Диспетчерская вышка аэропорта Хитроу: взгляд изнутри

Многие люди, знакомые с работой авиадиспетчера лишь по художественным фильмам, считают, что на диспетчерской вышке целыми днями царит шум и суета. Но, по словам Джулз Тарр, 27 лет проработавшей авиадиспетчером в лондонском аэропорту Хитроу, в действительности дело обстоит строго наоборот. По словам 52-летней Джулз, работающей в аэропорту, который обслуживает более 1300 рейсов в день, многие посетители бывают разочарованы, впервые попадая на диспетчерскую вышку, где люди сосредоточенно работают практически в полной тишине.

По словам авиадиспетчера, на диспетчерской вышке не бывает ни шума и суеты, ни толпы странно одетых, кричащих в микрофоны людей, как обычно бывает в кино. По атмосфере вышка, скорее, напоминает очень спокойную контору. Вот так, к примеру, выглядит вышка Хитроу-Юг, контролирующая южную взлетно-посадочную полосу аэропорта Хитроу.

"Люди думают, что на башне вечно стоит шум и вечно царит стресс, - говорит Джулз. - Но на самом деле у нас всегда - тишина и покой. Мы - сработанная команда, каждый может полностью положиться на товарища, и каждый спокойно выполняет свою часть работы. Каждый из нас полностью зависит от того, что делает его товарищ, так что взаимное доверие очень важно. А поскольку оно есть, то суетиться нам незачем. Но вот посетители временами бывают разочарованы тишиной и спокойствием".

Не подтверждается и версия о том, что работа диспетчера полна стрессов. По признанию Джулз, она не припомнит дня, когда бы ей пришлось нервничать на работе.

"У каждого из нас - отличная подготовка, - говорит Джулз. - Я лично не припомню ни одного нервного момента в нашей работе. Тебе это просто в голову не приходит. У тебя есть работа - перемещать самолеты, делая это как можно быстрее и безопаснее. Ты ни на секунду не задумываешься о том, что что-то может пойти не так. Человек, которого обуревают такие мысли, по складу психики не подходит для работы авиадиспетчером".
По словам Джулз, на башне Хитроу работает три команды диспетчеров. Одна отвечает за взлеты, другая - за посадки, а третья ведает передвижениями техники на земле. Режим работы и перерывов тщательно регулируется. "В зависимости от того, на какой позиции ты сейчас работаешь, ты отрабатываешь час или полтора, - говорит она. - Полтора часа - это максимум, после этого мы обязаны сделать получасовой перерыв. Правила строго регулируют время, которое мы можем отработать".

Главная обязанность команды, которая отвечает за прибытие, - выстраивать самолеты в очередь. Это благодаря им прибывшие в Лондон самолеты иногда долго кружат над британской столицей.

"Мы работаем по принципу: "Первым прилетел - первым сел", - рассказывает Джулз. - У нас четыре очереди: две на северную полосу, две - на южную. Они работают по принципу штопора: когда очередной самолет пристраивается в верхнюю часть очереди, ты ведешь на посадку нижний, и все они передвигаются на тысячу футов (300 метров) ниже, чтобы следующий мог пристроиться наверху.
Самолет, который готовится к приземлению, в первый раз вызывает нас, находясь за 10-15 миль (15-25 километров)до аэропорта. ни обязательно говорят: "Добрый день!" - мы очень вежливы друг с другом - "Это "Спидберд-182", или какой там у него позывной, "я на эшелоне 27 слева". А я отвечаю: "Добрый день, "Спидберд-182", продолжайте движение по эшелону". Когда подходит его очередь, я передаю ему разрешение на посадку, он благополучно садится, и я передаю его одному из диспетчеров, регулирующему движение на земле".

Переговоры диспетчеров и пилотов очень редко выходят из стандартных рамок, но и это неформальное общение очень ограничено. "Я раньше служила в королевских ВВС, - говорит Джулз. - Некоторые гражданские пилоты - тоже бывшие военные летчики, мои бывшие сослуживцы, с которыми я хорошо знакома. Если по работе нет запарки, и я не слишком занята, они говорят: "Привет, Джулз!" - и я отвечаю: "Привет!" Это касается общения с теми, кого ты узнаешь по голосу. Но болтать о своем нельзя. "Привет!" - это максимально возможный отход от стандартного протокола. В основном, мы придерживаемся его в каждом слове".
Когда Джулз летит на самолете в качестве пассажирки, она любит поболтать со стюардессами, например, расспрашивая, что же на самом деле вызвало задержку. Она признается, что, наверное, представляет собой настоящий кошмар для экипажа - особенно из-за того, что может перепроверить у коллег, действительно ли задержка вызвана указаниями диспетчерской вышки. "Поскольку я сама диспетчер, меня всегда охватывают подозрения, если пилот говорит: "Посадка задерживается на 10 минут по указаниям диспетчерской, - рассказывает Джулз. - Я в таки
х случаях обычно звоню коллегам и спрашиваю: "Говорят, мы из-за вас задерживаемся, это так?" Иногда это бывает правдой, но чаще всего - нет. Однажды, когда я летела пассажиром, капитан объявил: "Задержка составит от 15 до 20 минут по указаниям диспетчеров". Я подумала: "И откуда у нас задержки в такой ясный, солнечный день?" Я позвонила своим диспетчерам, и они сказали, что никакой задержки нам не давали. Тогда я вызвала старшую стюардессу и сказала: "Капитан только что объявил, что диспетчерская нас задерживает, но ведь это не так! Я сейчас звонила на вышку..." В общем, как оказалось, мы задержались из-за того, что в аэропорту пришлось ждать безглютеновое питание для одного из пассажиров. Но, как сказала старшая стюардесса, они никогда не дают такие объяснения, чтобы не смущать человека, которому предназначалась эта задержавшаяся еда... Ну и потом, по ее словам, к задержкам по вине диспетчеров все относятся с пониманием, поэтому данное объяснение звучит чаще всего".

По словам Джулз, работа диспетчера - это хорошая работа с достойной оплатой. Претендовать на нее может каждый: среди коллег Джулз есть и бывшие торговцы подержанными автомашинами, и электрики, и представители других профессий. Не существует какого-то определенного психологического типа, который лучше других подходит к этой работе, так что попробовать себя может каждый, и у всех есть шанс.