О скитаниях вечных и о Москве. Часть 2: Ходынское поле

Часть 1 тут: О скитаниях вечных и о Москве. Часть 1: звёздный путь в Останкино

Ходынский луг к северо-западу от Москвы впервые упоминается ещё в грамотах Дмитрия Донского под 1389 годом, а полем сделался где-то в 16-17 веках, когда его отдали в пахотные угодия ямщикам Тверской слободы. Кровью его впервые залило в 1608 году, во время битвы Василия Шуйского с "тушинским вором" Лжедмитрием II (см. в Калуге). Со временем Ходынка превратилась в пехотный плац для московских гарнизонов, а народные гуляния здесь впервые прошли в 1775 году по случаю Кючук-Кайнарджинского мира, когда Крым впервые стал наш, да так и остались традицией, неизменным атрибутом любых торжеств национального масштаба, будь то воинские победы или коронации императоров, проходившие в первопрестольной Москве. Так было и в 1892 году на коронации Николая II, и кажется, власти тогда не учли главный (на мой географический взгляд) фактор, спустя 23 года разорвавший империю в клочья - демографический взрыв. "Царских кульков", то есть простеньких подарков с кружкой (впоследствии прозванной "кубок скорби"), юбилейной монетой (в нынешних ценах рублей на 300) и всякой съестной ерундой было заготовлено 400 000, а народу собралось полмиллиона уже к 5 утра. Толпа продолжила пребывать, "кульков" бы явно на всех не хватило, а тут ещё кто-то слух пустил, будто буфетчики их себе решили притырить. И вот сотни тысяч мужиков с бабами и детками ломанулись к буфетам. Буфетчики, понимая, что их сейчас просто сметут, принялись кидать кульки в толпу, и ведь не голод двигал людьми, а азарт.... На поле же были овраги да траншеи, и люди падали в них, а толпа сзади напирала... В Ходынской трагедии больше 1300 человек - едва ли не крупнейшая, помимо стихийных бедствий и войн, единоразовая катастрофа в истории России. Что русские люди начинают делать в такой ситуации? Конечно же, кликать царя-батюшку, который придёт и утешит да покарает злых бояр, но Его Величество в это время был на балу у французского посла, и в тогдашней России это было ни что иное, как встреча должника с кредитором. О финале Николая II я когда-то уже писал... Но в народной ли памяти Ходынка осталась тем, чем она осталась - или же в памяти борцов с самодержавием? Трупы убрали, гуляние продолжилось, и в последующие годы на политом кровью поле открылось немало увеселительных заведений. В 1910 году на Ходынке появилось и вовсе диво дивное - аэродром, определивший её историю на следующие десятилетия. И чёрный корпус за Ленинградским проспектом принадлежит ныне почти мёртвому предприятию, возникшему в 1909 году как "Дукс" - один из первых авиазаводов России:

Бывшее Ходынское поле простирается на несколько километров между "зелёной" и "фиолетовой" линиями метро, и я покажу лишь ту часть, что примыкает к нему с севера. Ближайшая станция метро - "Динамо" (1938), и именно к аэропорту тогда тянули "зелёную" ветку метро.

Два вестибюля глядят в разные стороны, а недавно рядом открылась ещё и станция "Петровский парк". Настолько недавно, что из двух моих приездов (в начале феврале - хмурый, в середине марта - солнечный) в первый этой станции ещё не было, а во второй я на неё и приезжал.

Над вестибюлями стоит грохот стройки, носится речь на языках Хайама и Навои, и нависает стадион "Динамо", после реконструкции ставший похожим на дирижабль. Внизу, тем не менее, видна конструктивистская основа (1926-29). Реконструируют его, как ни странно, вовсе не к Мундиалю:

С другой стороны начинается Петровский парк, на опушке которого - тяговая подстанция 1930-х годов:

Но пока не по нему пойдём, а выберемся на шумную многополосную Ленинградку. В какой-то момент шоссе ныряет под землю, оставляя две дороги по бокам да паркинг между ними.

Пара домов справа примечательна тем, что жили в них именитые лётчики - в сталинке (1937) отчаянная Валентина Гризодубова, в многоэтажном "Красном камне" (1973) - Екатерина Рябова и генерал-майор Григорий Сивков. Гризодобувой мы на самом деле обязаны многим - это она, вместе с основателем Лётного института в Жуковском Михаилом Громовым, ходайствовала за возврат с Колымы Сергея Королёва (см. прошлую часть).

Улица, на которой стоит Красный камень, названа в честь лётчика Владимира Серёгина, разбившегося 50 лет назад под Киржачом вместе с Гагариным. На другой её стороне - зловещая дача Берии, столь видать секретная, что никакой информации о ней я не нашёл:

Впрочем, мы отклонились от маршрута. Поэтому пока что просто перейдём Ленинградский проспект у метро - к бывшему аэропорту. Надо заметить, авиация в начале ХХ века стала увлечением действительно массовым, а Российская империя на волне промышленного бума накопила достаточную базу, чтобы быстро освоить новую отрасль. Поэтому аэродромы в стране возникали и раньше, а в Кучино (близ Реутова) с 1906 года и вовсе действовала первая в мире аэродинамическая лаборатория. Но именно Ходынка выросла в первый полноценный аэропорт:

Пончалу он не сильно отличался от современных аэродромов малой авиации - пустынное полё без твёрдного покрытия, ангары владельцев аэропланов, жужжание винтов на потеху публике. Но постепенно аэродром обзаводился всё большим число атрибутов современной воздушной гавани, и вот 3 мая 1922 года отсюда впервые в истории России улетел регулярный пассажирский борт - в Берлин с промежуточной посадкой в Кёнигсберге, его старейшем в мире (1919) аэропорту Девау. Год спустя открылся рейс в Нижний Новгород (тогда ещё даже не Горький!), но спрос явно был невелик - мелкие самолёты, 400 километров преодолевавшие за 2,5 часа, брали на борт всего 4 пассажиров. С берлинских рейсов Ходынка стала Центральным аэродромом, в 1923-26 годах имени Троцкого, затем - имени Фрунзе. Вокруг разрастались одна за другой организации, имевшие хоть какое-то отношение к авиации, и впервые очередь - опытные авиазаводы ведущих советских КБ: Сухого (Су), Микояна (МиГ), Ильюшина (Ил), Яковлева (Як), образовавшие в итоге конгломерат из трёх авиазаводов. Здесь же шли испытания самолётов, на одном из которых погиб Валерий Чкалов, этот прото-Гагарин довоенной эпохи (см. пост о его родине). Испытатели постепенно и вытеснили пассажиров - с конца 1940-х годов общедоступные рейсы начали выводиться на аэропорты Подмосковья. В 2003 году последний самолёт улетел с Центрального аэродрома на экспорт в Индию, а затем его площадка, как водится, пошла под застройку. Чуть дольше действовал построенный в 1960-х годах Московский аэровокзал, откуда пассажиров, уже прошедших регистрацию и сдавших багаж, автобусы доставляли к трапам самолётов на загородных аэропортах, но обесцененный московским пробками, в 2005 году он был закрыт, а с полгода назад снесён.

Однако осталось от аэропорта немало построек разных эпох. Вот на Ленинграде дома 1930-х годов совершенно дореволюционного вида. В этом обитает метеослужба Минобороны, а в 1960 году жил Первый отряд космонавтов.

За красным домиком - короткая и весьма внезапная своим названием улица Чавеса: это не герой-однофамилец времён гражданской войны в Испании, а вполне себе "тот самый" Уго из Венесуэлы... в честь которого бы точно называли улицы, если бы на дворе был Советский Союз.

У подножья гостиницы "Аэростар" 1980-х годов в заснеженном сквере притаился небольшой домик. В нём сложно признать первый советский аэровокзал (с контрольно-диспетчерским пунктом), где ждали вылета пассажиры берлинско-кёнигсбергских рейсов.

Увы, ничего не нашёл о времени его постройки, но скорее всего под терминал приспособили какое-нибудь дореволюционное здание Ходынского аэродрома:

Полноценный аэровокзал открылся в 1931 году, но занят теперь штаб-квартирой ОДКБ (такое недо-НАТО из нескольких постсоветских стран) и стоит в глубине сквера, поэтому вот лишь архивное фото:

А прямо напротив улицы Чавеса распласталось по земле и раскинуло крылья огромное здание совершенно фантастического вида - Петровский путевой дворец:

Несмотря на название, Пётр I не причём - дворец был построен для Екатерины II на землях Высокопетровского монастыря в 1776-80 годах, после тех самых "кючук-кайнарджинских" гуляний. Дворец замышлялся как путевой, но сама Екатерина останавливалась в нём лишь дважды (причём второй раз - по дороге в Крым, когда его присоединили, упразднив ханство, окончательно). Для последующих монархов здесь традиционно была последняя остановка и ночь приготовлений перед коронацией в кремле, и даже с появлением железной дороги царская процессия сначала ехала сюда, чтобы утром торжественно войти в Москву. На обратном пути новоявленный хозяин Земли Русской являлся пред собиравшимся на Ходынке народом, и думаю, несложно представить у этих ворот толпу, кидающую шапки вверх при виде Государя:

Императоры во дворце бывали не только всероссийские - именно здесь укрылся от московского пожара Наполеон Бонапарт. Французы простояли на Ходынке недолго, но пользуясь смутой, после их ухода дворец разграбили и разгромили мужики из окрестных деревень, скорее всего те самые, что 11-ю годами ранее плакали здесь от счастья. Так что и облик дворца определили две эпохи - снаружи "ложная готика" с масонскими элементами Василия Баженова и Матвея Казакова, внутри - довольно лаконичное убранство времён Николая I, когда дворец наконец сподобились восстановить. Туда в принципе бывают экскурсии, но судя по чужим фотографиям, по-настоящему впечатляет лишь главный зал под огромным куполом, сохранивший изначальную лепнину.

Из всех деталей дворца едва ли не самая впечатляющая - кручёные дымоходы. Я бы сказал, что внешне Петровский путевой дворец ничем не уступает куда более известному дворцу в Царицыно, но в отличие от последнего, полностью аутентичен. То есть это - крупнейший памятник столь странной и столь русской "ложной готики":

При Советах же сюда распространилось влияние аэродрома: с 1923 года дворец занимала Военно-воздушная академия имени Николая Жуковского. Вернее, таковой она стала в 1925-м, а тогда была просто Академией Воздушного флота, выросшей из основанного в 1919 году Московского авиатехникума. Позже академия не раз меняла название, в войну дворец оказался нужнее штабам дальней авиации, а после войны не в меру красное здание стало Дворцом Красной армии и вернулось к ВВА.

И хотя академия подготовила немало славных лётчиков, всё же главными её выпускниками были космонавты - именно здесь в 1960-61 годах обучелся принципиально новой профессии Первый отряд. Конкурс был жесточайший: набирали в космонавты строго лётчиков-истребителей до 35 лет, ростом до 175 сантиметров и весом до 75 килограмм, и документы подали 3461 человек, до первичного собеседования дошли 347, прошли его (а также первичный медосмотр) 206 лётчиков, из которых ещё 105 срезались на дальнейших проверках, а 72 и вовсе поняли, что космос не для них. Позже отсеялись ещё 9 - в итоге конкурс вышел 170 человек на место. В отряд поступили всего 20 человек, в том числе Юрий Гагарин, Герман Титов, Алексей Леонов и ряд других знаменитых имён. Они жили в доме метеослужбы напротив, обучались может быть и в каких-то других корпусах по соседству, но именно из Петровского дворца курировалось их обучение. Непосредственно к первому полёту отобрали из 20 шестерых, и они продолжили подготовку в подмосковном Жуковском, где я уже показывал заброшенное здание их учебного центра. Академия дала всего один выпуск - в те же годы был создан специализированный Центр подготовки космонавтов в Звёздном городке, но все герои "времени первых" - отсюда.

Главным корпусом академии Дворец оставался до 1998 года, а затем перешёл в собственность города, и ныне служит Залом приёмов московской мэрии и гостиницей. Это впечатляет - ведь постояльцами заведения были 9 императоров (включая Наполеона) и Михаил Лермонтов (в 1841 году по пути на Кавказ), а специальным гостём - Гагарин! Представьте такой баннер у ворот...

Служебный корпус дворца с парой мощных башен глядит в Петровский парк, обустроенный в 1827 году как продолжение весёлого Ходынского поля. Он расположен как раз между метро "Динамо" и улицей Серёгина, а круглый сквер перед дворцом, где когда-то стоял "воксал" (деревянный музыкальный павильон) ныне назван площадью Космонавта Комарова - выпускник ВВА Владимир Комаров разбился 24 апреля 1967 года в степях Оренбужья на спускаемом аппарате "Союза-1", став первым человеком, погибшим в космическом полёте.
С другой стороны парка - обычный советский город. По окрестным кварталам немерено отличного конструктивизма, но за более подробной архитектурной прогулкой отсылаю к deletant.

Почти что у метро - бетонная "коробка" Научно-исследовательского института авиационной и космической медицины (1974):

В её дворе - грустный старый дом, в котором очень сложно опознать гремевший некогда на всю Москву ресторан "Мавритания" (1898), где падшая женщина Катюша Маслова отравила купца и попала на суд - это из "Воскресения", последнего романа Льва Толстого. Судя по всему, у дореволюционной Ходынки не было мрачного ореала трагедии, так как близ неё стояли самые пафосные рестораны Первопрестольной, будь то знаменитый "Яр" или "Стрельна" и "Мавритания" купца Ивана Натрускина. "Мавритания" действовала только летом, но зато её газон из хитро подобранных экзотических растений цвёл непрерывно с мая по октябрь, а к ресторану примыкала целая ферма, прямо из которой мясо, молоко, овощи и фрукты поступали гостям на стол. Здесь же был парк с тёмными аллеями, таинственными гротами, прудами - сейчас что-то подобное сложно представить в тесной Москве, но я могу вспомнить, например, "Чинару" между Ташкентом и Бричмуллой. Здание ресторана было деревянным, а нынешнее каменное построил в 1912 году сын Натрускина Сергей. Но исправно пережив Ходынскую трагедию, здешнее веселье кончилось в с Мировой войной, а к концу Гражданской от "Мавритании" остались лишь стены.

Примнение которым советская власть нашла далеко не сразу: в конце 1940-х здесь разместилась Военно-медицинская академия, а в 1948 - столь уместный близ аэропорта институт авиационной медицины. Внутри него с момента основаня начал зреть будущий Институт медико-биологических проблем, отделившийся в 1963 году и переехавший на другую сторону Ходынского поля, к "Полежаевской": о нём у меня есть отдельный пост. Там занимаются космической медициной, но зарождалась эта наука именно здесь, а как известно, люди в космос пошли по собачьем следу. На роль четвероногих космонавтов "набирали" (проще говоря - ловили по улицам) маленьких неприхотливых дворняжек фотогеничных на чёрно-белой плёнке цветов, и подготовив да обследовав в местном питомнике, отправляли, неизменно парами, на Капустин Яр. Пионерами космоса стали собаки Дезик и Цыган, 22 июля 1951 года совершившие суборбитальный полёт на геофизической ракете Р-1В. Всего таких полётов было 29, и погибло в них суммарно 15 собак. У исследователей во главе с "отцом космобиологии" Олегом Газенко с собаками устанавливались свои, особые, почти человеческие отношения, и о погибших они скорбели почти как о людях. После одного, максимум двух полётов дворняжек ждала долгая счастливая жизнь в институтских питомнике, а некоторых из них сотрудники забирали в свой дом.

Но было здесь единственное исключение - Лайка. 30-й полёт собаки должен был пройти на первом же искусственном спутнике Земли, и технологии его посадки тогда ещё были попросту не готовы. Накануне полёта, своеобразного перерождения, собакам давали новые клички, и вот отобранную для великого дела дворняжку Кудрявку назвали Лайка, то ли из-за звонкого лая, то ли потому, что эта кличка будет особенно красива в англоязычных СМИ. Перед полётом ей сделали операцию, вживив несколько датчиков, и вот 3 ноября 1957 года "Спутник-2" унёс собаку в небо, и конструкторы да чиновники пили шампанское, а биологи грустили - для них Лайка была личностью, и они эту личность послали на верную гибель. Причём куда более быструю, чем ожидалось - биореактор "Спутника-2" был рассчитан на неделю работы, после чего собаку должны были усыпить. Но из-за какой-то ошибки под лучами Солнца аппарат разогрелся до 40 градусов, и Лайка умерла от перегрева уже через несколько часов. Пока Советы выясняли, что же именно пошло не так (заморив при этом ещё двух собак), западная пресса бушевала: мало того, что "русские" посмели обогнать американцев в космической гонке, так ещё и собачку не пощадили! "Самая лохматая, самая одинокая, самая несчастная в мире собака" - писала тогда "Нью-Йорк Таймс", а добропорядочные граждане лишь показывали друг другу фотографии собаки в тюрьмы герметичной кабины да ужасались. Лайка - безусловно, самый известный на Западе русский космонавт, и по сей день герой песен, книг, фильмов и мультиков, где порой она появляется в дальнем космосе выжившей и разумной. У нас же больше запомнили Белку и Стрелку, три года спустя благополучно вернувшихся с орбиты, и памятник Лайке у проходной института (2008) даже не первый в мире:

За постаментом в виде ни то ракеты, ни то ладони - стихи "члена Союза писателей России В. Запрягаева", яндексу впрочем не известного:

Простая русская дворняжка,
Ей великая выпала честь.
От жизни собачьей тяжкой,
В космос победно пролезть.

Великая Лайка не знала.
Ведь это сложно собаке понять.
Что жизнь ее подвигом стала,
И славу у нее не отнять.

Она над планетой летела.
Пожертвовав честно собой.
И ради науки сгорела,
Оставшись навеки звездой.

В историях космических собак в принципе есть что-то очень филосфское - вот превосходящая сила выбирает тебя и только тебя для некоего дела, которое ты никогда не сможешь понять, и посылает на вероятную, а в случае Лайки и верную гибель. Ведь точно так же Судьба выбирает и нас...

Но главным итогом собачьих полётов стало то, что все животные, которым удалось благополучно приземлиться, быстро приходили в себе, жили долго и оставляли здоровых щенков. Значит - очередь за людьми, и именно этот институт руководил отбором и медицинской подготовкой космонавтов Первого отряда. В городке Гагарин на Смоленщине в музее Первого полёта хранится барокамера отсюда... впрочем, не совсем "та самая": первая барокамера сгорела в марте 1961 года вместе с молодым кандидатом в космонавты Валентином Бондаренко...

От Института пойдём по опушке Петровского парка. Недалеко от дворца - сквозь ветки похожий на его часть Благовещенским храм (1846-47). Парадные ворота (2016) заперты и заметены снегом:

Что интересно, это стилизация не под "ложную готику" Петровского дворца, а вполне себе нарыкшинское барокко - фундаторами храма были Нарышкины, ведь этот род существовал и в 19 веке.

В ограде - маленькая церковка Новомучеников Российских, не зная посвящения которой, можно подумать, что это вполне дореволюционный храм, например в память о жертвах Ходынки.

На самом деле она построена в 2000-2002 годах, но металлическая дверь явно гораздо старше:

Впереди, перпендикулярно нам - уже знакомая улица Серёгина, и Красный камень с дачей Берии будут слева. Впереди - построенный на месте "Стрельны" конструктивистский "профессорский дом" (1930) для преподавателей академии и её же Офицерский клуб..

В бывшем ресторане "Эльдорадо" (1909)

Потрясающе красивое здание:

От деталей которого веет Ригой:

Ниже по улице Серёгина - ещё какие-то бывшие корпуса ВВА. Сейчас тут что-то очень серьёзное, и думаю, в съёмке этого кадра через забор была доля риска. Из железной двери то и дело выходили офицеры в грандиозных фуражках, прощались крепкими рукопожатиями, а табличка гласила, что здесь - испытательный центр робототехники. О русских роботах повышенной живучести я писал за последнее время не раз, например здесь или здесь, и всё же никак вылетит окно да выйдет из него взбунтовавшаяся машина-убийца...

На соседней Планетной (!) улице за высоким забором одиноко стоит мощный сталинский портик. Академии Жуковского сейчас не существует - она попала под сердюковские сокращения и в 2011 году переехала в Воронеж, объединившись с аналогичным заведением там. Её площадку, ясен пень, отдали под застройку, и это - не ДК, а почему-то сохранённая часть снесённого главного корпуса.

офицерских квартирах уже очень давно жилой дом. Вот его двор:

А за спиной на кадре выше - ворота, которые часто бывают открыты. За теми воротами - очередной "шарик", причём не от "Востока", а от "Биона" - спутника для биологических экспериментов: пассажиры этих капсул - не люди, а животные вплоть до обезьян. Решётка перед ним - стабилизатор от системы аварийного спасения космического корабля "Союз", катапультирующей отсек с людьми, если на старте вдруг подведёт ракета.

Двор принадлежит Дому авиации и космонавтики при ДОСААФ, с 1927 года занимающему очередной старо-ходынский ресторан с вполне космическим название "Аполло". По сути дела тут два разных музея с общим билетом - в ближнем доме авиация, а в дальнем, входом с торца - космонавтика:

Но я этого не знал, и первым делом зашёл на авиационную половину. В тёмном холле а меня повеяло пылью, подгнившим паркетом, старыми вещами... кажется, что сам воздух здесь не менялся с 1980-х годов. Примешивался запах гречки с тушёнкой - кассир, типаж советского инженера под сокращением, обедал на рабочем месте.

И я понял, что мне будет искренне жаль, если этот музей закроют на ремонт на пару лет, а откроют гладким и блестящим: его главный экспонат - это Дух Эпохи.

Вот только кабинет Гагарина заперт и опечатан - вход туда только с экскурсией, а экскурсии бывают нечасто

Экспозицию открывает стенд о воздухоплавании, содержащий в том числе позорный фейк про Крякутного - разоблачённая ещё до революции мистифкация про нерехтинского подъячего, запустившего в Рязани воздушный шар ("фурвин") в 1731 году, задолго до братьев Монгольфье. Но в рамках борьбы с космополитизмом и это сойдёт, ведь развенчать обман всё равно некому. В итоге подобные вещи оказались миной замедленного действия: в Перестройку рычаг "Мы изобрели" переключился в общественном сознании с позиции "ВСЁ на позицию "НИЧЕГО". Братья Черепановы сделали свой паровоз после стажировки в Англии (и это, вообще-то, по тем временам уже очень немало!), Крякутного не было вовсе, а значит поди и Попов радио не изобретал, и автомат Калашникова у немцев слямзин...
Лучше смотреть на макет жестяного дирижабля Циолковского (см. в Калуге), так похожего на ракету.

Планер немца Отто Лилиенталя 1870-х годов - отправная точка авиации:

И в целом авиационная экспозиция тут очень душевная, с обилием фотографий, деталей и живописно развешанных моделей. Слева - первый русский авиамотор (1908) "поэта от техники" Анатолия Уфимцева, само собой в серию не пошедший:

Подробно останавливаться на авиационной теме сейчас не буду - пост и так слишком большой.

На втором этаже - современные (начиная с середины века) самолёты (то есть макеты и элементы от приборных досок до оружия) и в отдельном зале планеры (см. Коктебель):

Таким же ветхим и допотопным выглядит и отдел космонавтики:

Но до чего хороши интерьеры!

Космический отдел, созданный явно гораздо позже, может быть в 1980-х или даже 1990-х, занимает всего пару залов. В первом - стандартный набор макетов, в том числе конический "Спутник-2", а рядом с ним герметичная кабина для Лайк

Основной зал, в уголке которого две смотрительницы болтали за жизнь:

Полётные и тренировочные костюмы:

Один из которых принадлежал Валентине Терешковой:

Самый ценный экспонат, пожалуй - это кабина "Бурана", или вернее БТС-002 - его "двойника" с газотурбинными двигателями для испытаний лётных качеств в атмосфере. Сам ракетоплан ныне в Германии, в техническом музее города Шпейер.

А вот странный твердотопливный двигатель принадлежал катапульте "Бурана", в основном на случай аварии при запуске:

Макеты - межпланетный аппарат "Фобос-2" (1988) и орбитальный телескоп "Астрон" (1983). Техника - это космические фотоаппараты для съёмок поверхности Земли и ориентатор космического корабля "Алмаз".

В общем, музей крошечный, но интересные вещи тут есть. В качестве интерактива можно ещё и постучать космическим молотком (который не даёт отдачи) по рельсу - разницы, впрочем, я не заметил, может слишком слабо бил. Отдельная достопримечательность - сувенирная лавка в подвале с обилием моделей для сборки да старых журналов и книг:

А вот на неизменный "Космопит" не стоит вестись ни здесь, ни в других музеях - на самом деле вместо тюбиков космонавты давно уже пользуются вакуумной упаковкой и сублиматами, да и настоящая космическая еда не 300 рублей бы стоила, а гораздо больше.

А что же само Ходынское поле? Оно теперь выглядит так - обычная судьба закрытых аэропортов в любую эпоху, и районы на их месте я уже видел в Брянске, Красноярске, Бишкеке. Там, среди этих многоэтажек, тоже немало исторических свидетельств, но к ним - не в этот раз.