Мой папа был пограничник

Цыгане сказали суке «айдануданай», она побежала в лес, пограничник-кобель побежал за ней, а пограничник-папа спал и не видел, что кругом враги, а друг предал. Цыгане папу будить не стали, спящему гадать постеснялись и просто пошли воровать по своим делам.
Но в расположении отряда товарищи офицеры постигали принцип действия недавно привезенных сейсмодатчиков и обнаружили мелкий групповой топот. Плохого никто не подумал, а все подумали хорошее про косулю с огромными глазами и длинным отварным языком.
Ком сказал «таки да», зам сказал «уже есть» и с парой юных карабинеров пошел встречать вырезку.
Но цыгане были вдвое хитрее самих себя и впереди пустили одетое ребенком дитя. Которое ломаными жестами стало уверять, что оно соотечественник, идет длинной дорогой, несет бабушке пирожок. Уже почти убедило, но тут позади него в зарослях раздались более чем просто скорбящий крик и звуки гибнущей жопы. Это папин кобель, то ли не догнал суку, то ли догнал, что его посадят за измену Родине и ноге, вернулся и стал поедать чавэл.
Последовал уставный азохнвэй, примчались группы и повязали вторгшиеся иностранные организмы.
Когда папу везли на гауптическую вахту, конвойный штык-ножом вырезал на борту кузова слово «Лена». Папа сказал, что его брат в ней тонул, едва вынули, после чего долго объяснял, что именно он этим хотел сказать.
@Евгений Шестаков