О романе Роберта Хайнлайна «Чужак в стране чужой»

Это было одно из самых первых изданий на русском языке, книга 1992 года, перевод Нины Коптюг. Позже я неоднократно перечитывал книгу (три раза, если быть точным), каждый раз в новом переводе: C. Миролюбова, Монахова и Молокина, Ковалевского и Штуцер (обложки все четырёх книг расположены в порядке, соответствующем упоминанию в тексте). Переводы Коптюг и Ковалевского/Штуцер считаю лучшими из прочитанных, Миролюбова и Монахова/Молокина - худшим (одно название «Чужой в стране чужих» чего стоит). И вот пришёл черёд новой (для меня) версии – перевод Пчелинцева.

Чем же очередное издание отличается от всех читанных доселе (и наличествующих в моей личной библиотеке) вариантов романа? Самое приятное – в книге есть комментарии, достаточно объёмные. Хайнлайн всегда любил щедро разбрасывать по тексту множество ссылок, аллюзий, смысловых каламбуров, афоризмов, адресуя читателя к самым разнообразным областям, конечно, без уточнения аксиоматичных для него, как американца, нюансов. Крылатые фразы им редактируются, цитаты переиначиваются (одна из которых является названием книги), тонкие намёки бросаются вскользь, толстые швыряются прямо в физиономию изумлённого читателя – уловить всей полифонии написанного не носителю американского языка и культуры невозможно. Поэтому, любое подспорье в виде сносок, комментариев, критических статей я всегда принимаю с большой благодарностью.

Также очень радует, повторюсь, качество самой полиграфии, от бумаги до дизайна оформления, рисунка на обложке (+ супер) и печати – всё на очень высоком уровне. Такую книгу не только приятно читать, но и не стыдно подарить.

Отдельно хотелось бы отметить перевод Пчелинцева. Далеко не бесспорный, не самый лучший, на мой взгляд, но очень интересный. Главная его отличительная черта – самый многословный из всех мною читанных. Кроме того, он ещё и наиболее язвительный. Ощущение, что книгу написал другой, более болтливый (хотя упрекнуть в словесной скупости, особенно в поздний его творческий период, писателя мог бы только тот, кто не читал) и ворчливый Хайнлайн. Слышал я о том, что сам источник для перевода был другим – более полная версия романа, без купюр, и это очень похоже на правду.

Сравните сами текст первого абзаца. Вот, что мы читаем в переводе Пчелинцева:
И ежу ясно, что самую большую опасность для человека представляет человек (то ли он сам, то ли его ближний, а может, даже и не ближний, а какой-нибудь совсем уж дальний — тут мнения расходятся). Вот этот-то хорошо известный очень распространенному в природе насекомоядному млекопитающему (см. сочинения А. Брэма) факт и стал основополагающим при подборе кадров для первой марсианской экспедиции (марсианской, это в смысле человеческой — на Марс, а не, скажем, марсианской — невесть куда). В те далекие времена, через восемь лет после основания первого поселения на Луне, не было еще и разговора, чтобы лететь от планеты к планете с постоянно включенным двигателем; короткий начальный разгон, изнурительно-долгий свободный полет, предпосадочное торможение — вот и все, на что была способна тогдашняя техника. Двести восемьдесят пять дней (земных, каких же еще) от Земли до Марса, столько же на обратный путь да плюс еще четыреста пятьдесят дней сидеть на Марсе в ожидании, когда же наконец планеты выстроятся в конфигурацию, подходящую для этого самого обратного пути. Жуть.

В версии Ковалевского/Штуцер слов много меньше:
Члены первой экспедиции на Марс подбирались с учетом предположения, что самый главный враг человека - это он сам. В те времена, то есть спустя восемь лет после основания первой земной колонии на Луне, межпланетный корабль землян должен был лететь в свободном падении по орбите Терра-Марс ровно двести пятьдесят восемь суточных оборотов Терры и столько же обратно, а еще четыреста пятьдесят восемь таких же суток ждать на Марсе, пока обе планеты не сойдутся в позиции противостояния и не дадут возможность кораблю возвратиться домой.

Даже очень слабый с литературной точки зрения перевод Монахова/Молокина выглядит лаконичнее пчелицинского:
Первую экспедицию на Марс комплектовали, исходя из принципа, что главная опасность для человека — сам человек. В те времена, через восемь земных лет после основания первой лунной колонии, люди могли совершить такой полет лишь в три приема: с Земли на Марс за двести пятьдесят восемь земных дней, за такое же время — обратно, плюс четыреста пятьдесят пять дней на Марсе в ожидании, пока планеты займут положение, выгодное для возвращения.

Я, к сожалению, английским не владею, потому могу только версии переводов сравнивать, и да, книга «по-Пчелинцеву» получилась другая. Первый же абзац, как вы сами могли убедиться, настраивает на то, что у повествования несколько иное настроение, более трёповое и ёрническое, чем я помню. Хотя роман и так нельзя обвинить в излишней серьёзности или мрачности тона, несмотря на всю значимость поднимаемых им вопросов и охватываемых тем. Роберт Хайнлайн от души повеселился, пройдясь сатирическим катком практически по всему, что попало в поле его зрения: политике, образованию, юриспруденции, журналистике, церкви и религии (масло и масляное? а я, вот, считаю, что это не одно и то же), шоу-бизнесу, телевидению, психологии – список можно продолжать до бесконечности, с каждым прочтением открывая для себя всё новые и новые грани книги.

Вернув на землю марсианского Маугли, воспитанного инопланетянами человеческого детёныша, автор посмотрел на землян (в силу географической обусловленности – именно американцев) с точки зрения инопланетной цивилизации. Получилось очень забавно, вызывающе, глубоко, умно и остроумно. Как и всегда у Роберта Энсони Хайнлайна. Рассказывать что-то о сюжете не буду – прочитайте сами, книга того стоит. Предупрежу только тех, кто относится к числу неистовых приверженцев какой-либо из религий. Вам, наверное, читать эту книгу не надо. Есть вероятность, что Хайнлайн оскорбит ваши чувства.

Ну, а я, как человек светский, в очередной раз нахожу глазами первую фразу, чтобы отправиться в головокружительное путешествие: Жил да был марсианин, и звали его Валентин Майкл Смит…