Общий ребенок

-Какая еще Люсьен?
- Быстро же ты меня забыл. Люся я, повариха вашей партии. Ну, вспомнил?
- Как же, как же, - залебезил Иванов. – Разве такое забывается? Ну и как живешь, Люся?
- Мать-одиночка я, Иванов, причем – по твоей милости, - сообщила ему Люсьен. – Сына вот родила. Полгодика ему уже. Вылитый ты. Особенно уши. Ну и что будем делать? Я замуж хочу за тебя, Иванов!
- С ума сошла! – испугался Иванов. – Я же женатый.
- Тогда давай, Иванов, помоги своему сыну встать на ноги и пойти, заговорить, влиться в коллектив детского сада, получить образование и стать достойным человеком. Чтобы ты мог гордиться своим сыном, Иванов! Кстати, пригласи-ка жену свою к телефону, хочу и с ней поделиться радостью…
- Не надо ее радовать, я уже еду, с деньгами. Давай адрес…
Повариха геологической партии Люсьен жила в обшарпанной гостинке. В дешевой коляске посапывал бутуз. Иванов склонился над ним. Точно, ушки у парня были оттопырены так же, как у него. Но нос напоминал кого-то другого.
- Так ты еще и с Нерсесяном? – обрадовано спросил он.
- Ну, было разок, - зарделась Люсьен.
- А ну-ка звони ему, - решительно сказал Иванов.
- У меня нет его телефона.
Иванов полистал свою записную книжку:
- Вот, набирай!
Через полчаса их компанию разделил и Нерсесян.
-Да, нос мой, - согласился он. – Чистая работа…
- Да? А ты глянь на его уши, - ревниво сказал Иванов.
Нерсесян снова склонился над коляской. Малыш в это время завозился во сне, высвободил из-под одеяльца ножку. Чуть ниже пухлого коленочка темнело большое родимое пятно .
- Ага! – в один голос сказали Иванов и Нерсесян. – Где-то мы уже такое видели! А ну говори, зараза: у тебя шуры-муры были и с Цыбулей?
-Ох, не спрашивайте, мальчики! – мечтательно прикрыла глаза Люсьен. – Только где он, Цыбуля этот? Давно уже затерялся где-то в степях вильной Украины.
В это время открыл свои глазки малыш. Они были ярко-голубые.
- Николая Петровича, самого начальника партии, глаза! – потрясенно сказал Иванов. – Ну ты, Люська, даешь!
- А попробуй не дать, начальник же, - пожаловалась Люсьен. – Эх, да если бы я знала, где он сейчас, разве вы бы нужны были мне? Слышала я, подался Николай Петрович куда-то на повышение. А куда – не знаю.
Иванов и Нерсесян переглянулись.
- Ты обещаешь, что оставишь нас в покое, если мы дадим тебе координаты Николая Петровича? – с затаенной надеждой спросил Иванов.
- Обещаю! – с не меньшей надеждой ответила Люсьен.
Нерсесян торопливо написал номер телефона на клочке бумаги:
- Вот, звони! Но про нас – ни слова, да?
Люсьен набрала номер.
- Приемная заместителя губернатора по промышленности Николая Петровича Гулеватого, - мелодичным голоском сказала на том конце провода секретарша. – Слушаю вас…
- Вот, папашка, ты и попался! - обрадовано прошептала Люсьен, в то же время отчаянно махая рукой двум другим отцам сына партии – чтобы шли восвояси. – Скажите, я могу записаться на прием к господину заместителя губернатора, по личному вопросу?... Через неделю, в семнадцать ноль-ноль? Хорошо!
- А ты не помнишь, у кого в нашей партии была ямочка на подбородке? – озабоченно спросил Нерсесян у Иванова при выходе из подъезда гостинницы.
- Нет, не помню, - ответил Иванов. – Да какое это теперь имеет значение? Люсьен теперь хватит одного Николая Петровича.
- Пожалуй, хватит, - согласился Нерсесян. – Ох, не завидую я ему.
- Да уж! Как хорошо, что мы с тобой так и остались рядовым членами партии, простыми геологами…