Проблема пьянства в Советской России 20-ых годов прошлого века и формирование «пьяного бюджета»

“Дела плоти известны; они суть: прелюбодеяние, блуд, нечистота, непотребство, идолослужение, волшебство, вражда, ссоры, зависть, гнев, распри, разногласия, (соблазны), ереси, ненависть, убийства, пьянство, бесчинство и тому подобное; предваряю вас, как и прежде предварял, что поступающие так Царствия Божия не наследуют”
(К Галатам, 5.19–21).


История советского периода плоха тем, что выпячивала одни лишь достоинства нового строя, а о недостатках если и говорила, то вскользь, как о чем-то незначительном и преодолимом. На самом деле проблем у молодого «государства рабочих и крестьян» было очень много и все они были очень серьезны. Но о них не то чтобы в школах, в вузах и тех говорили очень мало. Однако, к счастью для нас, историков, архивные документы никуда не девались. Старые, пожелтевшие, написанные гнусным почерком и часто химическим карандашом либо напечатанные на старых «ундервундах», они лишь ждут своего часа, чтобы «уравновесить» раскачивающийся маятник часов истории. Были плюсы, но были также и минусы, и вот в том, чего оказалось в итоге больше, как раз и лежат ответы на вопросы, как, почему, отчего и зачем. Беда только в том, что добраться до них и все их изучить очень сложно.

Когда, например, рухнула итальянская КПИ, они объявили, что их архивы открыты для всех желающих и… действительно их открыли. Наши тоже открыты, но попасть туда «прямо с улицы» не удастся. А тем, кто могут, далеко не всегда хочется копаться в старом «дерьме». Но есть, есть историки, которые на эту тему и исследования проводят, и диссертации защищают. Вот, например, диссертация С.Е. Панина из Пензенского государственного университета им. В.Г. Белинского «Повседневная жизнь советских городов: пьянство, проституция, преступность и борьба с ними в 1920-е годы (на материалах Пензенской губернии), защищенная еще в 2002 году. Ну очень интересное исследование. Но исследование в одном месте, а люди, для которых оно вроде бы и было сделано, о нем почему-то не знают. Вот я подумал и на основе этой работы, творческие ее переработав, сделал следующий материал, который многим посетителям сайта ВО будет, безусловно, интересен. Причем все сноски на документы и материалы я решил сохранить, чтобы впоследствии глупых вопросов типа «а откуда это вы взяли» не возникало бы ни у кого!

Начнем с того, что большевикам пришлось столкнуться с проблемой пьянства уже в первые же дни октябрьского переворота. Речь идет о знаменитых винных погромах, когда солдаты ради винных погребов Зимнего повторно «взяли» штурмом дворец [1]. После этого погромы распространились по всему городу. Е.Я. Драбкина вспоминала: «На улицах разыгрывались отвратительные сцены. Осатаневшие погромщики нападали на винные погреба, избивали и убивали стоявших на страже красногвардейцев, взламывали замки, выбивали днища винных бочек и, стоя на четвереньках, лакали пьяную жижу – вино, смешанное с грязным снегом» [2]. Смольный оказался в растерянности. Г.А. Соломон писал, что Ленин побледнел, а его лицо подергивалось от нервной судороги: «Эти мерзавцы... утопят в вине всю революцию! - сказал он, - мы уже дали распоряжение расстреливать грабителей на месте. Но нас плохо слушаются ... Вот они русские бунты!...» [3]. Большевики начали расстреливать штабеля винных бутылок и бочек из пулеметов, ходили все мокрые, пропахшие насквозь ароматами дорогих вин. Ну, а что делали горожане и солдаты, видя, как вино текло по мостовой? Как вспоминает Л.Д. Троцкий, «вино стекало по каналам в Неву, пропитывало снег, пропойцы лакали прямо из канав» [4]. Однако, худо-бедно, через несколько месяцев, и сравнительно «малой кровью», большевикам удалось установить относительный порядок в столице [5].

Долгое время считалось, что «винные погромы» были прерогативой одной лишь только столицы. Однако они серьезно затронули и многие провинциальные города: губернские и также уездные, в том числе и на территории Пензенской губернии, где справляться с ними оказалось значительно сложнее. Так, 8 ноября 1917 г. солдаты в Пензе устроили погром складов пива, но тогда порядок восстановили довольно быстро [13]. Не так удачно все прошло в небольших уездных городах. Например, 24 ноября 1917 г. в Саранске примерно 500 человек солдат в три часа ночи обратилась к заведующему казенным винным складом с требованием открыть его и поделить хранящийся там спирт. 26 ноября солдаты, охранявшие винный склад в г. Саранске, потребовали у заведующего складом выдавать им вознаграждения за охрану спиртом. Начальник караула решения "сверху" ждать не стал и начал давать ежедневно на каждого охранника по полбутылки водки. Но и это их не удовлетворило. 29 ноября солдаты с горожанами и крестьянами из окрестных деревень вместе пошли на штурм складов... «Спирт из цистерн наливали уже сами солдаты, сломали кран у мерника, весь день со склада везли ящики и бочки со спиртом... по спирту лезли, давя друг друга с папиросами в зубах пьяные обезумевшие люди...». К 30 ноября со всем содержимым склада было решительно покончено. Вот, что оставили после себя штурмующие «...всюду битая посуда, насосная станция, нефтянка, сторожка, здание цистерн, мастерские сгорели, мотор свалился в колодец... все разграблено и разрушено»[6].

Каковы же были результаты погромов для Пензенской губернии. Из четырех казенных винных складов – два сгорело, два было разграблено дочиста; из 109 винокуренных заводов – три были сожжены дотла, а все остальные разграблены, как в отношении спирта, так и имеющегося там оборудования [7]. Пока власть наверху решала, пить народу или нет, местная власть, чтобы ничем себя не обременять, решила ему распродать не разграбленный спирт, по цене 50 руб. за ведро. И спрос на него оказался столь велик, что потребовалось установить лимит продаж – ведро на каждого из едоков в семье [8].

А народ все жаждал и жаждал искомые «жидкости» и свое недовольство их отсутствием проявлял иногда весьма комичным образом. Вот, например, какую листовку выпустила «Партия алкоголиков» в Самаре в ходе избирательной кампании в местные Советы. «Граждане и гражданки!!! Голосуйте за список 18. Наш девиз: «Алкоголики всех стран соединяйтесь», «Лишь в опьянении обретешь ты утешенье». Мы требуем: 1.Свободной повсеместной продажи пития; 2. Всеобщего, прямого, равного, тайного и явного распития спиртных напитков во всех видах и во всей посуде; 3. Свободного выбора разного рода пития и закусок к ним...; 4. Гласного всенародного суда алкоголиков над представителями старой власти, за прекращение ими винной продажи и строгого их наказания вплоть до ссылки на каторжные работы без срока; 5. Полной амнистии и немедленного освобождения из всех мест заключения, при старом и новом режимах посаженных, производителей, продавцов ханжи, политуры, денатурата, кислушки, самогонки...; б. Всеобщего бесплатного лечения всех пострадавших на почве алкоголизма...» [9]. Однако новая власть не спешила отвечать на народные чаяния и удовлетворять его потребность в изменении сознания посредством алкоголя.

Более того, 19 декабря 1919 года СНК РСФСР принял декрет «О воспрещении на территории РСФСР изготовления и продажи спирта, крепких напитков и не относящихся к напиткам спиртосодержащих веществ». [10] Декретом не запрещалось употребление спиртного вообще, а лишь продажу спирта для «питьевого потребления», для виноградного вина крепость допускалась не выше 12°.

Как и всегда на Руси, один закон был един не для всех. Для ВЧК-ГПУ и армейских органов доступ к запасам спирта сохранялся. Пензенская Губчека регулярно требовала спирт от ГСНХ по таким предлогам: «Губчека необходимо 15 ведер спирта для технических нужд и секретных надобностей» [11] Как там расходовался спирт «на секретные надобности», открылось в 1922 году во время ревизии хозяйственного отдела этой организации. Спирт выдавался по простым запискам и заявлениям. Вот пример такой записки. «В кладовую дать мне 5 бутылок спирта. Мартынов» [12]. За январь-июнь 1922 года здесь выпили 397 бутылок спирта!!! [13]

На четвертую годовщину Красной Армии, отмечавшуюся в Пензе, в смету на проведение торжеств официально заложили, помимо колбасы, еще и спирт на сумму в 1150000 рублей [14]. Понятно, что как не выпить защитникам нового рабоче-крестьянского государства?! «Пьянство в праздники, - отмечал В.О. Ключевский, - одна из религиозных обязанностей народа» [15]. Теперь с размахом стали отмечаться и новые революционные праздники: 1 мая, 7 ноября и т.д. «Разве мы делали революцию не для себя?»

Но пить-то было по большому счету нечего, и в ход пошел «Царь Самогон». О сильном влиянии самогона на повседневное потребление спиртных напитков свидетельствуют городские частушки первой половины 1920-х годов. Вот одна из них:

Сяду, сяду на машину,
Ноги свешу под вагон,
Ты вези меня, машина,
Туда, где гонят самогон
Самогонка не бежала
А потом закапала.
Меня милка не любила,
А потом заплакала.

Однако в 1920-е годы в СССР появилась тенденция, ранее не характерная для России – наркотики. Они стали проникать в ранее «чистые» социальные слои, а именно в рабочую среду. Так, согласно данным московского наркодиспансера за 1924 – 1925 гг. среди кокаинистов заметную долю стала составлять рабочая молодежь в возрасте 20-25 лет [16]. Не в последнюю очередь на это повлиял запрет на производство водки, традиционного досуга рабочих. В поисках замены даже рабочие и те стали «наркоманить». Кроме того, причины распространения наркотиков среди рабочей молодежи следует искать в их тесной связи с проститутками.

Клин было решено выбивать клином. Декрет СНК СССР от 28 августа 1925 года «О введении в действие положения о производстве спирта и спиртных напитков, и торговли ими» разрешал торговлю водкой. 5 октября 1925 года была введена винная монополия [17]. Новую водку назвали «рыковкой» в честь председателя СНК СССР Н.И. Рыкова, подписавшего декрет о ее производстве и продаже. В среде интеллигенции середины 1920-х годов был распространен анекдот, что в Кремле каждый играет в свои карты: Сталин – в «короли», Крупская – в «Акульку», а Рыков – в «пьяницу». Названия фасовки водки в народе тоже получили весьма политизированные. Бутылку объемом 0,1 л. назвали «пионером», 0,25 л. – «комсомольцем», а 0,5 л. – «партийцем». Но сохранялись и дореволюционные названия, а именно: сороковка, жулик, мерзавчик.

Интересно, что выкурка самогона в городах после этого практически прекратилась, равно как значительно снизилось употребление наркотиков. Но самогон продолжали гнать в сельской местности и уже оттуда поставляли его в город. Наиболее популярными примесями в самогоне были: хмель, горчица, хрен, бензин, керосин, табак, полынь, перец, куриный помет, известь, купорос, мыльный камень, наркотики, белена, дурман, денатурат. Из них бесспорным лидером был табак. В Пензенской области – купорос, табак и хмель [18].

Впрочем, пьянство было широко распространено и без казенной «монопольки». Так, информационные сводки Пензенского ГО ОГПУ за 1924 г. неоднократно отмечали, что пьянство среди… рядовых милиционеров и руководящего состава достигает широчайшего размера [19]. Как это не покажется странным, заражены пьянством были и партия, и комсомол. Еще в 1920 году большинство заседаний партийного суда Пензенского Губкома РКП(б) были посвящены именно разбору «пьяных дел» [20]. А, к примеру, члены президиума Пензенского СНХ (все члены ВКП9б) в состоянии сильного опьянения, празднуя Новый Год (1919 г. - Авт.), убили кучера СНХ Лазуткина [21]. Продолжался пьяный разгул в партийных и комсомольских рядах и в последующие годы. В журнале пензенских коммунистов «Под знаменем Ленинизма» в 1926 году писали об этом так: «Пьют старые и малые, пьют, чего греха таить – комсомольцы и коммунисты. Пьют все, независимо от занимаемого поста. Письма корреспондентов на 50% посвящены пьяной теме» [22].

Как итог отметим, что если принять весь алкоголь (в переводе на чистый алкоголь) на 1 семью за 100%, то получался следующий рост семейного потребления алкоголя: 1924г. - 100%, 1925г. - 300%, 1926г. - 444%, 1927г. - 600%, 1928г. - 800% [23]. Многие ученые 1920-х гг. успокаивали себя, сопоставляя показатели потребления водки второй пол. 1920-х гг. с данными по Российский Империи и делая из этого вывод, что в 1927/28 и 1929 бюджетных годах население СССР выпило лишь 42,8% от выпитого в 1913 году [225]. Но дело обстояло не так просто. В 1913 году в Российской Империи было выпито 1279,2 млн. литров водки. В 1929 году в СССР - 512 млн. литров. Но на территории СССР (без Финляндии, Польши и др. регионов) в 1913 году было выпито лишь 1062 млн. литров. Если к 512 млн. литров выпитой водки (данные Ценроспирта) добавить еще 600 млн. литров самогона (данные ЦСУ), то получается, что в 1929 году в СССР крепких спиртных напитков употребили 1112 млн. литров. Т.е. данные практически идентичны. Но при этом нужно заметить, что основным потребителем казенки и одним из основных потребителей самогона была РСФСР, и, следовательно, цифра явно будет выше дореволюционной, во всяком случае, для Европейской части России [24].

Ссылки на источники:
1. Павлюченков С.А. Веселие Руси: Революция и самогон // Революция и человек: быт, нравы, поведение, мораль. М, 1997. С. 125-126.
2. Молодой коммунист. 1974. №4. С.80.
3. Н. Соломон Г.А. Среди красных вождей. М., 1995. С. 15.
4. Троцкий Л. Моя жизнь. М., 1991. С.287.
5. См. подробнее: Канищев В., Протасов Л. Допьем романовские остатки! Пьяные погромы в 1917 году // Родина. 1997. №8; Канн П.Я. Борьба рабочих Петрограда с пьяными погромами (ноябрь – декабрь 1917) // История СССР. 1962 №3; Ульянова С.Б. Из истории борьбы с винными погромами в Петрограде в первые месяцы советской власти. //Народная борьба за трезвость в русской истории. Л., 1989.
6. Морозов В.Ф., Лебедев Г.В. Василий Владимирович Кураев (...об одном из тех, кто был уничтожен). М., 1999. С.41-42.
7. ГАПО (Государственный архив Пензенской области) Ф.71. On. 1. Д. 2753. Л.13.
8. Там же. Ф.164. On. 1. Д. 203. Л. 103.
9. Там же. Л. 106.
10. Декреты Советской власти. Т.7. М., 1974. с. 34-38.
11. ГАПО.Д.1213. Л.421.
12. Там же. Р294. Оп.1. Д.66. Л.7.
13. Там же.
14. Там же. Р2.Оп.1. Д.1213. Л.643.
15. Ключевский В.О. Неопубликованные произведения. М., 1983. с.354.
16. См. подробнее: Шоломович С.А. Отсчет о диспансерной борьбе с наркотизмом в Москве // Вопросы истории. Вып.1. М., 1926 г. С.71-86.; Белоусова М.Т. Кокаинизм по материалам судебно-психиатрической экспертизы // Преступление и преступность. Вып.1. М., 1926 год. С.99. В этой же работ Белоусова М.Т. указывает, что среди кокаинистов доля рабочих в середине 20-ых годов составляла 10,7%, то есть наркоманом был каждый 10-ый! Там же. С.98).
17. Из истории борьбы с пьянством, алкоголизмом, самогоноварением в советском государстве. Сборник документов и материалов. М., 1988. С.30-33.
18. Алкоголь в современной деревне. М., 1929. С. 28.
19. ГАПО. Ф.Р2.Оп.4. Д.200.Л.105,149.
20. Там же. Ф. П37. Оп.1. Д.119. Л.1- 2,5.
21. Там же. Ф.П36. Оп.1. Д.175. Л.7 -36.
22. Там же. Ф.П38. Д.293. Л.12.; Ф.Р2.Оп.4. Д.223. Л.1223 -1230.
23. Ларин Ю. Алкоголизм промышленных рабочих и борьба с ним. М., 1929. С. 7.
24. Ларин Ю. Алкоголизм и социализм. М., 1929. С. 47.


Автор: Вячеслав Шпаковский