«Когда рожать-то собираемся?»: монологи женщин старше 30, у которых нет детей

«Афиша Daily» поговорила с тремя женщинами старше тридцати лет, у которых по разным причинам нет детей, о давлении окружающих, материнском инстинкте и независимости.

Изабелла

переводчик, 32 года

Я не чайлдфри, просто я не хочу детей. Чайлдфри — это что-то из эпохи ЖЖ-сообществ, где обсуждают «мерзких, мелких, орущих недочеловеков». Я же лично ничего не имею против детей — они мне просто не нужны. Великий фольклорист Пропп заметил, что многие сказки начинаются с того, что у героя обнаруживается какая-то недостача — либо он хочет заполучить волшебного коня, либо у него невесту похищают, — и с этого момента разворачивается сюжет. Так вот у меня в жизни нет никакой недостачи из-за отсутствия детей.

Я очень хорошо понимаю и чувствую, как можно по-разному дружить с людьми и какими разными могут быть любовные отношения. Но я совсем не понимаю, зачем мне дети. Мне не нужна безусловная любовь от зависящего от меня человека. Я и собак поэтому не люблю и предпочитаю более независимых кошек.

Кстати, мой муж независимо от меня еще до нашего знакомства объяснил своим родственникам, что не хочет детей. Было огромным облегчением узнать, что мы оба не хотим детей.

Маме мне удалось объяснить, что разговаривать со мной на эту тему бесполезно. Хотя все равно иногда у нее прорываются какие-то намеки. Например, я сейчас переехала в Израиль и предложила ей сделать то же самое. На это она мне ответила: «Ну что мне делать в Израиле? Разве что с внуком сидеть». И получила в ответ: «Нет, мама. Ты можешь, если хочешь, просто переехать в Израиль. Или, если хочешь, завести себе какого-нибудь собственного внука — но я здесь ни при чем».

Мне постоянно приходится отбрыкиваться на эту тему от разных людей. После того как я вышла замуж, начальник на работе притащил мне какую-то конфетку. Я говорю: «Ой, нет, какая конфетка — жопа вырастет». А он мне: «Ты что, тебе же младенчика кормить!» — «Какого младенчика?!» — «Так ты же замуж вышла, значит, беременная?»

Я живу за границей и, когда приезжаю в Москву, встречаю соседок в лифте — сразу начинается: «Ну что, замуж вышла? А детей еще не родила?» Какие-то люди из прошлого вроде школьных учителей, случайно встреченных на улице, интересуются, появились ли у меня наконец-то дети. Сама я про себя думаю, что я классный переводчик — и скорее это меня определяет. Но чем я занимаюсь и кем я работаю, никого из этих людей не интересует. Ну и конечно, у гинекологов. Если тебе около тридцати, первый вопрос на приме гинеколога: «Когда рожать-то собираемся?» Я обычно говорю: «Да вроде не собираемся». «Но потом же будет поздно!» Окей, я понимаю, что будет поздно, но я просто не собираюсь, ребята.

Есть такая теория, мол, женщине полезно рожать. Она восходит еще к идеям античной медицины, что быть женщиной в принципе болезненно. И единственное время, когда женщина в правильном и здоровом положении, — это когда она занята деторождением. Отсюда все эти идеи о «бешенстве матки» и о том, что если женский организм не занят деторождением — он порченый.

При этом, насколько я знаю, аборт — это меньший стресс для организма, чем беременность и роды. Беременность и роды — это чудовищно тяжелый и разрушительный период, когда страдают сосуды, зубы, позвоночник, растягиваются ткани, вылезают волосы. Поэтому о какой пользе родов можно говорить? Это такая забавная логическая петля: тебе со всех сторон говорят, что нечто жутко вредное на тебя влияет положительно. Просто у общества нет другого способа самовоспроизводиться. Дети — это естественно не для тебя как индивидуума, а для организма общественного, для улья. Это как у Толстого — есть главная Наташа Ростова, которая безостановочно рожает. И есть ее кузина Соня, которую он называет пустоцветом. И для Толстого Сони почти что нет — она не выполнила свою главную функцию.

Общество пытается лишить человека права выбора, потому что сама женщина не так важна, как ее функция. И это особенно характерно для России, в которой многие представители власти и церкви пропагандируют запрет на аборты.

Я лично считаю, что аборты — это прекрасно. У женщины должен быть выбор, менять ли кардинально свою жизнь ради какого-то неизвестного человека или не делать этого. А психологическая тяжесть этого опыта для многих женщин связана именно с тем, что общество считает его неприемлемым. Ведь убить несколько клеток — по сути прыщ выдавить. Но тут возникает отдельный неразрешенный вопрос, когда эти клетки начинать считать человеком.

Смешно, что в любом возрасте, когда ты сообщаешь, что не хочешь детей — тебе непременно отвечают: «Подожди, вот исполнится тебе 18 (20, 25, 30…), по-другому запоешь». Теперь мы ждем 35, а то все никак. Конечно, у меня нет никакой уверенности, что однажды мне все-таки не ударит в голову инстинкт и я не захочу ребенка. Гормоны — странная штука, и все мы знаем, как можно во время ПМС порвать человека в клочья, вообще не имея против него ничего личного. Но если этот момент настанет и мне захочется детей — я скорее кого-нибудь усыновлю. Есть очень много детей без родителей — логично сначала их всех распределить по семьям, а потом уже новых рожать. Зачем производить больше, если есть переизбыток того, что не устроено? В общем, как говорил Андрей Белый о своих героях Аблеуховых: у них «логика была окончательно развита в ущерб психике».

Некоторые мои подруги говорят, что, когда они видят младенца, им хочется его целовать и тискать, держать на руках это теплое маленькое тельце — я даже не понимаю, о чем это. С детьми лет с пяти уже поинтересней: им можно рассказывать всякие истории, ходить в музей, показывать древних греков или египтян. Но и от них я очень быстро устаю. Уже через пять часов с дружественным ребенком — даже самым интересным и классным — я без сил. А если представить себе, что он еще и не говорит, а просто постоянно пытается заползти в какое-нибудь опасное место, — я точно очень быстро кукушечкой поеду.

Ксения (имя изменено по просьбе героини)

директор по маркетингу, 38 лет

Мне будет 39 лет в этом году, и у меня нет семьи — ни детей, ни любимого человека. И с этим связано то, что уже два года я живу в эмиграции во Франции.

Я родилась в провинции. Папа был ученым, мама — журналисткой. Когда мне был 21 год, папа умер, а маминой зарплаты на троих детей не хватало. Как раз тогда началась перестройка, и жили мы очень плохо. Мы были вынуждены работать в полях, собирать какой-то лук, продавать его — унизительная и тяжелая жизнь. С тех пор у меня был страх семьи, которая для меня ассоциировалась со страданием. Я видела, как мучается мама, пытаясь нас прокормить. Мне пришлось включить режим выживания, и деньги стали для меня важнее создания семьи. Я работала днями и ночами, чтобы прокормиться.

В результате я добилась многого: в России последние годы я занимала позиции директоров по маркетингу в крупных международных торговых сетях. А с семьей так и не сложилось. Конечно, у меня были в жизни любови и амуры, но я боялась обязательств, мне все казалось, что обязательства означают жизнь в грязной клетке и безостановочное мытье посуды в заляпанном фартуке. Такая дикая картина была у меня перед глазами.

Когда у меня появились большие деньги, уже после тридцати, мне захотелось близости и постоянных отношений, пока без детей, — но тут возникла другая проблема. Требования к мужчинам у меня стали бешеные. Я искала мужчин исключительно высокого социального статуса, встречалась только с богатыми. А для таких деньги, работа, свобода на первом месте. Да и почти у всех уже были семьи и дети (либо это были убежденные холостяки). Я выбирала себе подобных — но построить с ними семью было невозможно. А может, я сама уже была какая-то не такая: видимо, со мной классно заниматься сексом, общаться, отдыхать, но не иметь меня в женах и в качестве матери своих детей. Я очень независимая, но когда влюбляюсь, становлюсь зависимой и слабой. И мужчины, которые на меня клевали как на крутую бизнесвумен, разочаровывались, видя меня ранимой. Многие даже говорили: «Ой, я думал ты совсем другая».

В какой-то момент я поняла, что путешествия — это очень круто, но наполненности счастьем они больше не дают и хочется разделить свою радость с ребенком. Это чувство включилось во мне годам к тридцати пяти. Скажу честно, у меня было несколько десятков любовников, я даже не смогу всех посчитать. Но все истории имели похожий сценарий. Конечно, я ходила долгие годы к одному психотерапевту, потом к другому — мы проработали с ними все мое детство. Но это ничего не поменяло — я оставалась любовницей разных мужчин и никогда не переходила в статус любимой женщины. Отчаявшись, я пошла к экстрасенсу. Мне было 37 лет, я сказала ему, что моя единственная мечта — выйти замуж по любви. На следующий день меня с треском уволили с работы из-за каких-то подковерных интриг. И через день я приняла решение уехать во Францию. Я пошла учиться на второй MBA в одну из французских престижных школ и теперь устроилась на работу на руководящую должность в маркетинге крупной международной компании.

Не имея ребенка и мужа, я себя чувствовала абсолютным инвалидом в российском обществе. Мама считала меня морально нездоровой. Несмотря на то что у меня очень хорошее образование, я высококлассный профессионал, купила себе квартиру в Москве, у меня прекрасные друзья, много путешествий — и все же мама относилась ко мне как к душевнобольной. Все мои достижения нивелировались тем фактом, что у меня не было мужа и детей. На работе мое одиночество воспринималось как недостаток — такая я неудачница, совсем одна. Так что я знаю, что такое жалость окружающих, которая тебя просто убивает.

Я думала, что во Франции люди будет другими, что здесь женятся позже и у меня все получится. Но это не так. Нормальные люди тут тоже женятся рано и рожают по трое детей, семейные ценности у французов очень сильны. Во Франции на собеседовании первый вопрос — сколько у тебя детей и в какую школу ты их водишь. В компании, где я работаю, людей шокирует, что я без мужа и без детей. Они еле сдерживают удивление, и сразу оказывается, что нам и поговорить больше не о чем. Вечером все куда-то идут со своими семьями — а я остаюсь одна. И я знаю, что обо мне за спиной говорят: «Вот бедная-несчастная, без детей, а уже под сороковник». Хотя сколько мы все знаем несчастливых семей! То, что ты семейный, еще ни разу не значит, что ты чего-то добился и что ты счастлив.

Один раз была смешная ситуация. Я занималась по скайпу со своей преподавательницей по йоге. Во время шавасаны — когда я просто лежала и расслаблялась — она, думая, что выключила микрофон, стала обсуждать меня со своей подругой. Но микрофон остался включенным, и я все слышала: «Ты представляешь, ей уже тридцать восемь, и ничего нет у нее! Есть деньги, работа — но ни мужика, ни ребенка! И так она и будет одна». Я предстала в таком плачевном виде, что это уже было просто смешно. Я сказала ей после, что все слышала, но не со всем согласна.

Быть приемным родителем — это очень тяжелый опыт, к которому я не готова. На ЭКО я тоже пока не согласна. Я сходила к гинекологу, проверилась — я фертильна, и все должно быть хорошо. Я стараюсь себя позитивно настраивать. Но если я не смогу родить сама — лучше я буду замечательной мачехой для детей своего мужчины или прекрасной любящей тетей своих племянников.

У нас у всех разная база. У некоторых была поддержка семьи, а мне, чтобы выжить, нужно было либо трахаться с богатыми мужиками, либо работать как вол — я выбрала второе. И это не значит, что я какая-то холодная, бессердечная. У меня пятеро племяшек, которых я очень люблю и о которых забочусь.

Мне пришлось многим пожертвовать, переехав в другую страну. Уровень жизни и зарплата тут ниже. Я решила, что если я встречу во Франции любимого мужчину — я останусь, если нет, буду думать о возвращении. Я очень хочу встретить мужчину, который будет обо мне заботиться. Но я уже начинаю себе говорить, что уехать обратно в Россию — это не провал.

Наталья (имя изменено по просьбе героини)

фотограф, 38 лет

В последнее время я сама часто задаю себе вопрос: как получилось, что мне 38 лет, а детей у меня нет? Видимо, нужно себе признаться: я их не хочу, поэтому их и нет.

Я всегда предполагала, что дети у меня будут, только к этому нужно как следует подготовиться. Сначала по моему плану нужно было сделать карьеру, решить материальные вопросы. Я работала юристом, занималась недвижимостью. У меня была задача добиться финансовой независимости — заработать на квартиру в Москве, на машину и поездки и вложить деньги так, чтобы это мне позволило больше особо не работать. Как только все сложилось, у меня будто батарейка села: мне стала отвратительна моя работа, я уволилась. На тот момент у меня уже были любимый муж, деньги — казалось бы, иди рожай детей. Но я решила, что прежде нужно реализовать себя творчески, а потом уже детьми заниматься. И я пошла учиться на фотографа. С тех пор прошло еще пять лет.

Я понимала, что мои биологические возможности не бесконечны. И в какой-то момент решила: окей, пора значит пора, но нужно же подготовить к этому свой организм. Никаких серьезных заболеваний у меня не было. Мы предохранялись, но такими бабушкиными способами — дни высчитывали. Моя младшая сестра таким методом предохранения троих детей родила. А у меня ничего. Я решила на всякий случай провериться у врачей. Обследоваться — так по полной. Начала я с зубов, уже полтора года их делаю. Потом дошла до специалиста по функциональной медицине — они рассматривают организм в комплексе. Вылечила свою вечную аллергию, занялась вопросами питания, почистила организм, нашла свои слабые места — стареть же никому не хочется. Ну и, естественно, сходила к гинекологу, решила какие-то небольшие проблемы. Так что теперь я как ракета: физически абсолютно готова рожать. Но, честно признаюсь, сильного желания у меня нет.

Вокруг меня все беременеют, и, конечно, стадное чувство во мне работает. Я думаю: а как же я? Да и намекают многие. Помню, я как-то возвращалась с корпоративной вечеринки вместе с коллегой, который жил в соседнем доме. Мы о чем-то болтали, и вдруг ни с того ни с сего он мне говорит: «Я не понимаю, а почему ты не рожаешь?» И посмотрел на меня, как будто я какая-то убогая. Тогда мне пришло в голову, что, возможно, многие на меня смотрят косо, думают, что у меня что-то не так со здоровьем или с головой.

Может, у меня заблокирован материнский инстинкт? Или какие-то детские страхи сыграли роль? Я решила глубоко в это даже не лезть, иначе еще лет на десять залипну у психолога и опомнюсь годам к пятидесяти. Я не хочу детей, но знаю, что надо. Мне нравятся дети, я обожаю своих племянников. Бездетной я себя в старости не вижу. Наверное, я не пойму, что значит быть матерью, пока не попробую. Знаю, что это совершенно рассудочная конструкция. Но я решила: мне просто надо это сделать — и все станет на свои места.

Так что мы пробуем с мужем родить, хотя все равно подсознательно я пытаюсь отсрочить. Например, скоро у моей подруги день рождения. И теперь я думаю, что если я уже забеременею, то выпивать будет нельзя, а летом это так приятно. Ну не постарею же я до осени так, что уже поздно будет?