Мес-Айнак

Примерно в часе езды от Кабула на юг, в сторону Гардеза, где нет магазинов, не видно ослиных повозок и не пахнет выхлопными газами грузовиков, дорога круто сворачивает влево на проселок. Этот район провинции Логар, население которого сочувствует талибам, уже не первый год сотрясают взрывы придорожных бомб, здесь не стихают ракетные обстрелы и не иссякают горькие вести о похищениях и убийствах. Дорога вьется вдоль сухого русла, минуя деревушки, укрепленные заставы и блокпосты, огибая россыпь заброшенных зданий с голубыми крышами, обнесенных колючей проволокой.

Чуть дальше расстилается долина с восставшими из-под земли древними стенами. За последние семь лет интернациональная команда археологов с помощью шести с половиной сотен рабочих раскопала тысячи буддийских статуй, манускриптов, монет. На свет явились целые монастыри и оборонительные сооружения, древнейшие из которых датируются третьим веком новой эры. Место раскопок окружает больше сотни сторожевых застав, и круглые сутки его патрулируют полторы тысячи полицейских.

Это, несомненно, самые масштабные раскопки за всю историю Афганистана. Но усиленные меры безопасности были введены отнюдь не ради охраны горстки ученых и местных землекопов. Глубоко под древними руинами на четыре километра залегают медные руды. Это одно из крупнейших не разрабатываемых — пока — месторождений в мире: по предварительным оценкам, тут содержится 12,5 миллиона тонн меди. Правительство Афганистана уповает на то, что медь вернет стране если не процветание, то хотя бы самодостаточную экономику.

Под скромным названием Мес-Айнак — «маленький медный источник» — скрывается истинный рог изобилия. В 2007 году китайская металлургическая корпорация МСС, возглавив поддерживаемый государством консорциум, выиграла право на разработку здешнего месторождения сроком на тридцать лет. Взамен компания посулила больше трех миллиардов долларов и пообещала построить в этом пустынном, слаборазвитом районе автотрассы, железную дорогу и электростанцию. Афганские чиновники подсчитали, что разработка месторождения принесет 1,2 миллиарда долларов США хрупкой экономике страны, которая с 2002 года зависит от иностранной помощи и на сегодня имеет ежегодный дефицит бюджета в 7 миллиардов долларов.
Ученые давно знают об археологических сокровищах Мес-Айнака. Когда стало известно о сделке с китайцами, поборники культурного наследия Афганистана потребовали провести охранные раскопки и подробно описать древности, прежде чем их поглотит карьер. Впрочем, талибы и добыча руды не единственная опасность — куда страшнее грабители. Разворованные и распроданные поодиночке артефакты стали бы безвозвратной потерей для науки. «Если их не уничтожат горняки, это сделают воры», — предрекает археолог Филипп Марки, руководивший раскопками с 2009-го по 2014 год. Он призывает заняться тщательным описанием артефактов, пока еще не поздно.

Несмотря на усиленную охрану, разработку месторождения тормозит обстановка в регионе. Постройки с голубыми крышами — лагерь китайских горняков, опустевший после серии ракетных обстрелов в 2012 и 2013 годах. Еще одну угрозу представляют мины — как заложенные в 1980-е годы — во время ввода в Афганистан «ограниченного контингента советских войск», так и более «свежие» взрывные устройства талибов и террористов «Аль-Каиды». Ранее на территории Мес-Айнака даже располагался элитный тренировочный лагерь этой организации.

Если ко всем опасностям прибавить инфраструктурные затруднения — отсутствие железной дороги для вывоза руды и серьезную нехватку воды, — становится понятно, почему работы, запланированные на 2012 год, до сих пор не начались. В 2013 году китайцы попытались отвертеться от выполнения некоторых условий контракта, и теперь сторонам предстоит пересмотреть соглашение. Вряд ли добыча начнется раньше 2018 года, да и этот срок под вопросом.
Но нет худа без добра: благодаря всем этим проволочкам в распоряжении археологов оказалось гораздо больше времени на раскопки, чем они рассчитывали. Рабочей силы, правда, поубавилось, но мало-помалу перед специалистами встают картины далекого прошлого, являя яркий контраст насилию и беспорядкам наших дней. С III по VIII век новой эры, в относительно мирные времена, Мес-Айнак был процветающим духовным центром. На территории археологического памятника дугой растянулось по меньшей мере семь многоэтажных буддийских монастырей; каждый из них защищали древние сторожевые башни и высокие стены. Внутри этих укреплений и жилищ археологи обнаружили почти сотню сланцевых и глиняных ступ самого разного размера — буддийских реликвариев, чтимых как святыни.

Мес-Айнак был и одним из главных экономических центров Гандхары — области, лежавшей на востоке современного Афганистана и северо-западе нынешнего Пакистана. Гандхара была перекрестком цивилизаций, где сходились великие религии — индуизм, буддизм и зороастризм — и сплетались древние культуры Греции, Персии, Средней Азии и Индии. По словам афганского археолога Абдула Кадира Темори, это был «центр мира».

В первые столетия новой эры гандхарские буддисты совершили настоящую революцию в искусстве региона. Их усилиями следы чужих культур — веками здесь завоеватели сменяли друг друга — соединились в самобытный сплав. Так, одними из первых в мире гандхарцы стали изображать Будду в реалистичном человеческом облике, поддавшись эллинистическим веяниям эпохи Александра Македонского, чья армия впервые прошествовала через Афганистан в 330 году до новой эры. В Мес-Айнаке археологи раскопали святилища со статуями Будды; среди других важнейших находок — тайники с золотыми украшениями, фрагменты древних манускриптов и фресок. В одной из ниш была обнаружена статуя из глинистого сланца, представляющая собой редкое изображение Сиддхартхи Гаутамы еще до того, как он стал Буддой.

Помимо всех сокровищ на археологов пролился дождь из медных монет III—VII вв.еков новой эры. Монеты находили на полу жилищ и в тайниках, где те хранились сотнями. На многих из них отчеканен образ Канишки Великого — правителя Кушанского царства, возникшего на обломках восточной, Греко-Бактрийской, час-ти империи Александра Македонского после захвата ее кочевниками юэджами. Неизвестно, исповедовал ли Канишка буддизм, но во всяком случае проявлял к нему благосклонность. При нем по всему царству распространялись и другие религиозные традиции и обряды, особенно почитание огня, связанное с зороастризмом, зародившимся в древних Хорезме и Иране. На многих монетах, обнаруженных в Мес-Айнаке, отчеканены одни и те же изображения — на одной стороне Канишка, на другой — либо сидящий Будда, либо некое зороастрийское божество, например Ардохша, богиня плодородия и процветания.

О связях древнего буддизма с торговлей и коммерцией мы знаем достаточно, о его взаимодействии с промышленным производством — очень мало. Быть может, Мес-Айнак заполнит важные пробелы, очертив контуры более сложной, чем считалось прежде, буддийской экономической системы. Пока же во всем мире куда лучше знают Бамиан — древнее место буддийских паломничеств и торговый узел на Великом шелковом пути в двух сотнях километров к северо-западу от Мес-Айнака, где некогда возвышались две гигантские статуи Будды, вырубленные в скале в VI веке новой эры и разрушенные талибами в 2001 году. Судя по всему, Бамиан и Мес-Айнак были как в наши дни Нью-Йорк и Питтсбург или Москва и Магнитогорск. В отличие от Бамиана Мес-Айнак был обязан своим процветанием главным образом добыче медной руды и выплавке меди. Священные комплексы монастырей возвели прямо на меднорудном месторождении.

«Я не знаю ни одного другого места, где бы монастыри так гармонично соседствовали с производством или промышленными центрами, — говорит Земарьялай Тарзи, афганский археолог, впервые побывавший в Мес-Айнаке с французской научной экспедицией в 1973 году. — История не знает других столь тесных взаимосвязей между буддийскими монастырями и промышленной или коммерческой эксплуатацией природных ресурсов». Чтобы в деталях восстановить жизнь Мес-Айнака, потребуется не один десяток лет — и новое поколение археологов.

Окончив Кабульский университет, 24-летний Султан Масуд Муради, сын местного строителя, выиграл конкурс на право участвовать в раскопках в Мес-Айнаке. Он гордится пестрым этническим составом своей сплоченной команды (совсем не пустяк для страны, где в 1990-е годы разразилась чудовищная гражданская война между группами националистов-моджахедов). «Нашей культуре пять тысяч лет, и новому поколению афганцев очень важно знать об этом, — говорит Султан в перерыве между раскопками, не выпуская из рук совок. — А то про нас только и знают, что мы террористы и выращиваем мак».

Сегодня ландшафт Мес-Айнака полностью лишен лесного покрова, и не исключено, что древняя технология выплавки меди сыграла роль в исчезновении лесов — которое, в свою очередь, могло положить конец металлургическому производству. Для получения древесного угля нужно было сжигать огромные массивы древесины, а для того, чтобы выплавить из руды всего лишь полкилограмма меди, могло потребоваться до 10 килограммов угля. Немало древесины уходило на то, чтобы разжечь костер почти до 1100 градусов по Цельсию и несколько дней питать небольшой очаг.

Помимо всего прочего, для переработки сырья в таких объемах был необходим надежный источник воды. Вода нужна была, чтобы промывать руду и охлаждать раскаленные слитки.

Вода могла поступать из горных источников, мелких речек и древних подземных оросительных каналов — карезов, которые до сих пор используются в некоторых уголках Афганистана. Такой девятиметровый карез был обнаружен в северной части Мес-Айнака — вероятно, он входил в целую сеть каналов. Видимо, постепенное обезлесение обернулось сокращением осадков, что еще больше уменьшило и без того скудные запасы воды.

Нехватка воды в этом засушливом регионе остается проблемой и сегодня — это серьезное препятствие для разработки месторождения. В 2013 году афганская антикоррупционная организация Integrity Watch Afghanistan опубликовала отчет, в котором отмечалось: жители деревень в окрестностях Мес-Айнака жаловались, что после предварительного бурения скважин уровень грунтовых вод понизился более чем на два метра. с Но пока над Мес-Айнаком нависла другая опасность: скорость, с которой продвигаются раскопки, грозит намного опередить возможности складирования и охраны всего, что выходит на свет из-под земли. «Копать легко, — говорит Омар Султан, бывший заместитель министра культуры Афганистана и археолог, учившийся в Греции. — Трудно охранять».

Больше тысячи самых важных находок отправилось прямиком в Национальный музей Афганистана в Кабуле. «К сожалению, мы не можем принять все артефакты, — сетует Омар Хан Массуди, много лет занимавший пост директора музея. — Для них не хватит места».

Пока тысячи древностей из Мес-Айнака, не попавшие в музей, поместили во временные хранилища на территории комплекса и в его окрестностях. Большинство из них еще не рассортировано и не исследовано. Массуди и Султан планируют когда-нибудь открыть местный музей, но в более реальной перспективе — музей виртуальный и онлайн-реконструкция, чтобы с началом добычи медной руды память о Мес-Айнаке не канула в Лету.

Из года в год несколько сотен человек получают по местным меркам неплохие деньги за то, что ворочают землю кирками, лопатами и совками или выполняют другую черную работу на раскопках. Но «если сидишь без еды и без денег, если у тебя дети голодные, сделаешь все что угодно, — говорит Хабиб Рахман. — Может, и к талибам уйдешь. Они зарплату платят». В 2001 году Хабиб, 42-летний отец семейства, потерял ногу, подорвавшись на пехотной мине, когда пас коз. Теперь он ковыляет на костылях из своей горной деревни два часа в один конец, чтобы промывать осколки керамики в Мес-Айнаке.
Жизнь местных афганцев вроде Рахмана — жизнь, полная невзгод и лишений, — в ближайшем будущем вряд ли изменится к лучшему. Не ощущая своей причастности к культуре до исламского периода, многие испытывают противоречивые чувства к тому богатому историческому прошлому, которое при их непосредственном участии восстает из небытия. Масла в огонь подливают и талибы, угрожая рабочим и обвиняя их в пропаганде буддизма. Но, вопреки всему, творения рук человеческих, дошедшие до наших дней из далекого прошлого, пробуждают в людях восхищение. «Мои предки были мусульманами, — говорит 36-летний рабочий и ветеран афганской армии, назвавшийся Джаведом. — Но мы знаем, что по этой земле прошло много поколений разных народов. Когда я работаю, я думаю о том, что здесь была цивилизация, был завод, город, были цари. Да, и это тоже Афганистан».