Вечеринка 80-ых или половое экспресс-созревание советских восьмиклассников

"Видео, ви-де-о, это не сказка, это не сон", пела легендарная группа "Мираж". Мы, дети восьмидесятых, поколение видеомагнитофонов, до сих пор можем верить в то, что нас воспитал Толстой и Достоевский. На самом деле нас всех воспитал Жан-Клод Ван Дамм и Майкл Дудикофф.
Я навсегда запомнил заветное жужжание волшебного ящичка в тот момент, когда он проглатывал очередную кассету.
На видеокассетах в Советский Союз контрабандой попадала жизнь. Нас, подростков, она будоражила вдвойне от того, что была не реальной (мы пробовали носить бревно на плече, как Шварценеггер в "Командо" - нереально; в СССР это было под силу повторить только одному человеку - Ленину на субботнике).
У каждого ребёнка восьмидесятых есть своя история про видео.
У меня такая тоже имеется, но я расскажу чужую. Хотя меня там не было, я представляю эту историю во всех деталях и красках, с эффектом присутствия, как и все, о чем рассказывал мой друг юности Костик - настолько кинематографично он это делал. Так что это история не моя, а друга юности Костика. Я добавил в нее от себя немого мелизмов, куда ж без этого.
У Костика в классе училась непростая девочка. У всех нас в классе была такая - "я тут к вам на одну четверть спустилась с Олимпа". Непростая девочка пришла к ним, в обычную школу, из Хогвартса, в силу каких-то неведомых обстоятельств.
Папа девочки был дипломатом. Ее мама ходила в норковой шубе. Вот такая семья.
Мама непростой девочки хотела, чтобы дочка побыстрее влилась в новый коллектив. Она постаралась в кратчайшие сроки незаметно втиснуть свою белую ворону в стайку серых голубей. Для этого мама в шубе решила устроить вечеринку у них дома, то есть, фактически, презентацию дочки. Мудрая женщина (что значит жена дипломата) пригласила не весь класс, а лишь лидеров мнений, как бы мы сейчас сказали. Мой друг юности Костик попал в число избранных. Не то, чтобы у него водилось какое-то мнение. Но зато у него был разряд по боксу, что часто перевешивало сотню самых убедительных мнений.
Кроме Костика, на закрытую вечеринку пришли ещё несколько девочек и мальчиков. Среди них выделялось двое: сын трудовика, лоботряс, и первый отличник класса, противный страшненький ботаник. Все силы природы ушли на то, чтобы сделать его очень умным, и на внешность творческого задора не хватило: ботаник выглядел, как молодой Кощей.
Костик датировал эту историю восьмым-девятым классом, то есть фигурантам тех событий было в районе четырнадцати-пятнадцати лет. Гостей в большой квартире встречала непростая девочка, ее мама и ящик Кока Колы. Последний затмил и девочку, и ее маму, и даже большую квартиру. Хотя квартира и была большой настолько, что гости не смогли сосчитать общее количество комнат. Отца семейства дома не было: он пропадал в очередной загранкомандировке, бедолага.
Хозяйка дома, мама непростой девочки, лично встречала гостей в длинном гулком коридоре, горячо приветствуя каждого и приговаривая, что ее зовут Снежана Владленовна. Этим признанием она убивала входящих наповал. Имя Снежана Владленовна сразу ко многому обязывало гостей с простыми пролетарскими отчествами.
Первый час светского раута прошёл тухло, как и положено протокольному мероприятию по инициативе родителей. Ребята ковыряли салаты и без конца дули Кока Колу, пока не начали попрыгивать на стульях от газиков. Сын трудовика уже не знал, куда заныкать очередную бутылку - кончились карманы. Снежана Владленовна каждые пять минут заходила в комнату, обводила взглядом постные лица собравшихся и восклицала: "какие молодцы, как же здорово вы веселитесь".
В очередной раз женщина появилась в дверях комнаты уже в шубе. Она снова возгласила про "какие молодцы и т.д." и добавила, что ей срочно нужно отбежать по делам. У собравшихся блеснул луч надежды на достойное продолжение вечеринки.
"Но я вам не дам скучать!" - объявила Снежана Владленовна, и надежды рухнули.
Хозяйка дома пригласила всех в другую гостиную и предложила рассаживаться, кому куда удобно. Дети расселись, все, кроме сына трудовика. Тот не мог сесть, так как украденные бутылки Кока Колы колом стояли в карманах и не давали ему согнуться.
Снежана Владленовна задорно взмахнула полами шубы и включила видеомагнитофон. Подростки оживлённо зашептались: о, вот это да, у них есть видик, целый видик! Лучики надежды вновь запрыгали по лицам.

"Схарп!" - громко перевёл название заморского аппарата ботаник, вундеркинд, знаток английского.
Тем временем, Снежана Владленовна в задумчивости перебирала видеокассеты. Видеокассет было много. Они стояли на специальной полочке в шкафу под замком. В то время все видеокассеты были пиратскими, без красивых обложек. Названия фильмов писали от руки на бумажных корешках.
"Как в видеосалоне", - с благоговением произнёс кто-то.
"Сколько же у моего мужа ерунды, - картинно и явно с расчётом на воспитательный эффект причитала Снежана Владленовна, - одни стрелялки, как у мальчишки. А тут что...О! Какой-то интересный фильм... в скобках подписано - "исторический". Я сама не смотрела, но, раз исторический, должно быть познавательно".
Все опять скисли. Вряд ли про фильм с Ван Даммом можно было сказать такое - "познавательно".
Но вариантов не оставалось. Снежана Владленовна поставила видеокассету в магнитофон, попрощалась, оставив дочку "за старшую" и ушла из дома по делам. Но перед этим мудрая женщина, жена дипломата, дипломатично запрела шкаф с остальными кассетами и забрала ключ с собой.
В течение нескольких минут после ухода Снежаны Владленовны на экране ничего не происходило. Собравшимся демонстрировался черный фон с какими-то спорадическими проблесками жизни. Наконец, замелькали первые кадры. Дети надели самые скучные лица в своем гардеробе и приготовились страдать.
По лесу бежала девушка в белой тунике. Ее догнал мужчина. Они обнялись и занялись сексом. На экране появилось название фильма.
"Калигула".
Название исчезло. Но люди продолжили заниматься сексом. Много людей. Все больше и больше голых людей на экране натуралистично и без купюр занимались сексом. Веселым и разным.
Гости окаменели.
Костик, добрая душа, привстал и сделал движение к видеомагнитофону, чтобы выключить его.
"Сидеть!" - прошипела непростая девочка, вице-хозяйка дома.

Два тридцать. Именно за это время, за два часа тридцать минут продолжительности фильма "Калигула", прошло половое экспресс-созревание советских восьмиклассников.
Да, да, это была та самая знаменитая "Калигула" Тинто Брасса. Где Тинто Брасс развернулся во всей своей красе, во всех стилях - и тинто брассом, и тинто кролем, и невесть еще как.
Когда фильм закончился, гости молча просмотрели все титры, до самой последней буквы.
Наступал вечер. В полумраке гостиной сидели седые и счастливые советские дети. В глубине комнаты сын трудовика шумно глотал большими глотками Кока Колу из ворованной бутылки.
Магнитофон доиграл кассету до конца и автоматически выплюнул ее. Костик, первым из собравшихся, очнулся из эротического обморока. Он подошел к аппарату и нерешительно, двумя пальчиками, вытащил содержимое.
На бумажке на торце видеокассеты действительно было от руки написано, дословно: "Калигула (исторический)". Папашка дипломат знал свое дело, шельмец: лучшего способа замаскировать порнуху и не придумаешь.
Снежана Владленовна вернулась через три часа после начала фильма. Она опоздала на какие-то несчастные полчаса.
​"А чего это вы в темноте сидите?" - спросила она у седых детей.
Снежана Владленовна включила свет. Никто не шелохнулся. Вот так же выглядит кот на кухне, застигнутый врасплох над куском надкушенной колбасы.
"Ну, и как вам кино?" - спросила Снежана Владленовна.
"Познавательно!" - не сговариваясь, одновременно выкрикнули гости правильное слово.
Ботаник неожиданно поднял руку, как на уроке. Он был весь красный, с помидором вместо головы.
"Он нас всех запалит", - прошептала непростая девочка Костику.
"Да, пожалуйста", - учительским тоном сказала Снежана Владленовна.
Ботаник открыл было рот, но Костик успел показать ему кулак. Ботаник сидел лицом к дверям, в которых стояла Снежана Владленовна, а Костик - спиной к ним, так что женщина ничего не заметила. Пудовый кулак Костика по размеру как раз совпадал с головой ботаника: одного неловкого движения хватило бы, чтобы помидор потек.
Но рот у ботаника был уже открыт, и помидороголовый юнец не мог не продолжить.
"Калигула...Калигула... - бормотал он, как заклинание, уставившись на Костика, - Калигула...неуважительно относится к женщинам".
"Надо же, - ответила Снежана Владленовна, - как интересно. А в чем это выражается?"
"Он...он...он закрывал одной женщине рот рукой!" - выпалил ботаник.
И, действительно, есть в фильме Тинто Брасса такая сцена, где Калигула закрывает женщине рот рукой. Но только, как бы это сказать, он делает это не изолированно, а в процессе. То есть закрывание рта рукой было самым невинным из того, что герой Малкольма Макдауэлла делал с той женщиной в упомянутой сцене.
"Надо же, надо же. А как та женщина выглядела? Во что она была одета?" - поинтересовалась Снежана Владленовна.
"Да ни во что..." - выпалил ботаник и втянул голову в плечи.
Непростая девочка незаметно пнула Костика ногой.
"Да ни во что особенное, - выкрикнул Костик, - в белые такие одежды".
"И у нее еще весы были в руке", - неожиданно добавил сын трудовика, который оказался вполне сообразительным малым. Впрочем, это было понятно уже по его афере с бутылками.
"И повязка на глазах", - подыграла непростая девочка.
"А! Ну, теперь все понятно, - воскликнула Снежана Владленовна так, будто ей и правда было что-то понятно, - та женщина - Фемида, древнеримская богиня правосудия. Калигула закрывал ей рот рукой, как бы заставляя правосудие замолчать. Это такой художественный образ".
Все облегченно вздохнули, а ботаник окончательно сник.
"Какой прекрасный фильм! - резюмировала Снежана Владленовна, - дети, вам надо обязательно написать по нему сочинение! Я поговорю с вашим учителем истории. Это будет бомба!"
На этих словах сын трудовика, под шумок решивший снова приложиться к трофейной бутылке, подавился и страшно закашлялся.
Эпилог.
По словам Костика, Снежана Владленовна ни с каким учителем истории о сочинении по фильму "Калигула", конечно, говорить не стала. Это было очередное дипломатическое заявление в воздух от светской львицы.
А вот помидороголовый ботаник потом поступил-таки на исторический факультет. Очевидно, что Тинто Брассу со свойственным ему размахом удалось привить любознательному юноше любовь к этой науке.
(Олег Батлук)