Прав оказался юродивый, да только сделать уже никто ничего не смог

К примеру, бегает он с самого утра возле старой вербы, мычит на своем «А-а-а-гу-у-у!!!», да все эту вербу хворостинками да сучками подпирает. А на утро другого дня видят сельчане, что ветром эту вербу на дорогу да и повалило.

Или прицепился раз к Зоське. А та под сердцем дитя носила. Она кричит на него, гонит, боясь, как бы дите таким же не уродилось, а он бегает вокруг нее, да все воздух ртом хапает, как будто задыхается. А как разродилась Зосенька, так чуть не задушилась ее доченька: дело в том, что пуповина обмоталась вокруг шейки младенца и не давала ей на свет Божий выйти…

Видать, знал Ноник о грядущих сложностях, да предупреждал как мог. И стали сельчане к нему прислушиваться. Знай наперед уже, что коль Ноник чем озадачился, жди там лихо…

И вот, одним летним утром, глядят сельчане — бегает бедолага по всей деревне с ведром воды, кричит диким голосом, да возле каждой хаты считай останавливается, да той водой брызгается. Подходили к нему люди успокаивать, да он только пуще бесился. Надоело это всем, да и отобрали у Ноника ведро. Кричал он бегал, до самого вечера. И на следующий день ни пить, ни есть, не стал, а все бегал-бегал…

Сельчане видят, что он ни к кому ни пообедать не зашел, ни поужинать. Да и думают, совсем его беда скрутила. Жалко стало несчастного, он же так с голоду изойдет. Вот парни его и затащили в одну из хат, да и давай кормить насильно. А он едой плюется, давится, да все из хаты выскочить норовит. Так его толком и не покормили.

А через несколько дней нашли юродивого неживым. Так и не вошел он ни к кому в дом, посреди улицы умер, вроде как, с голодухи. Бабы плакали, мужики нервно комкали шапки в руках, как хоронили его… Хоронили в тот же день, ведь своей хаты дабы ночь отлежать у сироты-Ноника не было. А было это 21 июня 1941 года…

А ведь и не напрасно Ноник то перед смертью дома «тушил». И неделю от начала войны не прошло, как фашистские самолеты «зажигалками» (зажигательными бомбами) испепелили деревню дотла. Ни одна изба не уцелела.

А когда освободили Бегомольщину от захватчиков, жители стали возвращаться из лесных землянок в деревню да заново отстраивать дома. Сама я этого не слышала, но старухи шептались, что в ночь перед освобождением слышался им смех Ноника. Крестились, думали: нечистая сила потешается. Ан нет. Просто видать душа блаженного концу войны радовалась…