«Они били, а он убил»

Городской суд Черкесска готовится вынести приговор по делу бывшего капитана полиции Руслана Рахаева. Пять лет назад в отделе полиции, где он работал заместителем начальника, от побоев умер задержанный. Шестеро полицейских дали показания против Рахаева, его приговорили к 13 годам колонии строгого режима, потом дело из-за многочисленных противоречий отправили на пересмотр, а самого экс-капитана выпустили под подписку о невыезде. Теперь ему снова грозит арест — позиция гособвинения такова, что сначала нужно посадить начальника, а потом уже разбираться, правду ли говорили его подчиненные.

«Еще даже до этих событий я говорил маме: “Ма, я не хочу работать в милиции, ну надоело мне”. Я хотел в адвокатуру идти. Она говорила: “Ну чего тебе до пенсии там осталось?” Но у меня и у самого планы были — вот 15 лет <будет выслуга> и на пенсию...»

Сейчас Руслану Рахаеву 38 лет, но вместо квалификационных экзаменов в адвокатскую палату он готовится к прениям сторон по своему уголовному делу. Последние пять лет бывший капитан полиции Рахаев — обвиняемый в превышении полномочий и нанесении тяжких телесных повреждений. Полгода он скрывался от следователей, почти два года сидел в СИЗО, с 2013 года и до сих пор — под подпиской о невыезде. Несколько раз в неделю он ходит в городской суд Черкесска на заседания по своему уголовному делу, в остальное время сидит дома, с матерью и тетей.

Рахаева обвиняют в гибели задержанного. Даже то, что в прошлом он участвовал в боевых действиях в Нальчике (отбивал нападение боевиков в 2005 году: «Их было восемь человек, у меня был один автомат, у них полный боекомплект, но я бегал быстрее и думал быстрее»), теперь обернулось против него в суде: «Мне здесь в Карачаево-Черкесии говорят: ты маньяк, поэтому ты и стрелял в людей». По версии следствия, 7 октября 2011 года оперативники, служившие под руководством Рахаева (он был замглавы ОВД и возглавлял уголовный розыск), привели к нему в кабинет местного пьяницу, от которого никак не могли добиться признания в краже батарей из частных домов, а неуравновешенный капитан забил его до смерти.

Сам Рахаев настаивает: он видел погибшего всего несколько минут, его буквально внесли к нему в кабинет, еле живого. Обвиняемый уверен, что его подчиненные сами избили Дахира Джанкезова, а потом подставили его, Руслана Рахаева, который был назначен на руководящую должность в черкесское ОВД всего за месяц до происшествия и не слишком им нравился.

Труп в отделе

47-летнего Дахира Джанкезова поздно вечером 6 октября 2011 года задержали на улице Космонавтов в Черкесске трое полицейских: оперативник Мурат Беджиев и участковые Джамбот Тазартуков и Али Каппушев. Беджиев подозревал Джанкезова в краже из частных домов батарей отопления и привел в помещение опорного пункта полиции на улице Османа Касаева. Прямых улик против задержанного не было, зато он был явно нетрезв, поэтому из опорного пункта в 1:20 Джанкезова отвезли на освидетельствование в наркодиспансер, где врач со слов задержанного записал, что тот принимал наркотики, а также указал, у него нет видимых повреждений. Оперативники привезли Джанкезова обратно в опорный пункт. Помимо Беджиева с задержанным все это время находились еще пятеро сотрудников полиции: оперативники Артур Байкулов, Альберт Тамов и Альберт Братов, а также участковые Тазартуков и Каппушев. На допросах на следствии и в суде они говорили, что до утра никуда не отлучались, никто из коллег не уединялся с Джанкезовым и не бил его — только поили чаем и следили, чтоб он не упал со стульев, на которых спал.

Около 4:30 Тазартуков, Каппушев и Байкулов задержали еще одного подозреваемого, Хаджи Джатдоева, тоже нетрезвого. Его отвезли на освидетельствование, оттуда в опорный пункт, а в 5:50 доставили в отдел полиции Черкесска, где поместили в камеру для временно задержанных.
В этот же отдел утром 7 октября, около 9:00, привезли и Дахира Джанкезова. Камера наблюдения зафиксировала, как его заводят в здание. Протокол о задержании, имеющийся в материалах дела, составлен в 10:50. «Запекшаяся кровь на губах, лицо красное, левое ухо в засохшей крови, под левым глазом гематома», — говорится в этом документе (его составлял дежурный по ОВД). Камера в коридоре отделения зафиксировала, что Джанкезова дважды водили в туалет умываться. Из отдела его увезли в участок мирового судьи, который за употребление наркотических препаратов без рецепта административно арестовал мужчину на 10 суток. Заседание прошло быстро, и к полудню Джанкезов снова был в ОВД Черкесска.

А через час он был мертв.

Сбежал — значит, виноват

У Джанкезова были сломаны десять ребер в восемнадцати местах, проломлена грудина, отбиты легкие, сердце и другие внутренние органы, на коже были видны синяки и многочисленные кровоподтеки. Несмотря на следы побоев, сначала «скорая» решила, что причиной смерти задержанного стала тромбоэмболия, но вскрытие, проведенное в тот же день в 16:00, показало, что смерть была насильственной и наступила от совокупности полученных травм.

Заместитель начальника ОВД рассказал следователям, что видел задержанного всего несколько минут, его привели в нему в кабинет уже после заседания суда: мужчину, который еле стоял на ногах, поддерживал под руки оперативник Братов. Рахаев обменялся с Джанкезовым парой реплик, потом у капитана зазвонил телефон, и он вышел из кабинета. Джанкезова тоже увели, а скончался он уже в кабинете оперативников.

Подчиненные Руслана Рахаева дали совсем другие показания: по их словам, капитан зверски избил задержанного, после чего последнему стало плохо. Оперативники увели его в свой кабинет, оттуда вызвали «скорую», она приехала через 15 минут, но было уже поздно.

Избранную оперативниками тактику, которая помогла им оказаться в статусе свидетелей, в то время как их непосредственный начальник стал единственным обвиняемым, защита Рахаева называет «круговым алиби»: все они утверждают, что с момента попадания Джанкезова в опорный пункт полиции около 23:50 6 октября до его смерти около 13:00 7 октября 2011 года они все время держали друг друга в поле зрения и никто из них не тронул задержанного и пальцем, пока он не оказался в руках Рахаева.

«Ты здесь никто и звать тебя никак. Ты, говорит, хочешь на них сказать, а они — шесть человек — на тебя будут говорить. Мы, говорит, решаем, у кого труп был в кабинете», — пересказывает Руслан Рахаев первый же разговор со следователем по делу о гибели Джанкезова.

Именно после этой беседы, объясняет бывший начальник уголовного розыска Черкесска, он и решил скрыться — чтобы на воле собрать доказательства своей невиновности, провести собственное расследование. По версии обвинения, попытка скрыться свидетельствует как раз о причастности Рахаева к преступлению. Нашли его в Нальчике в феврале 2012 года, брали со спецназом и бэтээрами, а потом сразу поместили в СИЗО. В изоляторе бывший начальник городского угрозыска провел год и семь месяцев, раз в неделю выезжая под конвоем на заседания суда. Черкесский городской суд признал его виновным в превышении полномочий с причинением тяжких последствий (пункты «а, в» части 3 статьи 286 Уголовного кодекса) и причинении тяжкого вреда здоровью, повлекшем смерть потерпевшего (часть 4 статьи 111), приговорив к 13 годам лишения свободы.

Но в октябре 2013 года Рахаев вышел из СИЗО — Верховный суд республики удовлетворил апелляционную жалобу его защиты, выпустив бывшего полицейского под подписку о невыезде. Суд усмотрел множество процессуальных нарушений: приговор основывался на показаниях, которые опровергались данными видеозаписей и биллингов, четыре экспертизы тела Джанкезова пришли к разным и местами противоположным выводам, не были исключены недопустимые доказательства.

Новый процесс стартовал летом 2015 года и сейчас подходит к концу — на прошлой неделе прокурор потребовал приговорить Рахаева к 13 годам лишения свободы.

«Неуравновешенный карьерист»

Свое выступление в прениях прокурор начал с утверждения, которое прямо противоречит позиции самого обвиняемого: по версии Рахаева, он не знал о задержании Джанкезова и впервые увидел его в своем кабинете около 12:00 7 октября, когда тот уже был избит и едва стоял на ногах. Согласно материалам дела, Рахаев не только был в курсе задержания, но и сам дал о нем указание на совещании в ОВД вечером 6 октября. В Черкесске за сентябрь 2011 года было совершено 54 кражи, из них 24 не раскрыто, и недавно назначенный начальник угрозыска требовал от подчиненных-оперативников повышать раскрываемость. Оперативный сотрудник Беджиев заявил в суде, что утром 7 октября обсуждал с Рахаевым по телефону итоги ночной беседы с Джанкезовым и доложил, что тот не признается. Тогда капитан после суда потребовал привести задержанного к нему — мол, он покажет, как надо работать.

«Во-первых, это карьеризм», — объясняет прокурор мотив Рахаева избить Джанкезова. В прениях гособвинитель упомянул, что новой должностью начальника угрозыска Руслан Рахаев был обязан удачному браку: он был женат на племяннице тогдашнего начальника ОБЭП МВД Карачаево-Черкесии Солтана Кечерукова. «Во-вторых, индивидуальные особенности: отсутствие гибкости, склонность к вербальной агрессии, взрывные реакции», — характеризовал прокурор обвиняемого, объясняя жестокое избиение Джанкезова неуравновешенностью капитана Рахаева.

«Находясь в своем служебном кабинете, Рахаев, требуя от Джанкезова признательных показаний в совершении нераскрытых краж, в период примерно с 12:00 до 12:30, превышая свои служебные полномочия, избил последнего руками и ногами по туловищу и различным частям тела. В это же время Рахаев, находясь в возбужденном состоянии, дважды заходил в кабинет 48, где наносил удары Джатдоеву: в первый раз бросил его через себя об пол, во второй раз резко ударил ладонями по обоим ушам», — говорил в прениях гособвинитель. Согласно показаниям оперативников и выжившего задержанного, Джатдоева, Рахаев был в медицинской маске и резиновых перчатках. Одну из них он якобы снял и затолкал Джатдоеву в рот, «пояснив, что данная перчатка находилась в анальном отверстии Джанкезова».
Капитан полиции выкрикивал угрозы и в возбужденном состоянии ходил из кабинета в кабинет, еще несколько раз ударил Джатдоева, а Джанкезов к тому времени был уже в таком состоянии, что не мог сидеть: он сполз с кресла и лежал на полу в кабинете оперативников. «Примерно после 12:30, ближе к 13:00, Рахаев, продолжая свои преступные действия, в кабинете номер 48 в присутствии оперативных сотрудников Беджиева, Байкулова и Тазартукова подпрыгнул и всем весом своего тела нанес удар обеими ногами в левую переднюю область грудной клетки лежавшего на полу Джанкезова», — заключил прокурор. Смерть Джанкезова констатирована в 13:12. Джатдоеву, согласно выводам следствия, была причинена физическая боль и нравственные страдания.

Неудобные экспертизы и забытый прыжок

«С первых допросов и до вынесения приговора в 2013 году полицейские говорили, что Рахаев бил Джанкезова руками и ногами. И вдруг перед новой экспертизой, которая проводилась после отправки материалов на доследование, они заявляют, что Рахаев якобы прыгнул Джанкезову на грудь. Эти показания были даны как раз перед проведением новой экспертизы по делу в Московской области, и она показала, что смерть наступила в результате травматического шока. В суде мы спрашивали оперативников: как же получилось, что они об этом вспомнили через четыре года? Говорят, забыли. Сразу после происшествия забыли, через год забыли, а через четыре года — вспомнили», — говорит адвокат Петр Заикин, представляющий интересы Рахаева в Черкесском суде.

Экспертиз по делу о гибели Дахира Джанкезова проводилось несколько. Первая — в Черкесске, сразу после его смерти. Она установила, что повреждения, полученные задержанным, не могли быть нанесены позже, чем за 4-6 часов до смерти — то есть бил Джанкезова не Рахаев, с которым они встретились около полудня. Но через несколько месяцев после гибели потерпевшего следователи решили, что исследование было неполным, провели эксгумацию трупа Джанкезова и направили на повторную экспертизу в Краснодарский край. Экспертиза показала, что побои могли быть нанесены и за 1-3 часа до смерти.

Последующие исследования, по запросу следствия и по инициативе защиты, проводились в Ростове, Ставрополье и Московской области. Приглашенный «Общественным вердиктом» в суд руководитель филиала Первой российской независимой судмедэкспертизы в Кавминводах Евгений Николаев заявил, что повреждения не могли быть причинены позже, чем за 6-8 часов до смерти Джанкезова, к такому же выводу пришли специалисты 124-й медико-клинической лаборатории в Ростовской области.

После отмены первого приговора и отправки материалов на доследование следователи заказали еще одну экспертизу, на этот раз в лаборатории в Московской области. Она показала, что смерть Джанкезова наступила через несколько минут после нанесенных ему травм — и как раз в это время в деле появились показания о прыжке Рахаева на грудь задержанного.

Что касается самой первой экспертизы, которую проводил начальник бюро судебно-медицинской экспертизы Карачаево-Черкесии Рашид Чотчаев, ее прокурор предлагает считать «проведенной не в полном объеме»: якобы специалист исследовал только выборочные фрагменты поврежденных тканей, а те участки, где травмы были самыми серьезными (ту же проломленную грудину), просто проигнорировал. Сам Чотчаев давал показания в суде, подтвердил свои первоначальные выводы и категорически отверг все обвинения в невнимательности или подкупе.

«Версия о подкупе появилась на втором процессе, раньше ее не было. Оперативники дали показания о том, что Рахаев якобы после смерти Джанкезова встречался с ними на окраине Черкесска и требовал скинуться по 500 тысяч рублей, чтобы передать 2 миллиона эксперту. После этих заявлений суд направлял материалы в следственные органы, чтобы они провели проверку информации о подкупе, но в возбуждении уголовного дела было отказано», — рассказывает юрист «Общественного вердикта» Дмитрий Егошин.

Посадим, а там разберемся

Но в своей речи в прениях прокурор сослался на встречу на окраине как на установленный факт. По его версии, Рахаев намеревался представить случившееся в отделе как падение Джанкезова с лестницы: якобы к такому выводу и должен был прийти подкупленный эксперт. Этой же встречей прокурор объяснил и первоначальное молчание оперативников: в октябре 2011 года они заявляли, что не видели, что делал Рахаев с задержанным, а показания об избиении дали уже после его задержания в 2012 году. «Сработал местный менталитет и чувство ложной корпоративности, — объяснял суду гособвинитель. — Существовала договоренность, что Байкулов, Тамов, Беджиев, Братов и Тазартуков умалчивают обстоятельства гибели Джанкезова, а Рахаев сам решает свои проблемы».

К этой договоренности, по мнению прокурора, имело отношение и руководство МВД республики: «Первоначально за Рахаева впряглось все руководство МВД по КЧР», — процитировал гособвинитель показания оперативника Тамова. Участковый Тазартуков говорил в суде, что тогдашний начальник ОВД Черкесска полковник Лобжанидзе дал ему прямое указание говорить, что Джанкезов упал с лестницы. Лобжанидзе был непосредственным начальником Рахаева, но о необходимости привлечь его к ответственности прокурор в своей речи не упомянул, хотя и заявил, что верит показаниям Тазартукова.

«Не сомневаюсь, что так и было, и что бедный Лобжанидзе, боясь потерять должность начальника ОМВД Черкесска, бросился поддерживать версию, выдвинутую Рахаевым. Возможно, такие указания ему дало руководство МВД Карачаево-Черкесии в лице Кечерукова и Карабашева», — заявил прокурор. Упомянутый им Альберт Карабашев в 2011 году был начальником полиции республиканского МВД.

При этом гособвинитель не потребовал ни вынести частные определения в адрес тогдашнего руководства МВД Карачаево-Черкесии и полиции Черкесска, ни провести в отношении них проверку относительно возможного сокрытия преступления. Проверить, по мнению прокурора, необходимо оперативников из управления собственной безопасности МВД республики — бывших коллег Рахаева (он работал в УСБ до назначения в Черкесск). По словам гособвинителя, сотрудники УСБ оказывали противодействие следствию, а свидетелей-оперативников вывозили в Пятигорск, где требовали от них признательных показаний в убийстве Джанкезова.

Что же касается самих свидетелей — Братова, Байкулова, Тамова, Беджиева и Тазартукова — то они, заявил, прокурор, возможно, тоже били Джанкезова: «Исходя из изложенных мной доказательств я также допускаю, что Беджиев, Байкулов, Братов, Тамов и Тазартуков во время нахождения Джанкезова в опорном пункте, а также при нахождении его в отделе полиции в промежуток времени с 9:00 до 10:45 минут могли применить физическое насилие к Джанкезову, которое, по моему мнению, к категории тяжких телесных повреждений не относится. Полагаю, что материалы в этой части должны быть выделены и направлены в порядке статьи 144 и 145 УПК в следственное управление Следственного комитета по КЧР». «Но умер Джанкезов в результате преступных действий Рахаева», — напомнил прокурор.

«То есть прокурор сам заявил, что части показаний свидетелей он доверяет — тем, которые удобны следствию и подтверждают вину Рахаева, а части показаний не доверяет и требует проверить самих свидетелей на причастность к преступлению. Мы надеемся, что суд понимает: в таких условиях вероятность вынесения ошибочного приговора очень высока», — говорит адвокат Заикин.

Брат-понятой и забывчивый потерпевший

Вдова убитого Дахира Джанкезова тоже «допускает», что проходящие свидетелями сотрудники полиции били ее мужа: «Но добил он», — указывает она на Рахаева. «Взяли человека ни за что, убили и отдали. И еще издеваются, ни слова сожаления я тут не услышала, что человек умер, только оскорбляют его», — говорила она в прениях.

Второй потерпевший, Хаджи Джатдоев, от своих слов против Руслана Рахаева тоже не отказывается, но, как говорит защита, «все время путается в показаниях»: при проверке показаний на месте перепутал кабинеты в отделе полиции и дал показания не в том, где происходили события по версии обвинения; он же сообщил о полученных в отделе полиции синяках и ссадинах, которые, как позже показала экспертиза, были недельной давности. «Он обычный крестьянин, задерживался, как и Джанкезов, для проверки на причастность к краже и, видимо, его пообещали отпустить и не привлекать к ответственности в обмен на нужные показания», — говорит о Джатдоеве адвокат Заикин.

В четверг в городском суде Черкесска выступит сам Руслан Рахаев, а вслед за ним и его защитник. Адвокат объясняет, что помимо доказательств невиновности его доверителя, в деле содержатся однозначно недопустимые доказательства, полученные следователем по фамилии Голубничий. Когда адвокаты заметили, что один из понятых по делу носит такую же фамилию, они потребовали вызова следователя в суд, и он признался, что упомянутый в ключевых документах понятой — его двоюродный брат. Но статья 60 УПК запрещает привлекать в качестве понятых родственников участников уголовного производства. «С участием этого понятого проводились осмотр места происшествия, составлялся протокол осмотра трупа — всего более четырнадцати следственных действий по делу. Мы знаем, что оправдательные приговоры выносятся крайне редко, но как раз по таким основаниям это возможно — в основу доказательной базы положены заведомо недопустимые доказательства», — говорит Петр Заикин.