Дочь Григория Распутина

Вот она на снимке - на руках у отца. Слева сестра Варвара, справа брат Дмитрий.

Варя умерла в Москве от тифа в 1925-м, Митя – в ссылке, в Салехарде. В 1930 году его сослали туда вместе с мамой Параскевой Федоровной и женой Феоктистой. Мать до ссылки не доехала, умерла в дороге.

Дмитрий скончался от дизентерии 16 декабря 1933-го, в годовщину смерти отца, на три месяца пережив свою жену и маленькую дочь Лизу.

Варвара Распутина. Фото послереволюционное, сохранено подругой.

Семья Распутиных. В центре вдова Григория Распутина Параскева Феодоровна, слева - сын Дмитрий, справа - его жена Феоктиста Ивановна. На заднем плане - Екатерина Ивановна Печеркина (работница в доме).

Замерзшее тело Г.Распутина, найденное в Малой Невке у Большого Петровского моста.

В ночь на 17 декабря 1916 года дворце Юсуповых на Мойке Распутин был убит. В его старом полушубке нашли записку (писала Матрена, со слов отца):

«Я чувствую, что уйду из жизни до первого января. Я хочу сказать русскому народу, Папе, Маме и детям, что они должны предпринять. Если я буду убит обыкновенными убийцами и моими со-братьями-крестьянами, то, царь российский, тебе не надо будет бояться за своих детей. Они будут царствовать еще много веков. Но если меня уничтожат дворяне, если они прольют мою кровь, то их руки будут запачканы моей кровью двадцать пять лет и они покинут Россию. Брат поднимется на брата. Они будут ненавидеть и убивать друг друга, и двадцать пять лет в России не будет покоя. Царь земли русской, если ты услышишь звон колокола, который скажет тебе, что Григорий убит, знай, что один из твоих подстроил мою смерть, и никто из вас, никто из твоих детей не проживет больше двух лет. Они будут убиты…
Я буду убит. Меня больше нет среди живых. Молись! Молись! Будь сильным. Думай о своей благословенной семье!»

В октябре 1917-го, незадолго до восстания, Матрена вышла замуж за офицера Бориса Николаевича Соловьева - участника попытки освобождения Николая II во время сибирской ссылки.
В семье родилось две девочки, названные в честь Великих Княжон - Татьяна и Мария. Последняя появилась на свет уже в эмиграции, куда Борис и Матрена бежали из России.

Прага, Берлин, Париж… Скитания были долгими. В 1926 году Борис умер от туберкулеза и Марочка (как ласково называл ее отец) осталась с двумя детьми на руках почти без средств к существованию. Ресторан, открытый мужем, обанкротился: там часто обедали в долг бедные эмигранты.

Матрена идет работать танцовщицей в кабаре - наконец-то пригодились уроки танцев, которые она брала в Берлине у балерины Императорских театров Девильер.
Во время одного из выступлений к ней подошел менеджер одного английского цирка:
- Войдешь в клетку со львами - возьму на работу.
Матрена, перекрестившись, вошла.

Афиши тех лет рекламировали ее так:
"Мари Распутин, дочь безумного монаха, прославившегося своими подвигами в России!".

Говорили, что одного ее знаменитого "распутинского" взгляда достаточно, чтобы остановить любого хищника.

Вскоре молодой укротительницей заинтересовались американские антрепренеры, и Матрена, перебравшись в США, стала работать в цирке братьев Ринглинг, Барнум и Бейли, а также в цирке Гарднера.

Арену же оставила только после того, как ее однажды ранил белый медведь. Тогда все газеты заговорили о мистическом совпадении: шкура медведя, на которую упал убитый Распутин, тоже была белой.

Позже Матрена подрабатывала няней, санитаркой в больнице, давала уроки русского языка, встречалась с журналистами, написала большую книгу об отце под названием "Распутин. Почему?", неоднократно издававшуюся в России.

Умерла Матрена Григорьевна в 1977 году в Калифорнии от сердечного приступа на 80-м году жизни. Внуки ее и сейчас проживают на Западе. Одна из внучек, Лоранс Ио-Соловьева, живет во Франции, но часто бывает и в России.

Я - дочь Григория Ефимовича Распутина.
Крещена Матреной, домашние звали меня Марией.
Отец - Марочкой. Сейчас мне 48 лет.
Почти столько же, сколько было отцу,
когда его увел из дома страшный человек - Феликс Юсупов.
Я помню все и никогда не пыталась забыть ничего
из происходившего со мной или моей семьей
(как бы ни рассчитывали на это недруги).
Я не цепляюсь за воспоминания, как это делают те,
кто склонен смаковать свои несчастья.
Я просто живу ими.
Я очень люблю своего отца.
Так же сильно, как другие его ненавидят.
Мне не под силу заставить других любить его.
Я к этому и не стремлюсь, как не стремился отец.
Как и он, хочу только понимания. Но, боюсь, - и это чрезмерно, когда речь идет о Распутине.
/Из книги "Распутин. Почему?"/