Действительно

стырено
Историю сию рассказали мне в Германии, в бытность мою гостем тама совсем недавно. Дело происходит в восточной части Берлина. Для справки: менталитет нынешней немчуры намертво застрял между двумя взаимоисключающими крайностями - действенным раскаянием в связи с фашистским прошлым и подспудно клокочущей неприязнью к наводнившим страну в поисках сытой жизни чужестранцам.

Итак, Люся, рассказавшая эту историю, стоит в очереди в кассу, в супермаркете. Перед ней - немка средних лет, а ближе к кассе - две русские бабы. Может, и хохлушки - сие толком неведомо. Факт тот, что они громко беседуют между собой по-русски на весь чинный супермаркет, чего-то хохочут и повизгивают. На них неприязненно косятся, поджав губы, все присутствующие аборигены, но бабам, ессно, пофиг.

Тут подходит их очередь оплачивать покупку, и бабы извлекают на свет божий упаковку туалетной бумаги - оплачивать. Немка, стоящая перед рассказчицей-Люсей, произносит как бы про себя, но очень даже слышно: "С каких это пор русские научились пользоваться туалетной бумагой?" Люся замирает "в мучительных поисках ответа", аборигены вокруг язвительно ухмыляются...

И тут одна из баб (кто бы мог подумать, что "эти русские" гуторят по-немецки!) спокойно поворачивается к немке и на чистом немецком выдает:
- С тех пор, как вы перестали лизать нам задницу.

Мертвое молчание и каменные лица аборигенов провожали сиих баб до самого выхода...

стырено
Историю сию рассказали мне в Германии, в бытность мою гостем тама совсем недавно. Дело происходит в восточной части Берлина. Для справки: менталитет нынешней немчуры намертво застрял между двумя взаимоисключающими крайностями - действенным раскаянием в связи с фашистским прошлым и подспудно клокочущей неприязнью к наводнившим страну в поисках сытой жизни чужестранцам.

Итак, Люся, рассказавшая эту историю, стоит в очереди в кассу, в супермаркете. Перед ней - немка средних лет, а ближе к кассе - две