"Я тебе расскажу, кто такой врач". Фельдшер — о том, как братки скорую защитили

— Это сейчас навигаторы, пеленгаторы, телефоны мобильные… А лет двадцать назад, дай бог, рация работает — и слава богу, — фельдшер посмотрел на часы.
Время было за полночь, но что-то не хотелось покидать уютную кухню и хотя бы на полчасика уложить себя в горизонтальное положение. И это не потому что начальство, отдыхавшее по ночам дома, на каждой пятиминутке твердило, что работа "у вас без права сна". Просто не хотелось. Мысленно пожелав Минздраву спокойной ночи, фельдшер налил ещё чаю, и молодёжь притихла, ожидая продолжения рассказа.
Приезжаем мы на вызов. В ресторан. Название не помню, но крутым в районе считался. Повод дали обычный: плохо с сердцем, мужчина, 45 лет. Поднимаемся по лестнице с доктором. Ящик взяли, кардиограф. Даже носилки взяли, чтоб лишний раз не ходить, если вдруг.
Там у входа в зал этот стоит… Как его… Ну администратор, короче. Спрашиваем, кому вызывали. Тот отвечает, что ушёл мужик. Просто сильно пьяный был. Упал, пока до дверей добирался. Все переполошились, ну и вызвали. Ну, отвечаем, бывает. Хотя могли бы и позвонить, отменить вызов. Ладно. Позвонить от вас можно? Нам отзвониться нужно и следующий вызов получить.
А администратор отвечает — типа нет у нас здесь телефона. Да… А у входа прям рядом — отдельный маленький зал есть. Портьерой глухой задёрнутый. Видать, для ВИП-клиентов, учитывая, с какой скоростью туда-сюда официанты сновали. И вровень с краем портьеры тумбочка стоит. А на ней телефон. Ну такой ещё. Советский. С кругом.

Я говорю: "Так вот телефон стоит". А он мне: "Это служебный. По нему нельзя никуда звонить". Стоим пререкаемся минуты две. Упёрся товарищ. Нельзя, и всё. "Ищите, — говорит, — в другом месте, где отзвониться".
Тут из-за портьеры рука высовывается, хватает администратора за какую-то его часть и втаскивает за занавес. И голос оттуда: "Звоните, мужики, раз надо. А мы тут пока гражданину тихонько, чтоб вам не мешать, лекцию прочтём, кто такой врач и чем он занимается".
Ну врач мой спасибо сказал, взял трубку, начал до наших дозваниваться, а за ширмой тихий шорох слышен, как будто кто-то кого-то и правда лицом по стенке возит. Отзвонились мы. Врач трубку на рычаг положил и ещё раз спасибо сказал.
Тут из-за ширмы администратор появляется. Помятый такой. Фингал под глазом наливается. А в руках поднос. А на подносе пара свёртков, минералки пара бутылок и пузырь с коньяком. Держит он всё это добро и как автомат выдаёт: "Уважаемые доктора. Извините меня за ненужный инцидент и примите, пожалуйста, этот маленький презент в благодарность за вашу нелёгкую службу".
За ширмой ржач довольный послышался, а потом тот же голос, икая, произнёс: "Хорошо сказал… ик… Аж слеза прошибла". Проводили нас до машины. Официанты свёртки несли, администратор — носилки. Ящик с кардиографом мы уж сами, никому не доверили.
— А кто за ширмой был? — молодые слушали фельдшера, как будто тот рассказывал историю из жизни инопланетян.
— Я почём знаю? Может, хороший человек. Может, плохой. Но в любом случае — человек правильный. Таких сейчас почти не осталось.