"Невозможно вообразить, как ее детские руки ковали и жгли металл"

— Мы, дети, засыпали под стук молотка — это колыбельная для нас была, — вспоминает младшая дочь Манабы, художница Лейла Изабакарова. — И просыпались под этот же звук. Я в жизни не видела, чтобы мама днем прилегла отдохнуть: не работать просто не могла. Поэтому после нее осталось огромное наследие — более 200 произведений искусства в 16 музеях Москвы, Петербурга, Тбилиси, Омска, Махачкалы… Не говоря о сотнях работ в частных коллекциях.

Манаба родилась в известном дагестанском ауле златокузнецов — Кубачи. Ювелирные династии здесь насчитывают не одно поколение — в роду Чикмаммакалла, из которого происходила Манаба, их было одиннадцать. От отца к сыну на протяжении столетий передавались секреты профессии. А потом случилась революция. Когда девочке было пять, семью раскулачили.

— Мамин отец был очень хорошим мастером. Манаба считала, что так и не достигла уровня его мастерства. Посмотрите на этот серебряный портсигар, — Лейла протягивает вещицу, покрытую тончайшей вязью. — Это очень сложная гравировка: прорезан не узор, а фон, который затем покрывается чернью. А ощущение, что орнамент рисовали тушью. Манаба хранила в нем свои инструменты.

Ни отцу, ни дяде не суждено было обучить Манабу традиционному ремеслу. Дядя Расул был старейшиной Кубачи, коллекционером антиквариата и прекрасным мастером: сделал серебряный письменный прибор в честь рождения цесаревича Алексея. Николай II не остался в долгу — наградил ювелира золотыми часами. Новая власть раскулачила и сослала богатого кубачинца в Тотьму.

— Маме пришлось нелегко, — рассказывает Лейла. — Она, по сути, заменила в семье отца-добытчика: кроила тапочки из солдатских шинелей, возила их в кахетинский Цнори и обменивала там на продукты; работала на токарном станке — во время войны ее мобилизовали на инструментальный завод; была подмастерьем у Саши-портного, шившего лучшие в Тбилиси костюмы. Она вообще была очень боевой девочкой — переплывала Куру, дралась с мальчишками… А резец в руки мама взяла лет в десять — когда в Тбилиси приехал друг отца Абдулжалил Ибрагимов, которого она называла своим первым учителем.

Освоив ремесло, Манаба начала экспериментировать: смешивала орнаменты, техники. Классика в чистом виде была ей уже неинтересна, она черпала вдохновение в других видах искусства — архитектуре, литературе, живописи. Манаба брала отовсюду — и переплавляла чужое в свое.

Подробнее в источнике