Будем знакомиться, внук
Алеша вошел в телефонную будку и набрал Славкин номер. Занято…
От нечего делать Алеша стал рассматривать номера, небрежно написанные и нацарапанные на внутренней стене будки.
А вот этот, в стороне от всех, написан аккуратненько. Сам не зная зачем, Алеша вдруг набрал этот чужой номер.
– Слушаю, – вдруг тихим хриплым голосом заговорила телефонная трубка. – Слушаю, кто говорит?
Еще можно было, ни слова не говоря, быстро нажать на рычаг, но Алеша неожиданно для себя произнес:
– Это я...
Невидимый человек совсем не удивился, даже наоборот. Голос его как-то сразу потеплел, стал звонче.
– Здравствуй, малыш! Я очень рад, что ты позвонил. Я ждал твоего звонка, малыш... Ты как всегда торопишься, да?..
Алеша не знал, что ответить. Тот человек, конечно, принял его за кого-то другого, надо было немедленно сказать ему об этом, извиниться.
– Как дела у тебя в школе?
– В школе... нормально... – пробормотал Алеша.
Собеседник, видимо, что-то почувствовал, голос его снова стал таким же хриплым.
– Ты, наверное, сейчас в бассейн? Или в студию? Бежишь, да? Ну, беги! Спасибо, что позвонил. Я ведь каждый день жду, ты же знаешь.
Весь следующий день Алеша думал о человеке, который очень ждал звонка какого-то «малыша».
И Алеша решил позвонить еще раз, чтобы извиниться.
Трубку сняли сразу.
– Здравствуй, малыш! Спасибо, что не забываешь деда! Может, зайдешь как-нибудь? Ты знаешь, я ведь почти не выхожу… Раны мои, будь они неладны!
– Раны?.. – ужаснулся Алеша.
– Я ж тебе рассказывал, малыш. Ты, правда, совсем еще крохой был, позабыл все, наверное? Меня ранили, когда я еще на «Ильюхе-горбатом» летал. Да ты вот позвонил, и мне легче. Мне совсем хорошо.
Алеша вдруг понял, что он просто не может сказать этому старому, израненному в боях человеку, что тот говорит с обманщиком.
Вечером Алеша как бы случайно, вскользь спросил у отца:
– Папа, а что такое «Ильюха-горбатый»?
– «Ильюха-горбатый»? Это самолет такой был в годы войны - штурмовик Ил-2 .Немцы его страшно боялись, называли «черной смертью».
– А если бы мой дедушка не погиб на войне, мы бы часто ходили к нему?
Отец сжал руку Алеши.
– Если бы только мой отец был жив...
Он ничего больше не сказал, большой и сильный человек. И Алеша подумал, что ведь мог погибнуть и дед этого неизвестного «малыша». Но «малышу» удивительно, просто невероятно в жизни повезло!
И просто необходимо позвонить тому человеку.
Голос старика был почти веселым.
– Ну теперь каждый день праздник! Как дела, малыш?
– Нормально! – неожиданно для себя ответил Алеша. – А ты-то как, расскажи, пожалуйста.
Старик очень удивился. Видно, не привык, чтобы его делами кто-то интересовался.
– Да у меня все по-прежнему. Дела-то стариковские.
– А ты видел в войну танки?
– Танки? Я их с воздуха прикрывал. Эх, малыш, было однажды...
Хрипловатый голос старика стал звонким, молодым и веселым, и стало казаться, что не пожилой человек сидит в пустой стариковской квартире, а боевой летчик управляет своим грозным самолетом. И бой вокруг, на земле и в небе. И далеко внизу идет на врага крохотный, как букашка, танк. И только он, пилот грозного «Ильюхи-горбатого», еще может спасти эту малявку от прямого попадания...
****
Дядя Володя, сосед Алешки с девятого этажа, работал в милиции. Придя к нему вечером, Алеша сбивчиво рассказал все, и на следующий день сосед принес Алеше маленькую бумажку с адресом и фамилией.
Жил старый летчик не очень далеко, остановок шесть на автобусе. Когда Алеша подошел к его дому, он задумался. Ведь старый летчик-то до сих пор думает, что каждый день разговаривает со своим внуком. Может быть, узнав правду, он даже разговаривать не захочет!.. Надо, наверное, сначала хотя бы предупредить…
Алеша зашел в телефонную будку и набрал номер.
– Это ты?.. – услышал мальчишка в трубке уже знакомый голос. – Я сразу понял, что это ты… Ты звонишь из того автомата, что внизу?.. Поднимайся, я открыл дверь. Будем знакомиться, внук…
.
Георгиев Сергей Георгиевич
7 комментариев
6 лет назад
Удалить комментарий?
Удалить Отмена6 лет назад
телефону. - Только не вешайте трубку. Мне, честное слово, очень скучно. И
читать нечего. И спать еще рано.
- Ладно, - сказал я. - Давайте разговаривать. А почему вы так поздно
не спите?
- Сейчас только восемь, - сказала Нина.
- У вас часы отстают, - сказал я. - Уже двенадцатый час.
Нина засмеялась. Смех у нее был хороший, мягкий.
- Вам так хочется от меня отделаться, что просто ужас, - сказала она.
- Сейчас октябрь, и потому стемнело. И вам кажется, что уже ночь.
- Теперь ваша очередь шутить? - спросил я.
- Нет, я не шучу. У вас не только часы врут, но и календарь врет.
- Почему врет?
- А вы сейчас мне скажете, что у вас вовсе не октябрь, а февраль.
- Нет, декабрь, - сказал я. И почему-то, будто сам себе не поверил,
посмотрел на газету, лежавшую рядом, на диване. "Двадцать третье декабря"
- было написано под заголовком.
Мы помолчали немного, я надеялся, что она сейчас скажет "до
свидания". Но она вдруг спросила:
- А вы ужинали?
- Не помню, - сказал я искренне.
- Значит, не голодный.
- Нет, не голодный.
- А я голодная.
- А что, дома есть нечего?
- Нечего! - сказала Нина. - Хоть шаром покати. Смешно, да?
- Даже не знаю, как вам помочь, - сказал я. - И денег нет?
- Есть, но совсем немножко. И все уже закрыто. А потом, что купишь?
- Да, - согласился я. - Все закрыто. Хотите, я пошурую в
холодильнике, посмотрю, что там есть?
- У вас есть холодильник?
- Старый, - сказал я. - "Север". Знаете такой?
- Нет, - сказала Нина. - А если найдете, что потом?
- Потом? Я схвачу такси и подвезу вам. А вы спуститесь к подъезду и
возьмете.
- А вы далеко живете? Я - на Сивцевом Вражке. Дом 15/25.
- А я на Мосфильмовской. У Ленинских гор. За университетом.
- Опять не знаю. Только это неважно. Вы хорошо придумали, и спасибо
вам за это. А что у вас есть в холодильнике? Я просто так спрашиваю, не
думайте.
- Если бы я помнил, - сказал я. - Сейчас перенесу телефон на кухню, и
мы с вами посмотрим.
Я прошел на кухню, и провод тянулся за мной, как змея.
- Итак, - сказал я, - открываем холодильник.
- А вы можете телефон носить за собой? Никогда не слышала о таком.
- Конечно, могу. А ваш телефон где стоит?
- В коридоре. Он висит на стенке. И что у вас в холодильнике?
- Значит, так... что тут, в пакете? Это яйца, неинтересно.
- Яйца?
- Ага. Куриные. Вот, хотите, принесу курицу? Нет, она французская,
мороженая. Пока вы ее сварите, совсем проголодаетесь. И мама придет с
работы. Лучше мы вам возьмем колбасы. Или нет, нашел марокканские сардины,
шестьдесят копеек банка. И к ним есть полбанки майонеза. Вы слышите?
- Да, - сказала Нина совсем тихо. - Зачем вы так шутите? Я сначала
хотела засмеяться, а потом мне стало грустно.
- Это еще почему? В самом деле так проголодались?
- Нет, вы же знаете.
- Что я знаю?
- Знаете, - сказала Нина. Потом помолчала и добавила: - Ну и пусть!
Скажите, а у вас есть красная икра?
- Нет, - сказал я. - Зато есть филе палтуса.
- Не надо, хватит, - сказала Нина твердо. - Давайте отвлечемся. Я же
все поняла.
- Что поняла?
- Что вы тоже голодный. А что у вас из окна видно?
- Из окна? Дома, копировальная фабрика. Как раз сейчас,
полдвенадцатого, смена кончается. И много девушек выходит из проходной. И
еще виден "Мосфильм". И пожарная команда. И железная дорога. Вот по ней
сейчас идет электричка.
- И вы все видите?
- Электричка, правда, далеко идет. Только видна цепочка огоньков,
окон!
- Вот вы и врете!
- Нельзя так со старшими разговаривать, - сказал я. - Я не могу
врать. Я могу ошибаться. Так в чем же я ошибся?
- Вы ошиблись в том, что видите электричку. Ее нельзя увидеть.
- Что же она, невидимая, что ли?
- Нет, видимая, только окна светиться не могут. Да вы вообще из окна
не выглядывали.
- Почему? Я стою перед самым окном.
- А у вас в кухне свет горит?
- конечно, а так как же я в темноте в холодильник бы лазил? У меня в
нем перегорела лампочка.
- Вот, видите, я вас уже в третий раз поймала.
- Нина, милая, объясни мне, на чем ты меня поймала.
- Если вы смотрите в окно, то откинули затемнение. А если откинули
затемнение, то потушили свет. Правильно?
- Неправильно. Зачем же мне затемнение? Война, что ли?
- Ой-ой-ой! Как же можно так завираться? А что же, мир, что ли?
- Ну, я понимаю, Вьетнам, Ближний Восток... Я не об этом.
- И я не об этом... Постойте, а вы инвалид?
- К счастью, все у меня на месте.
- У вас бронь?
- Какая бронь?
- А почему вы тогда не на фронте?
- Вот тут я в первый раз только заподозрил неладное. Девочка меня
вроде бы разыгрывала. Но делала это так обыкновенно и серьезно, что чуть
было меня не испугала.
- На каком я должен быть фронте, Нина?
- На самом обыкновенном. Где все. Где папа. На фронте с немцами. Я
серьезно говорю, я не шучу. А то вы так странно разговариваете. Может
быть, вы не врете о курице и яйцах?
- Не вру, - сказал я. - И никакого фронта нет. Может быть, и в самом
деле мне подъехать к вам?
- Так и я в самом деле не шучу! - почти крикнула Нина. - А вы
перестаньте. Мне сначала было интересно и весело. А теперь стало как-то не
так. Вы меня простите. Как будто вы не притворяетесь, а говорите правду.
- Честное слово, девочка, я говорю правду, - сказал я.
- Мне даже страшно стало. У нас печка почти не греет. Дров мало. И
темно. Только коптилка. Сегодня электричества нет. И мне одной сидеть ой
как не хочется. Я все теплые вещи на себя накутала.
И тут же она резко и как-то сердито повторила вопрос:
- Вы почему не на фронте?
- На каком я могу быть фронте? - Уже и в само деле шутки зашли
куда-то не туда. - Какой может быть фронт в семьдесят втором году!
http://books.rusf.ru/unzip/xussr_av/bulyc135.htm?1http://books.rusf.ru/unzip/xussr_av/bulyc135.htm?1
Удалить комментарий?
Удалить Отмена6 лет назад
Удалить комментарий?
Удалить Отмена