Стереотипы о России в фильме “Красный воробей”

В американских фильмах, особенно в боевиках, редко обходятся без героев из России. Обычно у них роль «плохих парней» — как, например, в прошлогоднем хите Дэвида Линча «Взрывная блондинка».

«Красный воробей» мог сломать этот шаблон, ведь главная героиня — русская и, по идее, должна вызывать симпатии зрителя. Однако уже только в трейлере можно понять, что она производит трагикомическое впечатление.

Вероника (в английском оригинале названная «типичным русским именем» Доминика) Егорова — прима-балерина Большого. Ее напарник по сцене в фильме — действительно всемирно известный танцовщик Сергей Полунин. Он-то и становится ее злым гением: ломает партнерше ногу, после чего она уже не может вернуться на сцену.

На руках у покалеченной балерины больная мать, уход за которой, как и их квартиру в панельной многоэтажке, оплачивал театр. Перспективы у героини, конечно, безрадостные, но видеть Дженнифер Лоуренс в виде балерины было конечно впечатляюще, но не в положительном качестве.

При посредничестве антипатичного «дяди Вани» из Службы внешней разведки (его сыграл известный сходством с Владимиром Путиным бельгийский актер Маттиас Шонартс) Вероника оказывается в так называемой «Школе воробьев». Курсантам этого закрытого учебного заведения дают новые имена (Вероника превращается в Катю) и учат использовать тело и ум для обольщения врагов.

Дальше героиню ждет суперсекретная миссия в Будапеште, перевоплощение в блондинку, любовная связь с благородным агентом ЦРУ Нэйтом Кэшем (Джоэл Эдгертон) и страшные пытки в застенках российских спецслужб.

Их куратор — героиня Шарлотты Рэмплинг — представляется Матроной (российский зритель наверняка улыбнется, услышав Матрену) и, видимо, для пущей строгости надевает серый халат поверх брюк и грубых мужских ботинок.

Матрона внушает курсантам, что «холодная война не закончилась», а «Европу губят расовая нетерпимость и соцсети», поэтому Россия «должна вновь встать во главе наций». Она не устает повторять: «Твое тело принадлежит государству».

Все, от одежды до мебели, отдает стариной, хотя и невозможно понять, в какие годы происходит действие. Герои словно застряли в 1980-х, и только компьютер в кабинете врача, да полиция на новеньких тойотах, намекают на то, что перед нами современность.

Режиссер Фрэнсис Лоуренс, снявший три из четырех частей «Голодных игр», которые и принесли известность Дженифер Лоуренс, — мастер клипов. В «Красном воробье» он явно вступил на новую для себя территорию разговорного детективного кино, где сцены экшена довольно редки. Не найдя нужных решений, режиссер вспомнил все голливудские клише и стереотипы о России времен холодной войны.

Американская предательница упорно называет будапештского куратора, главной героини, Борисом (хотя он Максим), и задает риторический вопрос: «Почему русские женщины такие сексуальные, а все мужчины похожи на жаб?» Этой схожестью на юмор фильм и ограничивается.

Если русская шпионка в целом производит впечатление зомбированного солдата, а не суперженщины, то ее возлюбленный из ЦРУ — полная противоположность. Он печется о своих осведомителях как о членах семьи, мчится спасать малознакомых сотрудников вражеских спецслужб и мучается виной даже перед проститутками, которых приглашает к себе в Будапеште. Его главный посыл «мы не такие, мы не жертвуем людьми».

Общий уровень риторики фильма вызывает недоумение. Ощущение, что создателей «Красного воробья» действительно поместили за железный занавес и лишили интернета — они не в состоянии проверить элементарные факты. Это выглядело бы комедией, если бы герои не ходили все два часа со смертельно серьезными лицами. Устаревшая по всем параметрам стилистика (красное платье как атрибут разврата), обилие бессмысленного насилия, псевдопатриотический пафос и общая вторичность: это кино — огромный шаг в прошлое.

Можно еще строить предположения, для чего подобные подделки Голливуду. Но совершенно непонятно, зачем такой фильм показывать российскому зрителю.