Истории

Монеты

Весеннее солнце и свежий воздух утомили мои ноги, и я присел на лавочку.
Слегка щурясь на солнце, закурил.
Из сладкой весенней истомы меня вывел шорох за лавочкой. Я обернулся, и увидел малыша лет шести, который пристально всматривался под лавочку. Пацан неспешно обошел лавочку, все так же продолжая что-то под ней искать.
После рождения моего сына, я стал совсем по-другому, относится к детям.
Рассматриваю малыша.
Одежда до ужаса бедная, но вроде чистая. На носу грязное пятно. Взгляд, его взгляд меня поразил. Было в нем что-то слишком взрослое, самостоятельное. Думал, что показалось, не может в шесть лет быть такого взгляда. Но малыш смотрел под лавочку именно так.

Я достал жвачку и положил подушечку в рот. Малыш на мгновение перевел взгляд на мои руки, и тут же опустил глаза на землю.
- Дядя подними ноги, пожалуйста,- глядя на меня сказал пацан.
Я больше от удивления, чем осознанно поднял ноги над землей. Малыш присел, и внимательно посмотрел на землю под моими ногами.
- И тут нету, - пацан вздохнул- Жвачку будишь?- спросил я, глядя на этого маленького мужичка.
- А у тебя какая, я люблю фруктовые,- ответил он
- У меня мятная,- я достал жвачку и на ладони протянул ему.
Он, немного помедлив, взял подушечку и сунул в рот.
Я улыбнулся увидев его руки, обычные руки маленького пацана, грязные до ужаса.
Мы смотрели друг на друга и жевали жвачку.
- Хорошо сегодня, тепло,- сказал я
- Снега нет, это очень хорошо,- задумчиво сказал он.
- А чем тебе снег мешал?
- Вот ты даешь, под снегом же ни чего не видно,- заметил мальчуган.
Малыш, засунул руки в карманы, посмотрел на меня и сказал:
- Пойду я, скоро темнеть уже начнет, а я почти ни чего не нашел, спасибо за жвачку, -он развернулся и глядя в землю пошел по алее.
Я не могу сказать точно, что же именно заставило меня окликнуть его, наверное какое то взрослое уважение, к рассудительному пацану.
- А что ищешь ты?- спросил я
Малыш остановился, чуть помыслив, спросил:
- Ни кому не скажешь?
- Хм, нет ни кому, а что это тайна?- я удивленно поднял брови.
- Это мой секрет,- сказал пацан
- Ладно уговорил, честное слово не скажу,- улыбнувшись сказал я
- Я ищу монетки, тут на алее их иногда можно много найти, если знаешь где искать. Их много под лавочками, я в прошлом году очень много тут нашел.
- Монетки?- переспросил я.
- Да, монетки.
- И что прошлым летом, ты их то же тут искал?
- Да искал,- лицо малыша стало очень серьезным.
- А сегодня много нашел,- ради любопытства спросил я
- Щас, сказал он, и полез в карман брюк. Маленькая рука, достала из кармана клочок бумаги. Малыш присел на корточки, развернул газету и положил на асфальт. В газете блестело несколько монет.
Насупившись, малыш брал монетки с газеты и складывал в свою маленькую, грязную ручку. При этом его губы шевелились, видно он очень усердно подсчитывал свои находки. Прошло несколько минут, я улыбаясь смотрел на него.
- Сорок восемь копеек,- сказал он, высыпал монеты в газету, завернул их и сунул в карман брюк.
- Ого, так ты богач,- еще больше улыбаясь, сказал я.
- Неа, мало, пока мало, но за лето я тут много найду.
Я вспомнил своего сына, и себя, а кто не собирает на конфеты или игрушки деньги в детстве?
- На конфеты собираешь?
Малыш насупившись молчал.
- А, наверное на пистолет?- переспросил я
Малыш еще больше насупился, и продолжал молчать.
Я понял, что своим вопросом я перешел какую-то дозволенную черту, я понял, что затронул что-то очень важное, а может быть и личное в душе этого маленького
мужчины.
- Ладно, не злись, удачи тебе и побольше монет, завтра будешь тут?- сказал я и закурил.
Малыш, как- то очень грустно посмотрел на меня и тихо сказал:
- Буду, я тут каждый день, если конечно дождь не пойдет.
Вот так и началось мое знакомство, а в последствии и дружба с Илюшей (он сам так себя называл). Каждый день, я приходил на алею, и садился на лавочку. Илья приходил, почти всегда в одно и то же время, я спрашивал его, как улов? Он приседал на корточки, разворачивал газету и с большим усердием пересчитывал свои монетки. Ни разу там не было больше рубля.
Через пару дней нашего знакомства я предложил ему:
- Илюша, у меня тут завалялось пару монеток, может возьмешь их в свою коллекцию?
Малыш на долго задумался, и сказал:
- Неа, так просто нельзя, мне мама говорил, что за деньги всегда надо что-то давать, сколько у тебя монеток?
Я пересчитал на ладони медяки.
- Ровно 45 копеек, - с улыбкой сказал я.
- Я щас, - и малый скрылся в ближайших кустах.
Через пару минут он вернулся.
- На, это я тебе за монетки даю,- сказал пацан и протянул ко мне ладошку.
На детской ладошке, лежал огрызок красного карандаша, фантик от конфеты и кусок зеленого стекла от бутылки.
Так мы совершили нашу первую сделку.
Каждый день я приносил ему мелочь, а уходил с полными карманами его сокровищ, в виде, крышек от пива, скрепок, поломанных зажигалок, карандашей, маленьких
машинок и солдатиков. Вчера я вообще ушел сказочно «богат», за 50 копеек мелочью, я получил пластмассового солдатика без руки. Я пытался отказаться от такого несправедливого обмена, но малыш был крепок в своём решении как железобетон.
Но в один день малыш отказался от сделки, как я его не уговаривал, он был непреклонен.
И на следующий день отказался.
Несколько дней я пытался понять почему, почему он больше не хочет брать у меня монетки? Вскоре я понял, он продал мне все свое не хитрое богатство, и ему
нечего было дам мне взамен за мои монеты.
Я пошел на хитрость. Я приходил чуть раньше и тихонько кидал под лавочки по несколько монет. Мальчуган приходил на алею, и находил мои монеты. Собирал их,
садился у моих ног на корточки, и с серьезным видом пересчитывал их.
Я к нему привык, я полюбил этого мужичка. Я влюбился в его рассудительность, самостоятельность и в настойчивость в поисках монеток. Но с каждым днем, меня
все больше и больше мучил вопрос, для чего он второй год собирает монетки?
Ответа на этот вопрос у меня не было.
Почти каждый день я приносил ему конфеты и жвачки. Илюша с радостью их лопал.
И еще, я заметил, что он очень редко улыбался.
Ровно неделю назад, малыш не пришел на алею, не пришел и на следующий день, и всю неделю не приходил. Ни когда не думал, что буду так переживать и ждать его.Вчера я пришел на ту самую алею, в надежде увидеть Илюшу.
Я увидел его, сердце чуть не вылетело из груди. Он сидел на лавочке и смотрел на асфальт.
- Здаров Илюша, - сказал я улыбаясь во все зубы,- ты чего это не приходил, дождя не было, поди монеток под лавочками лежит видимо не видимо, а ты филонишь.
- Я не успел, мне монетки больше не нужны,- очень тихо сказал он.
Я присел на лавочку возле него.
- Ты чего это, брат, грустишь, что значит не успел, что значит не нужны, ты это брось, давай выкладывай что там у тебя, я вот тебе принес,- и протянул ему
ладонь с монетками.
Малыш посмотрел на руку и тихо сказал:
- Мне не нужны больше монетки.
Я ни когда не мог подумать, что ребенок в шесть лет, может говорить с такой горечью и с такой безнадежностью в голосе.
- Илюша, да что случилось? - спросил я, и обнял его за плечи,- зачем тебе вообще нужны были эти монетки?
- Для папки, я собирал монетки для папки, - из глаз малыша потекли слезы, детские слезы.
Во рту у меня все пересохло, я сидел и не мог вымолвить ни слова.
- А зачем они папке?- мой голос предательски сорвался.
Малыш сидел с опушенной головой и я видел как на коленки падали слезы.
- Тетя Вера говорит, что наш папка много пьет водки, а мама, сказала что папку можно вылечить, он болен, но это стоит очень дорого, надо очень много денег, вот я и собирал для него. У меня уже было очень много монеток, но я не успел,- слезы потекли по его щекам ручьем.
Я обнял его и прижал к себе.
Илья заревел в голос.
Я прижимал его к себе, гладил голову и даже не знал что сказать.
- Папки больше нет, он умер, он очень хороший, он самый лучший папка в мире, а я не успел,- малыш рыдал.
Такого шока я не испытывал еще ни когда в жизни, у самого слезы потекли из глаз.
Малыш резко вырвался, посмотрел на меня заплаканными глазами и сказал:
- Спасибо тебе за монетки, ты мой друг,- развернулся, и вытирая на бегу слезы побежал по алее.
Я смотрел ему в след, плакал и смотрел в след этому маленькому мужчине, которому жизнь подсунула такое испытание в самом начале его пути и понимал, что не
смогу ему помочь ни когда.
Больше я его на алее не видел. Каждый день в течении месяца я приходил на наше место, но его не было.
Сейчас я прихожу на много реже, но больше ни разу я его не видел, настоящего мужчину Илюшу, шести лет от роду.
До сих пор, я бросаю монеты под лавочку, ведь я его друг, пусть знает, что я рядом.



Сукин сын

Он стоял посреди бесконечного поля, широко расставив лапы, и мокрым носом жадно вдыхал запах приближающейся ночи. Теплый весенний ветер дул ему в морду, все еще донося уже еле уловимую вонь большого города, который остался где-то там, позади. А прямо перед ним страшно и неотвратимо в кровавое никуда уходил
огромный оранжевый диск солнца. Он впервые видел, как в мучительной агонии на его глазах умирает день — в городе это происходило как-то незаметно, потому что люди зажигали бесчисленные огни, возвращая гаснущий свет обратно. Здесь же на него со всех сторон медленно наползала полная темнота… Впервые у него внутри
шевельнулся, нет, даже, не страх — панический ужас, от которого он, вскинув голову к темнеющему небу, завыл. Он ничего не мог поделать с собой: вой рождался внутри и вырывался наружу вместе с болью, отчаяньем и безнадежностью. Тщательно выводя незамысловатую мелодию, он уже почти не чувствовал, как саднили раны на его теле, как болели сбитые в кровь лапы. Когда солнце исчезло совсем, он вдруг замолчал: вместе со сгущающейся тьмой на него невыносимой тяжестью
навалилось все то, что произошло несколько часов назад за десятки километров отсюда, там, в городе людей…
…Он помнил теплый живот мамы, запах молока, ее шершавый язык и грустные глаза, внимательно следившие за всеми копошащимися возле нее детьми. Он помнил, как она учила его ходить, рычать и драться. Видел, как она благодарно облизывает руку Человеку. Чуть позже он уже безошибочно мог узнать его запах — запах
Хозяина. А потом появился Другой, и его запах был странным, не таким. Другой взял его на руки, а он рычал и старался укусить своими маленькими зубами эти
чужие руки. Но ничего не получалось, и последнее, что он увидел, были тревожные глаза матери. И он в отчаянии заплакал-заскулил, когда его сунули за пазуху и куда-то понесли. Он с ужасом смотрел на новый мир из ворота теплой дубленки, в которую был одет Другой — миллионы новых запахов, шумов и мелькающих картинок сменяли друг друга с огромной скоростью. Казалось, человек нес его в никуда...
А потом пришло понимание, что это — его дом, это — его Хозяин, и это — его запах. Хозяин ласкал и кормил его, игрался, но мог и больно шлепнуть за шалости. Он рос, набираясь ума и сил, откликаясь на кличку, которую дал ему Хозяин — Гранж.
Однажды он подслушал разговор Хозяина с Кем-то Еще. Он говорил: «Тебе достался хороший стаффорд — смотри, какие у него крупные лапы и мощная грудь! Из него может получиться настоящий боец, заработаешь кучу денег». А потом Кто-то Еще сказал, что у Гранжа странное имя, что в переводе с английского оно означает
«гадкий», «мерзкий», «отвратительный»… Хозяин смеялся, что-то пил из бутылки и от него пахло не так.
…Этого человека он сразу невзлюбил: от него сильно воняло собаками и потом. Но когда Гранж попытался куснуть его за наглую руку, тот ловко увернулся, больно стукнул его по носу, а затем резко повалил на землю, крепко прихватив за холку, дав понять, что он сильнее, а значит, будет теперь главным. Гранж удивленно притих, но, помня, как учила его мама, решил покориться. На время. Хозяин стоял рядом, снова пил что-то из бутылки и улыбался. Потом потрепал Гранжа по
загривку и ушел.
Каждый день человек учил его выполнять команды. А потом заставлял злиться и кусать обмотанную вонючими тряпками палку. Сначала Гранж ничего не хотел делать, но человек вдруг дал ему печенье, и так каждый раз, когда Гранж что-то делал для него. Печенье было таким вкусным и так соблазнительно пахло, что он не мог устоять перед соблазном его съесть. Но каждый раз обещал себе, что больше не будет подчиняться. Какое там! Команда — выполнение — печенье… Так и втянулся.
Когда с ним по утрам гулял Хозяин и Гранж выполнял все его команды, ему было приятно, что он улыбается и хвалит его. Когда потом на площадке он догонял и
валил с ног человека в толстой фуфайке с длинными рукавами, он тоже делал это для Хозяина, искоса посматривая на его реакцию. Видя, как он доволен, Гранж
громче рычал и еще сильнее старался прокусить толстый слой ватина, чтоб достать клыками до руки статиста, уже и так вопящего от боли…
…Они долго ехали на машине, а потом шли по каким-то темным подвалам. Везде пахло сыростью, людьми и собаками. В конце коридора Гранж вдруг явственно ощутил запах крови, немного заволновался, но беспрекословно шел рядом с Хозяином, который вел его на коротком поводке и в тесном наморднике. Когда они вошли в
большое помещение, на Гранжа обрушились запахи сотен людей, десятка собак и крови, которая, казалось, была разлита повсюду. Хозяин завел его в вольер, вокруг которого стояли люди, но он уже ничего не видел, кроме наглого кобеля, рвущегося к нему из угла напротив, которого еле сдерживал человек. Хозяин снял с
Гранжа намордник, и он тут же зашелся в лае и рычании в ответ матерящемуся кобелю. Услышав щелчок отстегиваемого от ошейника поводка, он бросился на
обидчика, тут же вцепившись ему в горло…
Потом его раны зашивали люди в белых халатах, но ему совсем не было больно, потому что позади была победа — наглый пес лежал бездыханным на окровавленном
песке вольера. Уже потом, когда снова включился слух, он услышал восторженные крики людей, увидел счастливое лицо Хозяина и понял, что он одобряет то, что он сделал.
…Он научился убивать собак — иногда быстро, если удавалось сразу вонзить клыки в горло, а иногда долго и мучительно сражаясь, получая раны, но пока неизменно побеждая. Он ненавидел весь собачий мир, его раздражали все гуляющие по утрам с людьми большие и маленькие кобели, при виде которых Гранж рычал и бросался
показать им, кто здесь главный. Но крепкая рука Хозяина и колючий ошейник не давали ему порвать их на куски. Он не понимал, почему там можно, а здесь нельзя, и от этого злился еще больше…
…В тот вечер он стоял в своем углу вольера с гордым видом непобедимого воина, щуря глаза от яркого света, и внимательно смотрел в противоположный угол, где должен был появиться противник. Он не заставил себя долго ждать — человек еле сдерживал огромного молодого питбуля, который тявкал и подвывал, рассказывая
Гранжу, как он выпустит ему кишки. Когда они сцепились, Гранж услышал, как щелкнули зубы пита в опасной близости от его горла, но успел отскочить в сторону и схватить его поперек морды, намертво прижав его нижнюю челюсть к верхней. Питбуль ошарашено пытался освободиться, но клыки стаффорда только еще глубже
входили в его нос и нижнюю челюсть. Гранж знал, что уже победил. Но вдруг он почувствовал сильные удары по спине, и краем глаза увидел перекошенное злостью лицо хозяина питбуля, который залез в вольер и пытался спасти своего пса. Но Хозяин Гранжа тут же влепил этому человеку по роже, и оба упали на песок рядом с собаками. Гранж, не отпуская пита, внимательно следил за дерущимися, которых пытались растащить другие люди. И вдруг у хозяина питбуля в руке блеснул нож.
Тут же оставив полуживую скулящую собаку, он вцепился в руку с ножом. Человек закричал, выпустив оружие, но было уже поздно — Гранж начал «работать», как
учил кинолог. Оставив в покое уже не опасную руку, он защелкнул зубы мертвой хваткой на его горле… Как сквозь сон он услышал вопль Хозяина: «Гра-анж, фу-у-у! Сукин ты сын! Фу-у-у!!!» Но ослабить хватку уже не мог. На него сыпался град ударов, но это было где-то далеко, а потом резкая боль в паху ворвалась в мозг и заставила разжать челюсти. От ударов людей он несколько раз падал на землю, но инстинкт самосохранения заставлял его подниматься и изо всех сил пробираться к выходу. Он бежал сквозь частокол ног, которые старались ударить его побольнее, сбить и затоптать, но каким-то чудом все же добрался до дверей и выскочил на улицу, бросившись куда глаза глядят. Мелькали витрины магазинов, колеса автомобилей, идущие куда-то люди… Ноги несли его подальше от места, где остался
Хозяин и его прежняя жизнь… Только сейчас Гранж ощутил во рту вкус человеческой крови — она была сладкой и ароматной, не то, что собачья…
….Он всматривался в темноту, пытаясь понять, почему он здесь. Внутри все больнее жгло щемящее чувство обиды и досады. Почему?! Почему Хозяин предал его,
почему все эти люди хотели его убить? Ведь он сделал все правильно, и раньше Хозяин всегда был доволен, когда он защищал его на тренировках. Пистолет, нож, палка — он всегда реагировал молниеносно! И сейчас снова победил… Почему?...
Он стоял посреди поля, все отчетливее понимая, что теперь уже никогда не сможет вернуться ни к Хозяину, ни вообще к людям… Гранж опустил голову и медленно
побрел в ту сторону, куда исчезло солнце. Впереди была Черная Неизвестность…



Старушка

Вот вы думаете, что водка нехуйственно так прочищает мозги. Типа лучшего средства не найти. Дешево, мол, и сердито. А вот и хуй. На старый новый год мне
мозги прочистила как раз не водка, а безобидная старушка. И водки я в тот день не пил ни грамма. Не смог. Честное слово.
В общем, приехала ко мне сеструха из Москвы. На новогодние праздники. И вот она от переизбытка спиртного видно ёбнулась и вдруг вспоминает, что где-то тут у неё проживает подруга детства и вообще золотой человек по имени Люда. И начинает её судорожно разыскивать. И блять находит. Ну и собирается к ней в гости на старый новый год. Я начинаю сильно подозревать, что меня в это дело тоже втянут, и пытаюсь слинять с родного дома до отъезда сестры. Но не получилось, и я
торжественно приглашен в качестве охранного спецсредства в гости к этой ебучей Люде. А живёт она хуй знает где. За городом.

Пришли, помню часов в двенадцать. Под подъездом стоял новёхонький БМВ М-6, я ещё подумал, нормально так люди в этом Зачуханске устроились. Люда эта жила на восьмом этаже, а лифт сука не работал и наши измученные Новым годом организмы, чуть было не послали нас нахуй от такого восхождения, считай на Эверест. Дверь открыла, тётка лет тридцати пяти со счастливой улыбкой и грустью в глазах. Ну, тут начались обнимания, поцелуи всякие лицемерные и другая женская хуета.
Заходим, мы значит в хибару к этой подруге. И сразу в нос бьёт сильный запах чего-то давно нахуй сгнившего. Вперемешку к этому ещё воняло перегаром,
сигаретами и мочой, а может и говном, точно не смог распознать этот аромат. Я чуть не блеванул если честно от этих райских запахов весны. На кухне сидит уже лихо вдаренный мужик и пьяно икает. Люда эта, как то по нездоровому на него глянула и мы прошли в зал. А в зале сидела она. Старушка блять божий одуванчик.
- Здрасте баба Надя. – Как-то сдавленно изрекла моя сеструха. Бабуленция с улыбкой на неё взглянула и ничего не сказала.

Меня попросили тут побыть с этой бабулей, пока накроют на стол. Я не представлял как в таком хлеву, с такими запахами можно жрать. Но что делать, надо чем-то себя занять. Я глянул на старушку. Она была пиздец какая древняя. Огромные очки с выпуклыми стеклами делали глаза старухи нереально огромными и немного
безумными. В дополнении к этому бабка постоянно улыбалась и молча на меня, пялилась через свои телескопы. Не разглядывала. Просто пялилась, и улыбалась. Меня начало это раздражать.
- Чо бабуль, как жизнь? Пенсии хватает? – спросил я чтоб хоть как-то убить время в этом дурдоме. Бабка проигнорировала мой вопрос и продолжала пялиться.
Я пожал плечами. Думаю «Ебанутая бабка. А может глухая, ну её короче нахуй». Я начал разглядывать эту дыру. Видно ремонта тут не было давно. Может даже с
советских времен. Всё старое, готовое в любой момент отвалиться и развалиться нахуй. Я подошёл к небольшому книжному шкафу и начал изучать названия книг,
выпущенных, судя по виду в ранней молодости этой старой кашолки.
И тут я отчётливо услышал это. Бабка перданула. Конкретно так перданула. Длинно и заунывно, а главное громко. Гигагерц в семь. Я даже подумал, что газ нахуй взорвался и подпрыгнул с перепугу. Газ сейчас везде сука взрывается. Я в ужасе оглянулся на бабку. Та сидела и всё также лыбилась. Глаза за её космическими телескопами оставались абсолютно невозмутимыми. Я задержал дыхание и прошел в сторону балкона открыть дверь. Пусть проветриться, а то этот Газенваген и так смердит.
Открыв дверь, я повернулся и с укоризной взглянул на бабулю. И не поверил своим блять глазам. Ебанутая старушка на меня уже не смотрела. Она, откинув полу
халата, сидела и ковырялась в своём старушачьем лобке, чего-то там с интересом выискивая и растирая. Я стоял и заворожено смотрел на это всё безобразие и не мог осознать, что я вообще вижу. Нет, я отчётливо разглядел старую, коричневую, сморщенную плоть, да клок седых скрученных волос на лобке. Но это детали. А общее впечатление меня повергло в ступор. Может, конечно, какой-нибудь ебанатик стал бы за шторку и вздрочнул бы на всё это старческое безумие, а мне вот
нахуй не нужны такие зрелища. Волна отвращения ебанула меня по животу, я выскочил на балкон и перегнулся через перилла.
Пожалуй, я так не блевал с того самого момента, когда по писюнячеству впервые единолично всадил бутылку водки. Желудок мой агонизировал, извергая всё новые и новые струи блевотины. Когда вроде всё закончилось, я осторожно глянул вниз, не заблевал ли я кого ненароком. И оказалось, что к счастью никого не заблевал. Зато бумер был красивого оранжевого цвета, подозрительно напоминающего цвет моего несогласия с бабкиным стриптизом. Вот блять. Так можно и пиздюлин
выхватить. Заблевал бэху какого-то перца.
Я осторожно заглянул в комнату. Старушка уже спокойно сидела и смотрела по сторонам. Я зашёл, закрыл за собой двери и уверенным шагом направился в ванную.
Бабуля напоследок наградила меня очередным раскатом грома. Я даже не дёрнулся.

В ванной я за пару минут привёл себя в порядок и попёр на кухню. Лучше, думаю, посижу на кухне с мужиком этим бухим, а то может бабка в следующий раз
надумает жопу закаканую свою поковырять. У меня организм не казённый. Двух раз такое извержение может не выдержать. Да и бумер жалко.
Когда зашел на кухню, понял, что диалога с мужиком не получиться. Мужик уже взял на абордаж бутылку и сидел, раскачиваясь на стуле, и напевал себе под нос
владимирский централ. Люда с сеструхой, чего-то там колдовали над закуской, вспоминая молодость. Вот блять. Я присел на край табуретки, вполуха слушая
женскую болтовню и с опаской поглядывая на дверь кухни.

Наконец-то накрыли на стол. Наконец-то не в смысле, что я сильно хотел жрать. Жрать-то я как раз и не хотел. А в смысле, что чем скорее это всё закончиться, тем скорее я съебу отсюда. Поковыряв ради приличия, какой-то салат. Я опять глянул на бабку. Та сидела и наворачивала так, как будто её не кормили несколько дней. Пищу, эта свидетельница революции, брала руками. Я припомнил, где она этими руками ковырялась полчаса назад, и пошёл в знакомую мне ванную. Там успешно оставив только что съеденный салат, я вернулся в зал. Стал, пошатываясь у порога и начал делать сестре страшные глаза и имитировать самоубийство. Та
молодчина всё поняла и начала прощаться со всеми и потихоньку закругляться, ссылаясь на дела.
Старушка, ещё раз взглянув на меня с улыбкой, достала изо рта вставную челюсть и начала с удовольствием слизывать застрявшие на ней кусочки пищи, сладостно причмокивая. Серая пелена закрыла мои глаза. Моё истощённое доселе невиданными зрелищами тело начала сотрясать новая агония. Я понял, что если сейчас не
вырвусь отсюда, то отрублюсь нахуй. Сквозь ускользающее сознание, я услышал издалека голос этой Люды.
- Бабушка ну сколько раз вам говорить, чтоб вы зубы чистили, а не облизывали. Неужели так трудно в ванную пойти.

Я выбежал на улицу. Облёванный мною бумер с интересом разглядывали детишки, прервав свои зимние игры. Подмёрзшая блевотина неестественным пятном разлеглась на лобавухе этого красавца. Моё пролетарское происхождение подленько хихикнуло. И тут же свежий воздух ворвался в мои легкие, наполнив их смыслом жизни. Я
оглянулся вокруг. Мир снова расцвёл различными весёлыми цветами и звуками, так резко контрастирующих с коричневым цветом бабкиных половых органов и звуками её яростного пердежа. Я словно стоял на вершине горы, наслаждаясь чистым горным воздухом и стирая неприятные впечатления. И жизнь вновь наладилась. Всё было хорошо. Я, дождавшись сестру, весело зашагал домой, на всякий случай, обходя стороной всяких старых пердунов и пердушек.

Есть я начал, только на третий день. Зато сука разгрузился и похудел малость, что немаловажно после всех этих ебучих новогодних застолий.