Катастрофа Ту-134 в Куйбышеве

Самолёт произвёл посадку со слишком большими скоростью и тангажом. Шасси сломались от удара о ВПП, машина легла на брюхо и около 300 м скользила по инерции, после чего она перевернулась через правую консоль и встала вверх шасси. От удара фюзеляж самолёта переломился надвое, из разрушенных топливных баков полилось топливо и возник пожар. Из 94 пассажиров и членов экипажа выжило только 24 человека (всего погибло 70 человек).

Причиной авиакатастрофы послужило преступное пренебрежение правилами безопасности полётов. Командир корабля Александр Клюев поспорил с экипажем, что сможет посадить самолёт вслепую, по одним только показаниям приборов. Он закрыл обзорные окна кабины с левой стороны шторками и повёл самолёт на посадку. Второй пилот, штурман и бортинженер не препятствовали его действиям. В расчёты КВС вкралась ошибка, и к полосе самолёт подошёл со слишком большими вертикальной и горизонтальной скоростями. КВС дал команду открыть шторку за секунду до касания. Бортмеханик не успел выполнить её. От сильнейшего (4,8 g) удара при касании шасси подломились. Фюзеляж протащило по ВПП около 300 м. При скольжении по бетону самолёт стал переворачиваться через правое крыло, затем сошёл на грунт, потерял правую плоскость крыла, перевернулся, раскололся надвое и загорелся.

Второй пилот, Евгений Жирнов, лобовое стекло на рабочем месте которого не было закрыто шторкой, не предпринял никаких мер для ухода на второй круг. Однако после крушения он помогал пассажирам выбираться из горящего самолёта. Пассажиры и участники тушения вспоминают, что Жирнов вытащил из самолёта несколько человек. И когда он вытащил через пилотскую кабину женщину, то опустился на землю, сказал, что ему трудно дышать и потерял сознание. Через три дня он умер в Березовской медсанчасти.
Александр Клюев остался жив, приговорён судом к 15 годам лишения свободы. После пересмотра дела срок уменьшили до 6 лет, которые он полностью отбыл.

Вспоминает Сергей Чурилов, в 1986 году замполит роты полка патрульно-постовой службы УВД города Самары: "Вечером 20 октября я находился на дежурстве в поселке Береза. Неожиданно со стороны аэропорта раздался сильный хлопок, а еще через полминуты затрещала рация: всем свободным машинам срочно прибыть на взлетно-посадочную полосу. Когда мы въехали на территорию аэропорта, увидели переломившийся на две части самолет, его оторванное и горящее крыло. Еще запомнилось, что из разлома в корпусе женщина протягивала ребенка, а из своей кабины выбрался летчик, немного отдышался - и снова полез в самолет. Вытащил кого-то на воздух – и снова внутрь, за пассажирами. Всего он спас несколько человек. Тем временем пожарные потушили все, что горело. А нас, прибывших по тревоге милиционеров, рассредоточили метрах в ста пятидесяти от разбившегося самолета и предупредили: за оцепление не пускать никого, кроме членов правительственной комиссии".

Из самолёта выбежал мужчина в наручниках и отбежав от самолёта остановился. Оказалось, что из Грозного везли рецидивиста. И, хотя условия для побега были идеальными, он не стал убегать, а подождал, когда его заметят милиционеры.

Пять или шесть человек спаслись через люк в хвостовом отсеке, который открыл один из пассажиров. Но этот люк, как потом установила комиссия, стал причиной гибели ещё нескольких пассажиров, так как впереди был разлом через который шёл воздух. Создался эффект "печной тяги". Пламя и дым шли через весь салон, а так как обшивка салона выделяет при горении всякую дрянь, то пассажиры дышали этим и получали отравления.

Пожар был потушен в 17.44. На место пожара прибыли прибыли начальник управления пожарной охраны полковник А.К. Карпов и штаб пожаротушения УПО, в составе которого находился инженер этой лаборатории, а ныне начальник испытательной пожарной лаборатории В.В. Фрыгин, чьи фотографии мы и видим. Вот что он вспоминает: "Не все могли без содрогания созерцать такую жуткую картину. Многих от вида трупов и тошнотворного запаха горелого мяса сразу выворачивало. При этом в салоне стоял такой удушливый запах от сгоревшей обшивки, что работать можно было только в противогазе. Когда я нырнул в закопченный разлом корпуса, сразу же увидел висящих у меня над головой мертвых людей, пристегнутых ремнями. Ведь самолет-то в ходе падения перевернулся, и все кресла с пассажирами в результате оказались вверх ногами и как бы на потолке. Многие трупы были совсем без одежды, а другие - только без обуви. Все это с них или сорвало потоком воздуха или сгорело в пламени.

Я не только таскал трупы из самолета, но по долгу службы старался еще сделать как можно больше фотоснимков места происшествия. Я понимал, что они затем очень пригодятся при расследовании причин трагедии. Однако эта уникальная фотопленка чуть было не оказалась уничтоженной. Дело в том, что почти одновременно с нами на место катастрофы прибыли сотрудники КГБ. А в наступившей темноте форма пожарных и кагэбэшников выглядела довольно сходно, и, видимо, поэтому без особых препятствий со стороны сотрудников госбезопасности мне в течение 15-20 минут удалось отщелкать почти целую пленку. Я снял и обгоревший самолет, и висящие на ремнях тела пассажиров, и погрузку трупов в машины.

Но вскоре кагэбэшники спохватились. Делая очередной кадр, я услышал у себя за спиной разговор: "Это что за фотограф тут ходит? На нашего он что-то не похож. Надо выяснить". Я тут же понял: пленку надо спасть. Не мешкая ни минуты, я забежал за машину, быстро перемотал на начало почти полностью отснятую кассету и вынул ее из аппарата. Тут мимо как раз проходил один из знакомых мне бойцов пожарной охраны. Я отдал ему кассету и велел запрятать поглубже во внутренний карман, а вернуть попросил только мне лично и только по прибытии в Куйбышев.

Едва я вставил в аппарат новую пленку и сделал несколько кадров, как ко мне подошли сотрудники КГБ. Они проверили у меня документы, выслушали мои слова о том, что снимки будут нужны для следствия, но потом все-таки заставили открыть фотоаппарат и засветили пленку. Они объяснили, что разрешение на фотосъемку выдано только сотруднику их ведомства, в связи с чем предупредили меня, чтобы я со своим аппаратом около самолета больше не вертелся. Стало быть, если бы я тогда вовремя не сориентировался и не спрятал бы пленку, то снимки разбившегося в 1986 году лайнера сейчас вряд ли бы кто увидел".