Забытая история

Проникшие в середине 17 столетия на Амур, в Даурию, русские начали постепенно обживать новые, невыразимо богатые земли. Ранее местные князья платили дань маньчжурам, но те занялись покорением Китая и надолго забросили левый берег Амура. Довольно жёсткими методами русские усмирили недовольных, а к покорившимся добровольно отнеслись гуманно: плати соболями и живи как знаешь.
К восьмидесятым годам семнадцатого века ситуация вокруг Амура накалилась. Маньчжуры почти завершили покорение Китая, начали высвобождаться войска и пришло время наказать обнаглевших северных бородачей (отдельные разбойничьи казачьи ватаги проникали на правый берег Амура, вглубь исконно маньчжурской земли, и вели себя там откровенно по-хамски). Поначалу Кан Си, император Поднебесной, со всей мыслимой и изощрённой вежливостью попросил Москву освободить незаконно отжатую территорию. Москва не ответила: умер царь Фёдор, на престол взошли малолетние царевичи Пётр и Иван под присмотром царевны Софьи. Начались придворные интриги, народ распоясался, Европа зашевелилась, крымский хан на Изюмском шляхе безобразничал – в общем не до того было.
Кан Си обиделся и война началась. Ранее рассказал о событиях той войны здесь: Забытый герой забытой войны
Активные боевые действия на Амуре начались летом 1683 года, в прямом смысле на реке: маньчжурыы заманили в ловушку, окружили и вынудили сдаться отряд казаков (70-100 человек), плывших на усиление Долонского и Селемджинского острогов. Эти остроги были брошены, жители тайгой и горами ушли в Якутск. К ним присоединились жители Верхнезейского острога, защищать который осталось 20 казаков, продержавшихся в глухой осаде до февраля 1684 года. Честно надо признать, что такого шороха в русских владениях навёл передовой отряд маньчжурской армии (менее тысячи человек), но под командой талантливого военачальника, генерала Лантаня.

Основные силы противника подтягивались до лета 1685 года. И вот, 10 июня, маньчжуры осадили Албазин. Командовал обороной молодой боярин Алексей Ларионович Толбузин, недавно назначенный воеводой. До этого он тоже служил в Сибири под началом своего отца, под контролем более опытных коллег некоторое время управлял Иркутским острогом. Албазинский уезд стал для него первым полностью самостоятельным местом службы.
У Толбузина было 450 человек: казаков, крестьян и охотников. Против встала армия численностью 7000 человек пехоты, плюс местные князьки привели около 2000 конницы, ну и немалая речная флотилия подошла по Амуру. Маньчжуры привезли 50 осадных и 150 полевых пушек – против трёх русских, к которым было аж целых четыре ядра! И при таком раскладе на предложение сдаться Толбузин ответил отказом.
Два дня маньчжуры расстреливали из пушек укрепления Албазина. Деревянные стены, оберегавшие только от стрел туземцев, защиты из себя никакой не представляли: по словам очевидцев часто ядра пролетали городок насквозь, пробивая противоположные стены навылет. В остроге начались пожары, сгорели продовольственные амбары и церковь с колокольней. Ранним утром 16 июня маньчжуры пошли на штурм. Бой на полуразрушенных стенах длился до наступления темноты. Преодолеть их маньчжуры не смогли и отступили! Сколько потеряли они – неизвестно, русских пало около ста человек.
Лантань приказал готовить новый штурм. Маньчжуры заваливали хворостом крепостной ров, собираясь поджечь стены, а русские не могли их отогнать: запасы пороха в крепости иссякли. Толбузин намеревался стоять до конца, но бывший в Албазине иеромонах Гермоген уговорил его не губить понапрасну людей и начать переговоры. Воевода оказался толковым дипломатом и добился права покинуть острог при оружии и знамёнах. Лантань же был настоящим полководцем, не льющим кровь почём зря, поэтому согласился отпустить русских: ведь волю своего императора он выполнил, в короткие сроки вернул Амур – так к чему зря мечом махать да вдов плодить? Русские ушли, маньчжуры, спалив дотла остатки острога, тоже.

Но Албазин покинули не все. Около пятидесяти защитников ушло в Китай: это были беглые участники всевозможных бунтов, на которые так богат был тот век, и откровенные уголовники, прятавшиеся в Амурской глуши от лап закона, и возвращение в цивилизацию ничего хорошего им не сулило. Их, вместе с ранее захваченными пленными (немногим более ста человек), отправили в Пекин: императору было любопытно взглянуть на отважных казаков, мужественно сопротивлявшихся его непобедимым войскам. Сын Неба по достоинству оценил доблесть албазинцев и предложил им службу. Основной массе казаков деваться было некуда и они приняли предложение, только считанные единицы вернулись домой.
Так в рядах Императорской Гвардии, в отряде Жёлтого Знамени с Красной Каймой, возникла русская рота. Честь русским была оказана невероятная: в этот отряд принимали только маньчжуров, лучших молодых людей из самых знатных родов, а командовать русской ротой назначали только принцев маньчжурской династии. Ни до, ни после, ни один инородец не удостаивался подобной чести! Албазинцам выделили подворье в Пекине, позволили построить православную церковь, платили большое жалованье, осыпали наградами, земельными наделами. С некоторыми из Приамурья ушли их семьи, иным же, кто жён не имел, император распорядился выдать самых красивых вдов казнённых преступников.
Есть любопытный миф, что именно от этих казаков, вернее от их тайного боевого искусства, известного сейчас как казачий спас (или казачий вар), пошло китайское кун-фу. Миф он и есть миф: единственное, чему научились маньчжуры из Императорской Гвардии у казаков, это стрелять из ружей не слезая с коней – ранее за таким способом боя те не были замечены.
Постепенно русские начали ассимилироваться с маньчжурами и китайцами и уже к третьему поколению почти не отличались внешне от местных.
Сытая жизнь быстро сделала своё тёмное дело: к середине девятнадцатого века потомки свирепых казаков выродились, по свидетельству путешественников, в толстых бездельников и чиновников-попрошаек.
Во время боксёрского восстания мятежники поставят албазинцев перед выбором: сохранить православную веру и умереть, или отречься и стать как все – и большинство выберет жизнь. Во времена Мао Цзе-Дуна албазинцев насильно «окитаят» и они окончательно растворятся в многомиллионной массе китайцев.
Но и по сей день китайцы, со странными китайскому слуху фамилиями Дэ, Рэ, Сэ и Хэ, помнят о своих предках, албазинских казаках, носивших фамилии Дубинин, Рябинин, Смирнов, Холстов.

Так выглядел солдат Восьмизнамённой армии. Отряд Жёлтого с Красной Каймой знамени.

Современная реконструкция солдата Русской роты.