полицией Филадельфии и рассказала следователям свою историю.
Предположение, будто "мальчик в коробке" - это исчезнувший в октябре 1955 г. Стивен Дамман, хорошо объясняло, почему никто из местных жителей не заявлял об исчезновении ребенка. Кроме того, согласно полицейскому описанию на подбородке Стивена Даммана имелся L-образный шрам, похожий на шрам на подбородке "мальчика в коробке". Полиция Филадельфии связалась с коллегами из округа Нассау и оттуда для проверки перспективной версии прибыл инспектор Джеймс Фаррел. Результат его работы оказался неутешителен: осмотр трупа "мальчика в коробке" продемонстрировал несовпадение многих элементов его внешности описанию Стивена Даммана. Поэтому от предположения их идентичности пришлось отказаться.

Но на смену этой версии пришла другая. В полицию обратился один из работников иммиграционной службы США, сообщивший о том, что в страну осенью-зимой 1956 г. въехало большое количество иммигрантов из Венгрии, спасавшихся от репрессий после подавления антикоммунистического путча в этой стране в октябре 1956 г. Иммигранты прибывали из Европы целыми семьями и Филадельфия, наряду с Нью-Йорком и Бостоном, являлась одним из центров их приема и временного размещения. Если погибший ребенок действительно был из недавно прибывшей в страну венгерской семьи, то его должны были непременно дактилоскопировать. Причем при выполнении этой процедуры с детей снимали отпечаток только правой ладони и пальцев правой руки. Может быть, именно это обстоятельство и объясняло, почему только правая рука подверглась длительному воздействию воды? Кроме того, если ребенок действительно недавно приехал из другой страны, то становилось понятно, почему никто из местных хирургов не оперировал его.
Антрополог провел исследование всего тела ребенка в рентгеновских лучах и не нашел ни одной костной мозоли. Это позволяло заключить, что погибший не имел переломов костей. Крогман считал, что "ребенок в коробке" не подвергался систематическим избиениям, поскольку побои непременно привели бы к переломам хрупких детских костей.
Касаясь расовой принадлежности погибшего, Крогман в своем заключении подчеркнул, что ребенок принадлежал к североевропейской семье народов - это мог быть шотландец, норвежец, англичанин, выходец из северогерманских земель (последнее менее вероятно).
Заключение Вильтона Крогмана было растиражировано средствами массовой информации. Следствие не делало из него тайны, справедливо полагая, что огласка обстоятельств расследования только облегчит идентификацию погибшего ребенка.

После того, как фамилия Крогман получила широкую известность, профессору позвонили на его рабочее место. По словам антрополога, звонившей была женщина, разговор с которой дословно звучал так:
Неизвестная Женщина: "Можете Вы сказать, тот мальчик был слабоумным?"
Вильтон Крогман: "Назовите себя."
Неизвестная Женщина: "Вы знаете, что значит заботиться об идиоте? (с яростью в голосе) Иногда Вы становитесь больным от его крика. Вы можете уничтожить его в приступе гнева. (внезапно успокоившись) Вот это и могло бы быть объяснением для Вас!"
Звонившая положила трубку и никогда более не пыталась вступить в контакт с Крогманом.
Разумеется, профессор проинформировал следователей об имевшем месте телефонном разговоре. С одной стороны, можно было допустить, что неизвестная женщина, позвонившая Крогману, действительно являлась матерью "ребенка в коробке" и тогда подобный звонок можно было расценить как попытку самооправдания. Подобное допущение не противоречило версии капитана Робертса, считавшего, что погибший ребенок воспитывался в неполной семье, если точнее, в семье без отца. С другой стороны, не следовало принимать сумбурную речь неизвестной женщины за некое откровение и истину в последней инстанции - это мог быть банальный самооговор психически нездорового человека. За время активного ведения розыскных мероприятий по делу "ребенка в коробке" в полицию обратились аж даже 9 (!) "матерей" и "отцов" погибшего, которые каялись в содеянном преступлении и требовали собственного наказания. Все эти люди оказались душевнобольными, попавшими под впечатление газетных публикаций. Как убедительно продемонстрировала тщательная проверка, никто из этих "матерей" и "отцов" не имел ни малейшего отношения к гибели ребенка. Позвонившая Крогману женщина вполне могла оказаться еще одной истеричкой из числа таких душевнобольных. Без персональной проверки звонившей невозможно было судить о достоверности сделанного ею сообщения.
Разумеется, определенный интерес для следствия представлял вопрос об умственном развитии "мальчика в коробке": был ли это дефектный ребенок или же вполне нормальный? Однако, после смерти дать подобное заключение с абсолютной надежностью не мог ни один специалист. Аутопсия показала, что мозг ребенка не имел никаких отклонений в развитии, но подобное наблюдение не содержало исчерпывающего ответа на данный вопрос. По большому счету, он так и остался открытым.
Можно было предположить, что в семье, где жил 4-летний дефектный мальчик, появился второй ребенок. Именно для этого младенца в магазине-складе Пеннея была куплена плетеная детская кроватка. Если старший брат каким-то образом травмировал младенца, это могло спровоцировать неконтролируемую вспышку ярости со стороны родителей: мальчику сдавили голову руками и он умер.

Но даже если считать, что погибший действительно имел дефекты развития, это никак не оправдывало его убийцу в нравственном отношении. Ребенка можно было оставить на попечение штата и тем самым устранить источник раздражения. Возможная умственная отсталость "мальчика в коробке" не уменьшала вину преступника перед уголовным законом (т. е. не могла рассматриваться как смягчающее обстоятельство).
В течение весны 1957 г. следственная группа отработала более 300 сообщений жителей Филадельфии и окрестностей о подозрительных исчезновениях детей. В подавляющем большинстве этих случаев бдительные жители сообщали о том, что дети, которых они частенько видели раньше, вдруг переставали появляться. Следовавшая за этим полицейская проверка обычно фиксировала факт переезда детей к новому месту жительства.
Кроме того, некоторый процент сделанных в полицию сообщений касался двусмысленных внутрисемейных отношений (подтверждая английскую пословицу, которая гласит, что каждая семья прячет в шкафу скелет). Так, например, в одном случае 18-летний моряк, вернувшийся в Филадельфию после полугодового отсутствия, не обнаружил двух младших братьев (одному из них было 4 годика). Молодой человек не поверил объяснениям родителей, уверявших, будто дети отправлены к родственникам, и сообщил в полицию о своей обеспокоенности за жизнь малышей. Заявление моряка должным образом было проверено, дети оказались живы и здоровы. В другом случае, родственники некоей дамы заявляли, будто у нее непременно должен быть незаконнорожденный ребенок, которого, однако, почему-то при ней нет. И в этом случае невиновность подозреваемой была была установлена с абсолютной надежностью.

Однако, в мае 1957 г. в полицию Филадельфии обратилась женщина, чей рассказ заметно отличался от основной массы сделанных прежде заявлений. Жительница города Кемдена из соседнего штата Нью-Джерси сообщила, что "мальчик из коробки" очень похож на ребенка, которого она видела в компании бродяги, путешествовавшего по штату прошлой осенью и зимой. Бродяга этот дважды останавливался с ночевкой в ее доме. Не имея денег, чтобы снять номер в обычной гостинице, этот человек расплачивался за постой мелким ремонтом. Мужчина назывался вымышленными именем и фамилией (это показала полицейская проверка) и нигде подолгу не задерживался. Женщина оппознала труп ребенка, предъявленный ей в морге.
Полиция Филадельфии обратилась за содействием к коллегам из Нью-Джерси. Последние опросом жителей Кемдена получили сведения, подтверждавшие рассказ женщины. Были найдены люди, близко соприкасавшиеся с мужчиной и ребенком: их привезли в Филадельфию на опознание трупа. Трое опознали в предъявленном им трупе ребенка, с которым ходил неизвестный бродяга; двое других свидетелей согласились с тем, что сходство существует, хотя и не стали утверждать, будто имеет место однозначное совпадение.
Казалось, в расследовании гибели "мальчика в коробке" наконец-то забрезжил свет. Новая версия была очень обнадеживающей. Теперь становилось понятным, почему никто в Филадельфии не заявлял об исчезновении ребенка: он был жителем другого штата. Находил объяснение факт плохого питания ребенка: оно просто не могло быть хорошим в тех условиях, в которых жил мальчик. Наконец, совершенно очевидное объяснение появлялось и у того факта, что никто в северной Филадельфии не знал обладателя голубой вельветовой кепки: бродяга не работал в городе, а постоянно перемещался, перебиваясь случайными заработками.
Разумеется, этого бродягу следовало непременно отыскать. Был составлен подробный фоторобот и словесный портрет неизвестного мужчины, детективы по крупицам восстановили информацию, связанную с этим человеком. Напряженные розыскные мероприятия, растянувшиеся более, чем на месяц, позволили в конце-концов, установить некоторые детали его жизни.
Оказалось, что бродягу звали Чарльзом Списом. Когда-то с женой и сыном он проживал в городке Ланкастер, в штате Пенсильвания. Осенью 1956 г. жена убежала от Чарли и он остался с ребенком. Через несколько недель после бегства жены, Спис оставил Ланкастер и по словам соседей уехал в неизвестном направлении. Он действительно проезжал через Кемден, это было установлено с безусловной точностью. Но где находился Спис летом 1957 г. никто не знал. Во всей этой истории был один с самого начала непонятный нюанс: сын Чарльза Списа имел возраст 8 лет. Даже если считать, что он был маленьким и худеньким, все же следовало признать, что очень трудно спутать 4-х и 8-летних детей. Было непонятно, как свидетели могли опознать в предъявленном им "мальчике в коробке" сына Списа? Или в феврале 1957 г. со Списом путешествовал уже другой ребенок?

Полиция Филадельфии обратилась к Генеральному прокурору США с просьбой объявить Чарльза Списа в общефедеральный розыск. Обращение было удовлетворено и на территории 13 северо-восточных штатов начались активные розыскные мероприятия: территориальные подразделения полиции получили ориентировки на Списа, а по радио, телевидению и в прессе с обращениями к населению о помощи в розысках выступили представители правоохранительных органов.
Однако, еще до того, как удалось найти Чарльза, объявилась его сбежавшая жена. Ей был предъявлен труп "мальчика в коробке" и она уверенно заявила, что это не ее сын. А чуть позже в полицию явился и сам Спис; с ним был его 8-летний сын, живой и здоровый. Оказалось, что он спокойно проживал в Ньюарке, в штате Нью-Джерси, и ни от кого не думал прятаться.
Перспективная версия никуда не привела. Перед Списом извинились и отпустили на все четыре стороны.
Постепенно поток людей, желавших посмотреть на труп "мальчика в коробке", иссяк. Более не имело смысла сохранять его в морге и 27 июля 1957 г. тело неизвестного ребенка было похоронено на кладбище невостребованных тел рядом с филадельфийским государственным госпиталем в районе Байберри. Захоронение под N 191 было единственным, на котором за счет городского бюджета был установлен скромный памятник. Надпись на плите гласила: "Отец Небесный, благослови этого неизвестного мальчика".
Возле этой могилы каждый год 26 февраля и 27 июля стали собираться люди, так или иначе вовлеченные или увлеченные расследованием гибели мальчика. В группе энтузиастов, на протяжении десятилетий приходивших на эту могилу, были упоминавшиеся выше врачи Спеллман и Бристоу, профессор Крогман, сотрудники полиции и прокуратуры. Помимо лиц, непосредственно занятых расследованием, в числе энтузиастов появились и совершенно посторонние, но неравнодушные люди, занимавшиеся розыском в свободное время и за собственные деньги. В числе таковых увлеченных людей можно назвать Сеймура Шубина, потратившего 32 года на частные розыски и написавшего в конце-концов одно из самых интересных исследований о деле "мальчика в коробке". Даже спустя десятилетия ряды энтузиастов пополнялись молодыми людьми, так или иначе узнавшими об этой криминальной загадке. Филадельфийское общество "Видок", занимающееся частными расследованиями загадочных преступлений и объединяющее отставных работников правоохранительных органов и журналистов, дважды в год возлагает на могилу "мальчика в коробке" цветы.

на фото: Февраль 1967 г., десятилетие гибели "мальчика в коробке", возложение венка на могилу ребенка. Второй справа, с Псалтырем в руках, стоит Ремингтон Бристоу.

С захоронением тела ребенка розыски не прекратились. Следствие решило, что называется, зайти с другой стороны и заняться проверкой всех людей, переехавших в Филадельфию или окрестности города в период с декабря 1956 г. по февраль 1957 г. включительно. Почти не было сомнений в том, что ребенок и его родители не проживали в городе сколь-нибудь продолжительное время, иначе непременно бы нашлись люди, вспомнившие их. На протяжении второй половины 1957 г. и первой половины 1958 г. были проверены 763 семьи, принадлежавших к белой расе и переехавших в Филадельфию зимой 1956-57 гг. Несмотря на кропотливое и дотошное исследование всех обстоятельств жизни этих людей, ничего подозрительного полиции обнаружить не удалось.
Параллельно с этим, следствие отрабатывало возможную причастность к гибели "мальчика в коробке" разоблаченных убийц детей. В 1959 г. полиция штата Вирджиния установила личности людей, спрятавших в лесу труп 6-летней девочки, завернутый в одеяло. Хотя судмедэкспертиза доказала естественность смерти ребенка, которая последовала в результате двусторонней пневмонии, полиция провела быстрое и эффективное расследование, в ходе которого было установлено, что труп девочки спрятали ее родители - Кеннет и Ирэн Дадли. Хотя против Дадли не были выдвинуты обвинения в убийстве дочери, полиция Филадельфии долгое время проверяла их на возможную причастность к делу "мальчика в коробке".

В 1960 г. под дотошную полицейскую проверку попала Маргарет Мартинеза, убившая в штате Колорадо 3-летнюю дочь. Тело девочки было найдено на свалке в большой картонной коробке. Местная полиция сумела выйти на след 30-летней мамаши, умышленно путавшей следы и упорно все отрицавшей после ареста. Выяснилось, что Мартинеза приехала в Колорадо из Пенсильвании, где одно время жила в Филадельфии. Погибшая девочка родилась в январе 1957 г., что прекрасно соответствовало полицейской версии о возможном появлении в семье убийц (или убийцы) второго ребенка, для которого на складе в Аппер-Дерби покупалась плетеная кроватка. Психологический портрет жестокой и циничной Маргарет Мартинезы и некоторые обстоятельства ее жизни до такой степени точно соответствовали предположениям следователей, что из Пенсильвании в Колорадо был командирован детектив Джозеф Комарник, которому надлежало отработать перспективную гипотезу, что называется, на месте. Несмотря на недоверие полиции, Мартинеза сумела убедительно доказать свое alibi; ее непричастность к гибели "мальчика в коробке" была установлена с абсолютной надежностью.
В начале 60-х годов ФБР и полицейские управления штатов на восточном побережии США проводили масштабные розыски лиц, которые, как считалось, повинны в смерти нескольких детей. Было установлено, что некая семейная пара, кочуя из штата в штат, оставляла после себя детские трупы: один был выкопан на заднем дворе снятого ими дома, другой брошен возле автомагистрали (оба трупа - в Западной Вирджинии), еще два детских тела были найдены в озере Понтчартрейн возле Нью-Орлеана (в штате Луизиана). Розыски эти, сами по себе заслуживающие отдельного обстоятельного очерка, в конце-концов завершились поимкой подозреваемых. Выяснилось, что бродяги в разное время имели 10 детей, которые ввиду отсутствия достаточного питания и нормального ухода со стороны родителей, умирали от различных болезней. На момент ареста детей с родителями уже не было: все они умерли. Арестованные назвали места, где были спрятаны останки еще 6 детей. Тела были найдены и судебная экспертиза подтвердила естественный характер гибели детей. Против деградировавших родителей так и не были выдвинуты обвинения в убийстве (поэтому и фамилии их не были разглашены правоохранительными органами).

Много времени расследованию дела "мальчика в коробке" уделил Ремингтон Бристоу, бывший ассистентом судебного медика во время вскрытия тела погибшего ребенка в феврале 1957 г. Можно сказать, что этот человек был одержим тайной гибели "ребенка в коробке". В своем домашнем архиве Бристоу сохранил сделанные им фотографии вскрытия, а также многочисленные материалы, имевшие отношение к расследованию. Например, врачу удалось в середине 60-х годов выпросить у полицейских себе на память голубую кепку предполагаемого убийцы, которую использовал в своих розысках (в середине 90-х годов наследники Бристоу эту кепку вернули на полицейский склад). Ремингтон всю жизнь собирал материалы по аналогичным случаям умерщвления детей. В архиве, разобранном после его смерти, были найдены материалы по 24 нерасследованным случаям гибели детей; примечательно, что все погибшие были мальчиками.
Пытаясь расследовать дело "мальчика в коробке", Ремингтон Бристоу обратился к известной женщине-экстрасенсу Флоренс Стернфелд, проживавшей в штате Нью-Джерси. Стернфелд сообщила, что погибший ребенок был связан с неким старым домом, имевшим детскую игровую площадку на заднем дворе и расположенном не очень далеко от места обнаружения трупа. Осенью 1960 г. Бристоу привез Стернфелд на место обнаружения коробки с трупом мальчика. Экстрасенс отвела врача к некоему двухэтажному дому, в котором, как выяснилось, проживала семья Фостеров. Супруги принимали на воспитание малышей, от которых отказывались родители, и в течение многих месяцев и даже лет обеспечивали их кровом и жильем. Можно сказать, что это был частный детский дом; Фостеры подискивали семьи, готовые усыновить детей, и получали от благодарных усыновителей некий гонорар. Получаемые "гонорары" обеспечивали супругам неплохой и стабильный доход, позволявший им нигде не работать. Обычно у Фостеров проживало 5-6 детей, ожидавших усыновления, но иногда их число достигало 20.

на фото: На этой карте Чейз Фокс показано взаимное расположение места обнаружения трупа "мальчика в коробке" (поз. 1), дома Джона Поуразника (поз. 2) и дома Фостеров (поз. 3) Расстояния между указанными точками равны: 1-2 около 650 м., 1-3 около 1,3 км.

Бристоу и Стернфелд нанесли визит Фостерам осенью 1960 г. Последние, если верить записям Бристоу, вели себя настороженно и отрицали всякую причастность к судьбе "мальчика в коробке". Никакой существенной информации от Фостеров тогда получить не удалось и, разумеется, хозяева не позволили визитерам осмотреть свой дом. Однако, после этого посещения Фостеры неожиданно объявили о своем переезде и продаже дома. В мае 1961 г. Бристоу еще раз посетил дом Фостеров, на этот раз под видом потенциального покупателя в сопровождении агента по недвижимости. Ремингтон Бристоу утверждал, что во время этого визита Фостеры не могли воспрепятствовать осмотру дома и ему удалось обнаружить кое-что интересное.
Согласно его рассказу, на заднем дворе он увидел повешенный для просушки кусок пледа, в точности соответствовавший своим рисунком пледу, найденном в коробке с мальчиком. И кроме того, Бристоу, якобы, нашел на заднем дворе неглубокий - 40 см. - водоем, предназначенный для купания детей: в нем плавали резиновые детские игрушки.
Ремингтон считал, что он нашел дом, в котором жил и погиб "мальчик в коробке". Наличие водоема объясняло причину появления специфических следов длительного пребывания в воде на ступнях и ладони погибшего мальчика. А кусок пледа, сушившийся на веревке, однозначно "привязывал" Фостеров к трупу, найденному завернутым в таком же пледе.

на фото: Дом Фостеров

Если следовать той версии событий, которую впоследствии озвучил Бристоу, он принялся собирать информацию о семье Фостеров. На протяжении двух десятилетий он встретился в общей сложности с 8 детьми, которые некогда воспитывались этой четой. Разумеется, к моменту встречь с Ремингтоном все эти дети выросли и стали дееспособными взрослыми людьми (5 из опрошенных Бристоу были мужчинами и 3 - женщинами). Все они утверждали, что чета Фостеров не принимала на воспитание младенцев и грудных детей. Это означало, что у Фостеров не было нужды в детской кроватке. Однако, путем продолжительных расспросов и архивных розысков Ремингтон узнал, что в конце 1956 г. родная дочь Фостеров вне брака родила дочь. Не надо было долго ломать голову, чтобы понять, каким путем можно было избавиться от компрометирующего молодую женщину ребенка: мамаша отдала его на воспитание деду и бабке.
В конечном итоге версия Ремингтона Бристоу свелась к следующему: в конце 1956 г. Фостеры приняли на воспитание незаконнорожденного ребенка своей дочери. К этому времени в их доме уже значительное время жил мальчик с выраженной умственной отсталостью. За ним не приглядывали должным образом и плохо кормили, поскольку было ясно, что усыновителей для мальчика найти не удастся. В феврале 1957 г. мальчик совершил некий проступок, вызвавший гнев старших и послуживший причиной жестокого наказания (не обязательно со стороны самих Фостеров, возможно, мальчика наказал другой, старший по возрасту, ребенок). Результатом наказания явилась травма головы с фатальными для мальчика последствиями.
Бристоу утверждал, что о результатах своего расследования сообщал в полицию Филадельфии. Там, якобы, ему посоветовали "оставить Фостеров в покое" на том основании, что "эти люди делают полезное для общества дело".
В 1984 г. Ремингтон Бристоу разыскал Фостеров и откровенно поговорил с ними. По версии Бристоу, супруги признали наличие в их доме в начале 1957 г. детской плетеной кроватки, но при этом заявили, что не могут в точности вспомнить ее происхождение. Вроде бы кроватка была подарком друзей из городка Фрэнкфорд. Когда Бристоу уточнил, подтвердят ли друзья из Фрэнкфорда факт дарения, Фостеры заявили, что этих людей уже нет в живых. Супруги утверждали, что никогда в их доме не воспитывались чужие младенцы и плетеная кроватка в конце 50-х годов была им, в общем-то, не нужна. Ремингтон предложил супругам пройти проверку на полиграфе: они, по его словам, отказались.
В начале 1985 г. Бристоу подал в отдел расследования убийств полицейского управления Филадельфии официальное заявление в котором изложил свои подозрения в адрес четы Фостеров и предложил организовать проверку супругов на "полиграфе". Заявление было рассмотрено и просьбу Бристоу отклонили.
В 1989 г. Ремингтон уехал из Филадельфии в Лас-Вегас к своему брату. Перед отъездом он повстречался с известным американским писателем-криминологом Полом Авери и рассказал тому о своих открытиях. Авери добросовестно повторил версию Ремингтона Бристоу в очерке о деле "мальчика в коробке", но снабдил ее своими критическими комментариями. Хотя рассказ Бристоу выглядит достаточно гладким и логичным, существуют все же некоторые нюансы, которые заставляют усомниться в достоверности версии добровольного сыщика. Кратко их можно сформулировать так:
1) Почему Бристоу поведал о своих открытиях только в 1989 г.? Напомним, что все его выводы базировались на информации, собранной в начале 60-х годов;
2) Почему Фостеры, если они действительно повинны в гибели ребенка, вплоть до мая 1961 г. не уничтожили обрывок пледа, в который был завернут "мальчик в коробке"? Этот кусок пледа с головой выдавал убийц и от него необходимо было избавиться в первую очередь, тем более, что описание ткани и ее фотографии распространялись повсеместно и сделались широко известны;
3) Наличие неглубокого бассейна на заднем дворе дома Фостеров никоим образом не объясняло появление на теле ребенка следов пребывания в воде. В середине февраля 1957 г. в Филадельфии установилась отрицательная температура воздуха и все открытые водоемы в те дни стояли замерзшими.

С большой долей вероятности можно считать, что Ремингтон Бристоу оказался в плену навязчивой идеи расследовать гибель "мальчика в коробке" и некритично воспринимал поступавшую к нему информацию. Во всяком случае, его рассказ о вывешенном для просушки обрывке пледа представляется малодостоверным.
В 1993 г. Бристоу скончался. Его дочери передали архив отца упоминавшемуся выше "обществу Видока" в Филадельфии, а синюю кепку вернули в полицейский архив.
В конце 90-х годов 20-го столетия ввиду больших успехов генной инженерии и прикладных разработок этой науки, в правоохранительных органах США стала вынашиваться идея эксгумации тела "мальчика в коробке" для извлечения из останков генного материала. Дело о гибели неизвестного мальчика оставалось открытым; формально оно было закреплено за детективом полиции Филадельфии Томом Огустином. Ему удалось добиться выделения финансирования на эту процедуру, которая была проведена 3 ноября 1998 г.
Эксгумация показала, что биологического материала, пригодного для идентификации, практически не осталось ввиду далеко зашедшего процесса разложения. Тем не менее, из материала зубов (пульпы) были получены пробы, позволившие провести идентификацию ДНК клеточных митохондрий (этот анализ примерно в 3-7 раз менее точен, чем анализ, основанный на использовании ДНК ядра клетки). Сличение полученного генного профиля с имевшимся на тот момент генетическим банком данных ФБР США с очевидностью показал, что никто из родственников "мальчика в коробке" не попадал в поле зрения правоохранительных органов. Через неделю - 11 ноября 1998 г. - останки неизвестного ребенка были вновь преданы земле.
Приходится сожалеть о том, что в 1957 г. не были законсервированы волосы, обнаруженные на голубой кепке. Возможно, их генетический анализ позволил бы сейчас безошибочно назвать ее владельца. За прошедшие годы кепку брали в руки сотни людей (поскольку Бристоу ездил с нею по стране и показывал потенциальным свидетелям) и все микрочастицы, принадлежавшие владельцу, были безвозвратно потеряны.
Дело "мальчика в коробке" по-прежнему открыто. Генетические образцы, полученные из пульпы, законсервированы и возможно, через некоторое время станет возможен более точный их анализ. Возможно, в какой-то момент времени в национальный генетический банк данных попадут люди, связанные узами близкого родства с погибшим ребенком. Это позволит, наконец, проследить его родословную и установить обстоятельства его трагической гибели.

на фото: Детектив городского управления полиции Филадельфии Том Огустин.