Женщины Спарты

Некий спартанец рассказывал своей матери (или родной сестре) о доблестной смерти своего брата. Женщина воскликнула:

"Не стыдно ли тебе, что ты упустил возможность разделить его участь?"

Одна спартанка отправила на войну пятерых своих сыновей и стояла на окраине города, ожидая исхода сражения. Подошедший к городу странник на вопрос женщины об исходе битвы ответил, что все её сыновья погибли. Женщина возмутилась:

"Не об этом я тебя спрашивала, а о нашей Родине!"

Когда же странник сказал ей, что спартанцы победили, она воскликнула:

"Раз так, то я с радостью принимаю весть о смерти моих сыновей!"

Когда спартанка хоронила своего сына, к ней подошла какая-то старушка и сказала:

"О, женщина, какое несчастье!"

Спартанка возразила:

"Нет, клянусь богами, это счастье. Ведь я родила его, чтобы он умер за Спарту — так и случилось!"

Одна спартанка узнала, что её сын недостойно ведёт себя на чужбине, и написала ему:

"Дурная о тебе слава. Опровергни её или умри".

У одной спартанки был хромой сын, которого она послала на войну со словами:

"Сын мой, с каждым шагом вспоминай о доблести".

У другой спартанки сын вернулся с войны, страдая от раны в ноге. Мать сказала ему:

"Помни о доблести, сынок, тогда боль пройдёт, и ты воспрянешь духом".

Один спартанец получил на войне такие ранения ног, что не мог ходить и передвигался только на четвереньках. Он очень страдал от этого и не хотел быть посмешищем в глазах людей, но мать сказала ему:

"Разве не лучше, сын мой, гордиться мужеством, чем бояться глупого смеха".

Спартанка, протягивая уходящему на войну сыну щит, сказала:

"Твой отец сумел сохранить его для тебя. Также и ты: сохрани его или умри".

Пояснение: гоплиты при отступлении бросали свои тяжелые щиты, гоплоны, так как они очень затрудняли бегство, увеличивая вероятность гибели.

Когда сын одной спартанки стал жаловаться на то, что его меч слишком короток, женщина посоветовала:

"А ты сделай лишний шаг".

Спартанка, мать двоих сыновей, когда узнала, что один из них храбро сражался, но погиб в бою, только и сказала:

"Да, это был мой сын!"

Когда же она узнала, что другой сын струсил, но спасся, женщина воскликнула:

"А этот был не мой!"

Когда одна спартанка участвовала в праздничной торжественной процессии, она получила известие о том, что её сын храбро сражался, но сейчас умирает от многочисленных ранений, однако спартанцы в этом сражении победили.
Женщина, даже не сняв с головы венка, гордо обратилась к стоявшим поблизости участницам процессии:

"Насколько лучше, подруги, умереть, победив в бою, чем жить, даже одержав победу на Олимпийских играх".

Один человек спросил у спартанки, согласна ли она вступить с ним в связь.
Женщина ответила:

"Ещё девочкой я научилась слушаться отца, и так поступала всегда. Став женщиной, я повинуюсь мужу. Если этот человек делает мне честное предложение, пускай обратится с ним сперва к моему мужу".

Известно, что у спартанцев был довольно свободный взгляд на брачные отношения. Муж обычно разрешал достойному и благородному человеку вступать в связь со своей женой, если тот его об этом просил.

Когда бедную спартанскую девушку спросили, что она принесёт в приданое, та ответила:

"Отцовский нрав".

Когда спартанку спросили, сближалась ли она с мужчиной, та ответила:

"Нет, но мой муж сближался со мной".

В своём "Наставлении супругам" Плутарх к аналогичным словам добавляет:

"Я полагаю, что таково и должно быть поведение хозяйки дома: не бежать и не гневаться, если муж домогается её, но и не делать самой первого шага. Ведь последнее будет бесстыдством и распутством, а первое покажется недружелюбным и презрительным".

В 422 году до Р.Х. В битве при Амфиполе сошлись войска Спарты под командованием Брасида и армия афинян под командованием Клеона. Спартанцы одержали победу, но в этом сражении погибли оба полководца.
Жители Амфиполя послали делегацию в Спарту, чтобы сообщить Аргилеониде, матери Брасида, о славной смерти её сына.
Аргилеонида первым делом спросила, была ли смерть её сына благородной и достойной спартанца. Амфипольцы стали восхвалять Брасида, утверждая, что в этом сражении не было спартанца, равного ему.
На это Аргилеонида возразила:

"Амфиполиты! Мой сын был смелым и благородным, но в Спарте ещё много мужей лучше и благородней его".

Однажды к спартанскому царю Клеомену I (правил 520-490 гг. до Р.Х.) прибыл милетский тиран Аристагор и стал уговаривать его вступить в войну с персидским царём Дарием I на стороне ионян. Аристагор обещал за это много денег и во время переговоров всё время увеличивал предлагаемую сумму.
При этих переговорах присутствовала юная дочь царя по имени Горго, которая вскоре сказала:

"Отец! Если ты немедленно не выставишь за дверь этого жалкого чужака, то он изведёт тебя".

Вскоре Горго увидела, как слуга надевает Аристагору обувь, и неодобрительно сказала Клеомену I:

"Видишь, отец, у этого иноземца нет рук".

Вскоре Клеомен I приказал Горго выдать одному человеку некоторое количество зерна в качестве обусловленной платы за оказанную услугу и пояснил дочери:

"Этот человек научил меня, как улучшить вино".

Горго с осуждением заметила:

"Благодаря этому вина будет выпиваться больше, пирующие станут напиваться сильней и вести себя хуже".

Когда Горго уже была царицей (она вышла замуж за Леонида I, погибшего потом под Фермопилами), одна афинянка спросила её:

"Почему вы, спартанки, единственные из женщин командуете мужчинами?"

Горго ответила:

"Потому что мы единственные, кто рожает настоящих мужчин [мужей]".

Провожая Леонида под Фермопилы, Горго просила мужа быть достойным Спарты и спросила, что ей делать в случае его гибели, которая казалась неизбежной.
У Леонида тоже не было иллюзий, и он ответил:

"Выйди замуж за благородного и рожай благородных".

Однажды Акротат, внук Гиртиады, так сильно пострадал в мальчишеской драке, что его домой принесли едва живым. Все домашние начали плакать и причитать над мальчиком, но Гиртиада остановила их:

"Замолчите, он доказал, чья кровь в нём течёт. Благородных же надо лечить, а не оплакивать".

Когда Гиртиада получила известие о гибели Акротата в каком-то сражении, она сказала:

"Что же, отправляясь на врагов, он был готов или убить их, или быть убитым. Лучше знать, что он умер, оказавшись достойным меня, своих предков и нашего государства, чем если бы он остался жить, ведя весь свой век низменную жизнь".

Когда одна женщина узнала, что её сын Даматрий оказался трусом, она собственноручно убила его. Об этом происшествии сохранилось двустишие в Палатинской Антологии:

"Мать убила Даматрия, Спарты закон он нарушил,
Лакедемонцем он был, лакедемонкой она".

Другая женщина убила своего сына, покинувшего место в строю во время сражения, и тем опозорившего свою родину, сказав:

"Это не моё порождение".

Стихотворение об этом случае тоже вошло в Палатинскую Антологию:

"Прочь убирайся во тьму. Ненавистен всему ты на свете.
Пусть и Еврот не течет для малодушных людей.
Жалкий негодный щенок! Не достоин ты зваться спартанцем!
Нет, ты не мною рождён, прочь убирайся в Аид".

Когда одна женщина узнала, что её сын погиб во время сражения, она сказала:

"Плач пускай провожает трусливых, тебя же, мой милый,
Похороню я без слёз. Ты же из Спарты, сынок".

Это двустишие тоже вошло в Палатинскую Антологию.