Продать душу. Царская Россия — царство неэффективности

ЮРЬЕВ ДЕНЬ И ПОСТЕПЕННОСТЬ РАСКРЕПОЩЕНИЯ

26 ноября по старому стилю (9 декабря в XXI веке) — Юрьев день, в который в России крестьяне могли переходить от особо жестокого или самодурствующего помещика к более порядочному. Но так было лишь до 1590-х годов, после чего правительство прикрыло им эту «лазейку» и закрепило как живую собственность только за одним хозяином. Тогда то и сложилась поговорка — «Вот тебе, бабушка, и Юрьев день».

При этом вопреки распространённому заблуждению, помещичьи крепостные крестьяне составляли вcё же не подавляющее население России (к моменту отмены крепостного права примерно 35% населения). В то время в стране уже было фактически несколько крестьянских сословий, многие из которых получили свободу на несколько десятков лет раньше.

Больше всего повезло бывшим монастырским и церковным крестьянам, получившим личную свободу ещё при Петре III и Екатерине II в 1762-1764 годах. Начиная с 1803 года относительно небольшое количество крестьян смогли «выкупить» себе вольную по указу Александра I о вольных хлебопашцах. В годы царствования этого же императора вскоре после войны с Наполеоном было отменено крепостное право и в части наиболее «европейских» регионов империи — в российской части Польши, в Эстонии и Латвии. В Финляндии крепостного права и вовсе никогда не было. А в 1837–1841 годах благодаря так называемой «Реформе Киселёва» (известного противника крепостного права, тогдашнего министра государственных имуществ Павла Киселёва) стало фактически свободным и огромное сословие «государственных» крестьян. Тем не менее даже 35% — более трети населения — лично несвободных людей всего 155 лет назад — это очень много. Не так то уж давно это было: хорошая черепаха живёт дольше и за какой-нибудь престарелой Тортиллой из зоопарка ещё вполне мог ухаживать крепостной.

КРЕПОСТНЫЕ В РОССИИ И РАБЫ ВО ФРАНЦУЗСКИХ КОЛОНИЯХ

Поль Дюкре, бедный, но хорошо образованный эмигрант, приехал в Россию и создал в Москве в начале 19 века французскую школу... В 1822 г. он опубликовал книгу «Россия и рабство и их взаимоотношения с европейской цивилизацией».

Идея, которую развивает г-н Дюкре по ходу книги: Россия по сравнению с Францией — совсем нищая страна. Русский крепостной начала 19 века в пересчете на франки стоил 400-600 франков, и приносил хозяину самое большее 50 франков дохода в год (10%). В то же время негр-раб во французских колониях того времени стоил 2-3 тысячи франков и приносил 200-300 франков прибыли в год. Царская Россия — царство неэффективности.

Ну а что? — Поскольку русский крепостной давал дохода немного, то ценился он дешево. Дешевле собаки для псовой охоты. Если толпу людей можно обменять на трех щенков, то чего б не заставить кормить их грудью? Щенок-то всяко дороже человеческого детеныша стоит...

Как пишет Дюкре, во Франции в самых отсталых районах даже небольшое «вдовье» хозяйство из 2-3 женщин может дать 300-400 франков дохода в год, из которых половину эти женщины обыкновенно отдают владельцу земли. В России такое же хозяйство не даст помещику вообще ничего, хорошо если они прокормят сами себя...

Из печального (по сравнению с Францией) состояния сельского хозяйства в России Поль Дюкре сделал еще один интересный вывод: русский дворянин (в среднем) самый нищий в Европе, а бюджет Российской империи — самый тощий среди крупных держав. То есть дворянская рулетка в Баден-Бадене и всякие янтарные комнаты — это, современным языком, понты нации нищебродов...

Прекрасная картина Максимова про старушку-помещицу. Старость — не радость в любом случае, а тут еще и поместье-то — не намного лучше крестьянского двора. Дом заколочен, они со служанкой переехали в какую-то избу рядом. А все почему — не Реюньон тут, и не Авиньон. Денег не нажить на пенсию бедному дворянину...

СОВРЕМЕННОЕ РАБСТВО

И в наши дни рабство в самых его что ни на есть «классических» формах хоть и юридически запрещено, но фактически сохраняется в самых разных странах. Печальные лидеры в этом списке — отсталые страны Африки, где жертвами работорговцев и рабовладельцев становятся не только похищенные люди, но и продаваемые в рабство своими же родителями или опекунами дети. Причём, цены на «живой товар», начав падать ещё во времена Екатерины II и Павла I, продолжают падать год от года. В таких странах как Того или Бенин детей продают, например, всего за $ 20. Далее они перепродаются в качестве домашней прислуги или проституток примерно за $ 400 в более богатые страны, типа Габона или Нигерии. На полулегальных невольничьих рынках Судана (совсем рядом с курортами Египта, на которых многие из нас так весело отдыхали) похищенные темнокожие невольники продаются в среднем за $ 200.

СТОИМОСТЬ ЧЕЛОВЕКА В РОССИИ

...В 1800 году в газете «Московские ведомости» регулярно публиковались объявления подобного содержания: «Продаются за излишеством дворовые люди: сапожник 22 лет, жена ж его прачка. Цена оному 500 рублей. Другой рещик 20 лет с женою, а жена его хорошая прачка, также и белье шьет хорошо. И цена оному 400 рублей. Видеть их могут на Остоженке, под № 309...»

Историки подробно изучили объявления о продаже крепостных в «Санкт-Петербургских ведомостях» за последние годы ХVIII века. В среднем цены на «рабочих девок» составляли тогда 150–170 рублей. За «горничных, искусных в рукоделии» просили дороже, до 250 рублей. Опытный кучер с женой-кухаркой стоили 1000 рублей, а повар с женой и сыном двух лет — 800 рублей. Мальчики в среднем стоили от 150 до 200 рублей. За обученных грамоте подростков, «изрядно пишущих», просили 300 рублей. Но это были именно высокие столичные цены. В соседней Новгородской губернии в конце ХVIII века в глухом селе можно было купить «крестьянскую девку» за 5 рублей. А на окраинах империи человека зачастую покупали вообще по бартеру...

Хорошо обученная и молодая крепостная актриса «приятной наружности» обычно стоила от двух тысяч рублей и выше. Князь Потемкин как-то купил у графа Разумовского целый оркестр оптом за 40 тысяч рублей, а за одну «комедиантку» было заплачено 5 тысяч рублей...

Накануне вторжения Наполеона в Россию средняя по стране цена крепостного приближалась к 200 рублям. В последующие годы, видимо в связи с общим финансово-экономическим кризисом по итогам долгих и тяжелых для России наполеоновских войн, цены на людей упали до 100 рублей. На этом уровне они держались до сороковых годов XIX века, когда снова начали расти.

Интересно, что цены на крепостных в России были ниже, чем цены на рабов в Средней Азии. К середине XIX столетия в Хиве и Бухаре рабы стоили от 200 до 1000 рублей и выше (были даже случаи, хоть и немногочисленные, когда восточным купцам удавалось покупать крепостных у русских помещиков и вывозить их в качестве рабов в Персию и Среднюю Азию, — прим.ред.). В те же годы в Северной Америке чернокожий раб-негр в среднем стоил 2000–3000 фунтов, то есть в три-четыре раза дороже средней цены русского помещичьего крестьянина накануне отмены крепостного права.

«НОЖНИЦЫ ЦЕН» НА РАБОВ

В начале нового времени цены на рабов были дорогими, иногда доходя эквиваленту нынешних 40 000 $. Но в наши дни в странах Третьего мира «средний» раб оценивается примерно в $ 90, хотя еще в 1990-е годы эта сумма была в 1,5-2 раза выше. Возможно, это следствие с одной стороны усиливающейся перенаселённости отсталых стран Азии и Африки, с другой — участившихся войн, когда человеческая жизнь перестаёт цениться как таковая. При этом доходы рабовладельцев из богатых стран могут достигать астрономических сумм. Проведённое в 2003 году исследование в Нидерландах показало, что, в среднем, каждый сутенер, привлекающий секс-рабынь, обогащается на $ 250 000 в год. Торговля людьми сегодня оценивается как одна из самых прибыльных отраслей в преступном мире (после незаконного оборота наркотиков и оружия).

РАБСТВО В УЗБЕКИСТАНЕ XIX ВЕКА

Из книги Мейендорфа Е. К. "Путешествие из Оренбурга в Бухару" 1823 г.

...Стоимость сильного мужчины примерно от 40 до 50 тилля (от 640 до 800 рублей ассигнациями). Если это ремесленник, например столяр, кузнец или сапожник, за него платят до 100 тилля (1,6 тыс. рублей ассигнациями). Женщины обычно стоят дешевле, чем мужчины. Если же они молоды и красивы, то стоят от 100 до 150 тилля (от 1600 до 2400 рублей ассигнациями).

Участь рабов в Бухаре внушает ужас. Почти все русские жаловались на то, что очень плохо питаются и измучены побоями. Я видел одного раба, которому его хозяин отрезал уши, проткнул руки гвоздями, облил их кипящим маслом и вырезал кожу на спине, чтобы заставить его признаться, каким путем бежал его товарищ. Куш–беги, увидев однажды одного из своих русских рабов в пьяном виде, велел на следующий день повесить его на Регистане. Когда этого несчастного подвели к виселице и стали принуждать отказаться от православия и сделаться мусульманином, дабы заслужить помилование, он предпочел умереть мучеником за веру.

Большая часть русских невольников, находившихся в окрестностях Бухары, содержались в заключении и работали с кандалами на ногах в продолжение последних недель нашего пребывания в этом городе. Лишь один из них сумел присоединиться к нам верстах в 100 от Бухары после 18–дневного скитания по пустыне. В течение этого времени он поддерживал себя только водой и мукой. Он выразил нам самым простым и трогательным образом тревогу, которую испытал, увидев нас (так как он боялся, не были ли мы киргизами, хивинцами или узбеками), и крайнюю радость, когда узнал наших казаков. Я не смогу описать бурного восторга десятка русских невольников, которых мы выкупили в Бухаре и во время пути. Они проливали слезы радости. Поверят ли, что бухарское правительство было достаточно жестоко, чтобы препятствовать этим выкупленным русским вернуться на родину!..

Состоятельные бухарцы обыкновенно имеют до 40 рабов. Некоторые крупные вельможи, вроде куш–беги, обладают, быть может, сотней, так как у них, должно быть, большое окружение и они владеют обширными садами и другими поместьями. Нет почти ни одного зажиточного бухарца, у которого не было бы сада за городом и маленького домика, куда он отправляется летом во время жары подышать чистым воздухом. Владельцы поместий отдают свои земли в аренду или обрабатывают их с помощью рабов...

РЕАЛИИ КРЕПОСТНОГО РАБСТВА

...Начиная с Елизаветы Петровны, крестьяне уже не считаются гражданами: они не присягают новому императору. За них это делает помещик. Особенно неприятно то, что властная, интеллектуальная и нравственные элиты российского общества были совсем не против порабощения крестьян. Историк Андрей Борисович Зубов восклицает: «Для меня это самое великое проклятье Императорской России. Ни с чем не сравнимое. Ни с чем. Я много занимался крепостным правом. Это наш позор, это наш кошмар. Позор и кошмар еще в том плане, что в Англии и Соединенных Штатах огромное количество людей боролось против рабства, а у нас никто не боролся. У нас никто крестьян своих не отпустил! Кроме Огарева. Ни Хомяков не отпустил, ни Киреевский не отпустил; никто не отпустил из наших философов правдолюбцев. У кого они были, конечно. У кого не было, у того некого и отпускать. Даже замечательный наш Новиков (???), который всячески пропагандировал христианство, издавал на русском языке богословские тексты и который сделал действительно очень много, благополучно торговал мужиками. Это считалось нормальным»...