Враг мой - Серёга, друг мой - Серёга

Серёга - алкаш. И это все знали. Нет, когда-то там он был отличным трактористом, работал на огромном треловочнике, женился, ребятня появилась - две девочки и Сергей Сергеич.

А потом леспромхоз приказал долго жить и остался Серёга не удел. Многие как-то приспособились, кто на вахту, кто к предпринимателям, кто в предприниматели...А Серёга в запой. Как жена ушла не заметил - с похмелья болел. И пропал человек.

Серёгин дом напротив нашего - окна в окна. Сосед. Мы так и звали друг друга "Эй, сосед", "Эй, соседка"

Сосед из Серёги неплохой. Спокойный. Всегда готовый помочь, а за малую мзду способный на твоем огороде вкалывать старательнее, чем на собственном. Главное - не давать денег до конца работы. Как бы он не просил. Иначе он пропадет, и деньги пропадут.

Рядом с Серёгиным домом - изба бабы Маши. Всю жизнь проработала в леспромхозе учетчицей. Мужа похоронила, дети разъехались. Обычная история. Осталась на старости лет одна. Не спешите судить детей - они звали, ой, как звали. Но у бабы Маши - куры, как она их оставит? Куры - это бабы Машино всё. В одиночестве человек ищет, кому отдать заботу, особенно если заботиться привык. Баба Маша все отдала курам. Каждую свою курицу, а их у неё два десятка, знала в лицо и по имени. Говорить о них могла часами

-Вон вишь, Мохнушка пошла, да вон, лапы-то у ей мохнатые. В прошлом году потеряла я её, уж под осень...Думала, собаки подрали, или вон Серега съел, а она выходит с цыплятами. А октябрь на носу и куда я их? Думаю, переловлю у в доме зиму передержу. А она ловить не дает, кидается, как собака, Все руки поисклевала - баба Маня вытягивала полные руки, будто предлагая разглядеть места куриного злодеяния. Но руки были без синяков, прежние
- привычные, огрубелые, крестьянские руки.

-И что выловили?

-А то? Не пропадать же им.

-Так всех в коробку усадила, пока на крыльцо поставила, думаю надо ж место им там определить. А она, мать - есть мать, к коробке уселась рядом, и квохчет - вроде как успокаивает. Ну, что так ведь и её забрала,до тепла считай держала. Вся изба провоняла. А потом сама она от них отбилась. Куры - они умные, понимают, от взрослых детей отбиваться надо. Чего им жизнь портить. Сами пусть живут.

Баба Маня вздыхала, верно уже не о курицах, а о том, что вот и она отбилась от взрослых детушек...

-Хоронитьь меня приедут - продолжала вроде и не в тему. - Вы им, если что сообчите.

Адреса и телефоны детей она раздала всем соседям, и все мы обещали "сообчить"

Смерти она не боялась. Она боялась града, помня, как выпал град с яйцо размером и побил кур и цыпляток "Прибежала, а наседка лежит, крылья распластала, махонькие под ей. Шестеро живехонькие, а пяток-то уж мертвые, побитые градом. И она мертвая"

А еще боялась баба Маня коршунов, кошек, ворон и соседа Серёгу. Он периодически воровал кур и пускал на закусь. Хотя нет, Серёгу она люто ненавидела.

-Он, ить, хуже Гитлера. Вот молодку упер. Ну чего молодку, только нестись начала, еслиб старую, нет молодку.

-Может не он?

-А куда делась? Ты что ли сперла, так у тебя свои. Он - сволочь. Житья нет от него. И носит же земля такого.

Периодически баба Маня ходила к участковому, просила соседа приструнить. Участковый из уважения к бабе Мане беседы вел, а потом махнул рукой. Потому как проводить расследования из пропавшей "молодки" смысла не видел. А Серёга себя пяткой в грудь колотил, что кур не трогал. И как тут понять, кто из них врет?

Баба Маня не сдалась - моталась в район, писала заявления уже в милицию. Впрочем и там, её выучили наизусть, потому вежливо выпроваживали. И баба Маня горестно уверовала, что властям она не нужна. И что есть силы ругала Серёгу через забор. Тот отругивался беззлобно. Потому, как хоть и был алкашом, злобы в нём не было. Соседская холодная война - явление привычное...

Большая вода пришла в мае. В сыром, не в меру раннем и дождливом мае. Лило весь месяц. Есть у наших наводнений одна черта - если просто раздурится река - полбеды. А если к ней добавится коренная, то есть от снегов, растаявших в горах - совсем беда. Обычно нашу деревню боги миловали - подурит вертлявая Сейка, подтопит пару огородов апреле, в конце июня сойдет и коренная, и все- малой кровью обошлись. Мы в районе даже и в числе паводкоопасных не числимся. Но тут Сейка и горы объединили усилия. И рванула коренная в мае-месяце.

Нам повезло, наш сторона улицы стояла на взгорке, а вот огороды и стайки на другой стороне улицы все попали в зону затопления. Вода прибывала страшно, еще с ночи ничего беды не предвещало, а к утру уже полсела оказалось в воде. К счастью, что домов особо не затопило, а вот стайки, огороды, погреба и подполья пострадали. Мы и проснулись в пять утра от криков и шума на улице. Муж почти сразу же кинулся помогать затопленцам выводить перепуганную скотину из стаек. Животину, чьи хозяева уже и двора лишились под натиском стихии выводили просто за ворота. Улица вскоре напоминала один большой скотный двор, в перемешку коровы, овцы, лошади, свиньи, мы погнали их всех скопом на поляну за село. Там же хозяйки и доили своих настрадавшихся буренушек.

В этой суматохе, про бабу Маню никто и не вспомнил. У неё кроме кур - хозяйства никакого. А в выборе кого спасть коров или куриц - у коров приоритет.

Уже окончательно вступило в свои права мутное, белесое, воглое утро, чтоб уступить место такому же мутному и холодному дождливому дню, когда кто-то из пацанов сообщил, что баба Маня в воду полезла.

-Куда, дура старая! - взревел Иван-лесничий, привычно руководивший спасательной операцией и выдернул бабулю из бурной и мутной воды , как репку .

Баба Маня вырывалась со слезами, и вырвалась так, что держали её уже в две мужских силы:

- Ой, курочки мои, курочки! - голосила она и вскидывала глаза на "конвоиров" - Ребятушки, спасите, то хоть не всех, кого можно, ребятушки...

- Своих отдам - ревел Иван.

-Да куды там своих, твои несутся раз в месяц и яйца по крапиве сеют. - всхлипывала баба Маня.

А мы понимали, что в холодную воду лезть смысла нет. Курятник торчал более чем наполовину в воде.

-Они там все равно вверх на насест забились - заметил муж - Можно вытащить

Я молча вцепилась в руку, готовая не пустить его в воду.

-Да возьмешь с пенсии несушек или цыплят, вырастишь. - утешали бесполезно бабы.

Баба Маня обвисла на руках мужиков и всхлипывала в неприкрытом и откровенном горе.

-Ванька, болотки дай!- вдруг раздалось Серегино негромкое, но такое, что все услышали.

-Иди ты -отмахнулся Иван, с каким-то удивлением в голосе - Утопишь сапоги, а они денег стоят.

-Да и хрен с тобой! - нецензурно ответил Серёга и отчего-то принялся скидывать с себя одежду

-Яйца застудишь! - съехидничал кто-то

-Кому они нужны?Лучше мешок дайте.

Мешок ему дали. И Серёга полез в желтушно-коричневый поток в трусах и калошах на босу ногу.

-Серёженька, родненький, - опять запричитала баба Маня - Хоть кого-то спаси. Хоть не всех. Я ж за тебя молиться всю жизнь буду-у-у-у!

-Ты ему лучше курицу ежемесячно пообещай, - хмыкнул Иван.

Никто не рассмеялся, все следили за беспощадно-белой, голой Серёгиной спиной, невольно ежась и вздрагивая. А он брел, по грудь в воде уже брел...

Дошёл...Тяжело открыл дверь...И через пять минут уже появился неся на голове шевелящийся мешок. Теперь идти ему было сложнее...живой и беспокойный груз норовил съехать в воду и Серьга беспрестанно подхватывал мешок и поправлял...Дождь не унимался. И зрители поклацывали зубами от его ледяной немилосердности, но не расходились

-Куда их? - спросил он, дыша часто и неровно.

Баба Маня кинулась к мешку

-В сенки, в сенки выпущу сейчас, ой хоть четыре курочки, хоть четыре.

-Мешок вынеси! - крикнул ей в спину Серёга

Вынесла, мешок и бутылку водки с хлебом и вкусно-белым куском сала

-Налейте ему мужики! - скомандовала враз оживевшая бабуля, -А то в дом пошли.

-Какой в дом?Так пойдет. Вода-то прибывает, мужики. Пока ловил, вот на столько - показал пальцами Серега сантиметров пять - прибавилось.

Опрокинул в себя полстакана водки, крякнул схватил мешок и опять полез в воду...

Он тогда вытащил шестнадцать кур за четыре ходки.

Промерзший, отогревался в бабкиной избе, выпивал, неторопливо закусывал яишенкой...и живописал свой подвиг. Мужики поддерживали компанию. Бабка Маня суетилась то возле стола, то возле мокрых кур и все твердила:

-Сереженька-то, Серёженька - вот человек...Вот же человек...

И гладила Серёгину спину, прикрытую заботливо бабкиной пуховой шалью

Вода же, продержавшись трое суток, позорно отступила, оставив после себя заваленные ветками и корягами огороды, снесенные стайки. Курятник бабы Мани устоял.

И всё вернулось на круги своя...

via